Низвергнутый 5: возвращение в Гелион (СИ) - Беляев Михаил. Страница 9

Но первое впечатление было обманчиво.

Сама земля здесь источала такую ауру, что мои сфироты невольно дрожали. Сколько же магии собрано там, внизу, раз эхо ауры добивает даже до поверхности?

Вот сейчас и проверим.

Сбросив шлем, я пошел к раздвижной двери, за которой угадывался длинный холл. Створки с шипением разъехались, впуская внутрь. Зал оказался просторнее, чем выглядел снаружи. А еще навстречу вышли два охранника с автоматами наперевес. По мне скользнул яркий луч фонаря.

— Стоять! Кто такой? Покажи пропуск и пас…

Тяжеленная плита энергощита буквально расплющила говорившего о бетонный пол, в стороны ударили брызги крови и обломки оружия. Второй охранник выпучил глаза — и мгновенно бросился в сторону, на ходу открывая огонь.

Но не успел он нажать на спуск, как вторая плита ударила его и отбросила к стене. Заключив не в меру прыткого стража в сужающийся кокон, я пошел вглубь коридора — возиться с мелкотней времени нет. Тем более, меня уже заметили — три камеры у входа внимательно следили за обстановкой.

Я оказался прав — стоило пройти по длинному коридору к залу с лифтами на нижние уровни, как путь мне преградили с полдюжины людей в защитных комбинезонах и масках. Эдакие мини-Шварцены. Я с улыбкой поднял руку, формируя несколько острых кристаллов-пик, как хозяева синхронно подняли руки.

— Не нужно, — заговорил один сквозь маску. — Доктор велел пригласить вас к нему. Он ждет.

Прекрасно. Кивнув, я опустил руку и прошел за ними к большому грузовому лифту. Со мной поехали двое — едва двери лифта закрылись, мы довольно шустро поехали вниз, глубоко под землю. Очевидно, что работы Шварцена требовали больших лабораторий. И нет лучше места, чтобы спрятать все это богатство, чем под землей.

Когда двери раскрылись, я ожидал увидеть что угодно — от громадной операционной с десятками распотрошенных тел на столах и до пыточных камер вроде тех, что были в мирах Рестариона или Йор-61. Уходящие в темноту коридоры с сотнями клеток для узников, крики и плач, десятки охранников с силовыми копьями и магических ищеек.

Но вместо этого нас встретил светлый коридор — и высокая фигура в сером комбинезоне с маской на все лицо. Доктор Шварцен собственной персоной.

Лифт за спиной с шелестом закрылся: я ощутил, что сопровождающие остались внутри. Значит, только он и я.

Мое измененное магией зрение могло видеть ауры магов, но даже ему не поддавался комбинезон доктора, скрывающий её от наблюдения. Туманная аура мага пульсировала странно и непонятно, а ее сила была такой, что и архонт позавидовал бы. Доктор или нет, он был серьезным соперником даже для опытного бога.

Его костюм, частично скрытый под плащом, дышал непонятной силой, словно и сам был живым. Плотная маска, больше похожая на слепой шлем с двумя сенсорными полосами, закрывала все, не давая увидеть и миллиметра кожи. Под ней мог скрываться кто угодно, хоть сам Император, подделавший голос доктора. Кто бы там ни был, ясно было одно. Передо мной стояло настоящее чудовище, природу которого я был не в силах понять даже с тысячелетним опытом и четырьмя сфиротами.

Я ощутил себя дрессировщиком, сунувшимся в клетку к голодному льву. С той только разницей, что Шварцен был куда хитрее и более непредсказуемым, чем дикое животное.

— Признаюсь честно, не ожидал увидеть здесь гостей, — он склонил голову. — Ямада Рэйджи, верно? В прошлую нашу встречу я запомнил вас несколько… иным.

— Шварцен, — я криво усмехнулся. — Бои с эсперами и наследником Императора немного подправили лицо, знаете ли. Но я удивлен, что вы меня запомнили.

— Человек, защищавший мою подопечную Ширасаги, как не запомнить, — в его голосе послышался смешок. — Или не совсем человек. Полагаю, что догадываюсь, зачем вы пришли в мою лабораторию посреди ночи. Проделали такой путь, да и наверняка славно потрудились, чтобы узнать об этом месте. У вас наверняка веская причина, чтобы поговорить со мной. Настолько, что стоила жизни двум моим людям.

— Тогда не будем тянуть время, — я повел плечами.

— Зачем же спешить? Позвольте, я покажу, чем здесь занимаюсь. Спорю, мои исследования не оставят вас равнодушным. Я верю, что сама история творится в этих стенах, господин Ямада. Прошу за мной.

Не дожидаясь ответа, он пошел вдоль по светлому коридору.

Что ж, посмотрим. Он явно не идиот, так что понимает, этим он дает мне шанс изучить его. А значит, уверен в своей победе. Отлично, именно это мне и нужно.

Мельком глянув на часы, я пошел за Шварценом — он шел размашисто и довольно быстро. Пройдя коридор, мы спустились по лестнице на второй ярус к очередному лифту.

— Как считаете, господин Ямада, зачем человеку дана магия? — поинтересовался он. — Ради могущества? Власти над другими? Ради борьбы с богами, в конце концов?

— Я знал людей, которые именно так и считали. Магия пришла следом за богами — и уравновесила баланс сил.

— Противовес, значит, — кивнул он. — Природа не терпит неравенства, верно? Но посмотрите на это глубже. Жизнь всегда дает нам то, что помогает двигаться дальше, она требует развития. И неважно, сколько видов погибнет в процессе — вымирания сопровождали развитие жизни всё время. Эволюцию невозможно остановить, господин Ямада.

Дверь лифта открылась — и мы вышли в громадный зал с высокими потолками. Вдоль центральной дорожки тянулись длинные колбы в несколько человеческих ростов, внутри которых застыли мертвыми изваяниями всевозможные твари. Многих я видел раньше в иных мирах, были здесь и твари из Бездны, и с Земли. Зародыши и взрослые особи.

— Занимательный музей у вас тут подобрался — хмыкнул я.

— Правда? Только посмотрите, какие приспособления придумала жизнь для этих существ! — он подошел к одной из колб и пригляделся к твари, отдаленно похожей на гориллу с острыми длинными колючками и парой гибких жгутов-щупалец. Тварь с четвертого яруса Бездны.

— Это существо способно помещать свои личинки в жертву, после чего пеленает её и уносит в свое логово, пока потомство не выйдет на свет. Напоминает наших ос. Но как эволюции помогает появление магии? И как нам развить её дальше? Почему ядро магии за сотни лет осталось неизменным, притом, что у одних оно почти неразвито, а у архонтов достигает пика развития? И можно ли выйти за этот предел? Что для этого нужно?

Меня передернуло. Увлеченный своими рассуждениями, он производил впечатление полного безумца, поглощенного лишь одной целью. И теперь я понимал, зачем он делал все это.

— Иногда я прихожу, чтобы посмотреть на достижения природы, и понимаю, как же она слепа, — Шварцен оторвался от колбы и брезгливо вытер руки о плащ.

— Слепа?

— Да, именно. Слепа и неразумна. В отличие от нас, — он пошел дальше по коридору, к следующей зоне. — Скажите, Ямада, в чем смысл человеческой жизни? В слепом воспроизводстве собственных копий? В вялом развитии к следующей форме, отращивании более толстой кожи и густых волос в носу? Обреченном ожидании нового вымирания? Жизнь не знает, куда ей развиваться, а лишь реагирует на среду. Мы смогли подчинить магию, но можем упасть на ровном месте и, переломав кости, умереть от кровопотери. Я не согласен с таким ходом вещей.

Мы подошли к герметичной двери — доктор невесомо провел рукой перед сенсором. В ушах щелкнуло — створки расползлись в стороны, пропуская нас в просторное помещение, от одного вида которого у меня захватило дыхание.

Длинный зал, по обе стороны которого стояли громадные трубы с людьми. Заполненные жидкостью с вереницами пузырьков, они были как коконы для уснувших и совершенно точно — живых эсперов.

Детей. Подростков. Измененных, усеянных следами операций, свежими шрамами, утыканных трубками и проводами. Его лаборатория, его виварий, заполненный подопытными. Живыми, дышащими. Беспомощными.

Шварцен с гордостью обернулся ко мне и торжествующе окинул взглядом помещение.

— Я помогу жизни найти верный путь. Человечеству нужно помочь не вымереть в этом колесе судьбы. С помощью магии и генной инженерии. Годы исследований помогли мне проникнуть в недра ядра магии, понять, как оно устроено — и управлять процессом. Все эти дети стали ступенями, по которым человечество поднимется к вершине эволюции — и тогда люди станут равны богам.