Наследница по кривой (СИ) - Лав Нинель. Страница 2

3 Четверг

Полночи промаялась Кира на чужой кровати, крутясь с боку на бок.

Сон испуганно бежал от вечерних трагических воспоминаний.

- Кошмар, - вставая с кровати, проворчала Кира.

Луна заглядывала в окна квартиры, разливая призрачный свет. Предметы в тёмных углах комнат, теряли привычные дневные очертания, превращаясь в притаившихся сказочных чудовищ.

На пороге столовой, Кира остановилась - рыцаря на белом коне, защищающего даму сердца от огнедышащих драконов, рядом, как всегда, не оказалось.

Роль бесстрашного рыцаря в их семье досталась ей.

Она долго не могла понять нежелание мужа брать в руки флаг, садиться на боевого коня и ехать во главе семьи, и указывать путь, и защищать, и долго смирялась с действительностью, топя разочарование в слезах и, молча, выбираясь из трясины опрометчивого замужества. Муж предпочитал ехать в обозе, свесив ножки, посвистывая и потренькивая на гитаре – нести ответственность за семью и становиться «каменной стеной» и «опорой в жизни» он не желал.

И Кира привычно вставила ногу в стремя, села в седло, вытащила их ножен тяжёлый меч и ринулась в призрачную темноту столовой урвать для своего бренного тела кусочек пищи, разгоняя мечом и решительным блеском карих глаз призрачных чудовищ.

Перекусив, Кира снова занялась наведением порядка. Зайдя в кладовку, она неожиданно обнаружила в углу за стеллажами закрытую на стальной засов железную дверь «чёрного» хода.

Вот это да! Настоящий «потайной» выход!

Кира открыла дверной замок и, отодвинув стальной засов, распахнула дверь - за дверью оказалась крохотная лестничная площадка.

На стеллажах отыскался фонарь и Кира осторожно шагнула за порог.

Мощный луч фонаря замер на потолке на перегоревшей лампочке, скользнул вниз: на перила, ступени, где толстым слоем лежала многолетняя пыль.

Тусклый сумрачный свет шёл из узкого лестничного «колодца», навевая неприятные ощущения.

Кира стала осторожно спускаться вниз.

Этим выходом давно не пользовались: крохотные лестничные площадки приспособили под общественные курилки.

Захламлённая лестница привела Киру в подвальный коридор. Пыльная лампочка в железном «наморднике» красным светом освещала железную дверь выхода.

Кира открыла её вторым ключом и выглянула наружу. Ступени вели вверх, на заасфальтированную площадку, обсаженную чахлыми кустами акации.

На улице снова накрапывал дождь.

Кира посмотрела в серое небо, подставила ладонь под небесные слёзы и улыбнулась.

Она любила дождь: шуршание дождевых капель по стеклу, чистоту воздуха и резкие запахи влажной земли и умытых листьев. Любила бродить под дождем по опустевшим городским улицам или разглядывать из домашней уютной темноты сквозь пелену дождя проезжающие мимо автомашины и окна противоположных домов…

Разбудил Киру телефонный звонок.

Не открывая глаз, она протянула руку на монотонный звук и нашарила на столике телефонный аппарат.

- Слушаю вас, - сонно промямлила она в трубку.

- Доброе утро, Кира Дмитриевна, - холодно поздоровался Дмитрий Викторович Юшкин - все его худшие опасения сбывались: «наследница» осталась в квартире и уже хозяйничает. – Вчера мы договорились встретиться и сверить имущество в квартире с имущественной описью завещания - двенадцать часов вас устроит? Кстати, мобильный телефон у вас отключен. Я позвонил сюда и не ошибся.

Как всегда, телефон не вовремя разрядился!

Кира зевнула и открыла глаза.

Над ней был высокий потолок и массивная, хрустальная люстра, под ней незнакомый диван, и она окончательно проснулась. Всё вспомнила, и уже открыла рот, чтобы объяснить своё невольное «заселение» в квартиру Шубина, но неожиданно передумала оправдываться, и рот закрыла.

Странное состояние беспечной, юношеской независимости и «пофигистской» жизнерадостности, проснувшиеся в ней вчера под взглядом серых глаз «любимого мужчины», никуда не исчезли. Они улеглись, перестали бурлить и, по-хозяйски расположившись в её душе, потеснили все другие чувства.

Нет! Она не станет ни перед кем оправдываться! С какой стати?! Это же ее квартира!

- Хорошо, в двенадцать, - согласилась Кира, досадуя, что ей не дали отоспаться.

Дмитрий Викторович отключил телефон и задумался.

Он никак не ожидал, что события начнут разворачиваться столь стремительно – наследство принято, и уже обживается.

Сам с собой Дмитрий Викторович всегда был честен: с того момента, как мальчиком начал коллекционировать марки и понял, что крохотные резные картинки легко превращаются в достаток и уважение. Но были марки – истинные раритеты в кляссерах отца и дяди – глядя на которые, даже маленький Димочка понимал их ценность и обеспеченность своего будущего. С неподдельным интересом часами он разглядывал изображения через отцовскую лупу, но не только марки стали интересовать подростка; монеты, бронза, ордена, миниатюры… Это увлечение старинными предметами сидело рядом с ним за школьной партой, шло рука об руку по институтским коридорам, оно же стало началом его антикварного бизнеса – его и дядюшки-дипломата, ссужающего деньги на покупки молодого племянника.

С годами его бизнес окреп и разросся.

Но беда Юшкина состояла в том, что он вовремя не позаботился о продолжении своего рода. Как-то не подумал он об этом в юности, потом в зрелости – всё дела, дела, оглянулся, а жизнь прошла, ну, почти прошла – остался последний шанс. И он ухватился за него двумя руками…

- Сейчас в мэрию, потом на Мясницкую, - раздражённо произнес он, устраиваясь на заднем сиденье бронированной «Ауди». - Там я пробуду до двух… или до трёх, а может и дольше.

По правилам охранного агентства, занимающегося охраной всех фирм, магазинов и предприятий Юшкина, телохранитель должен был неотлучно находиться с «охраняемым объектом», а Сергей часами сидел в приёмных разного уровня или в офисе на Таганке, или в машине и размышлял: «Зачем человеку с огромным состоянием работать? Ни семьи, ни детей… Был у него родственник – его непосредственный начальник, но он недавно погиб в автомобильной аварии. Хороший был мужик Пал Палыч, справедливый, хотя и бывший феэсбешник. А теперь для кого?»

Дмитрий Викторович, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья.

Его раздражала предстоящая встреча с «дамочкой», а волновать его в данный момент должно было совсем другое: очень престижный мебельный заказ для мэрии на оформление кабинетов и залов заседаний. Но думалось не об этом…

Едва вынырнув из скорбного оцепенения случившейся трагедии с Павлом, он попытался найти виновника аварии, но винить в неосторожной езде никого кроме Павла было нельзя. Дмитрий Викторович немного пометался в поисках объекта своей беспомощной ненависти и очень скоро нашёл такого человека - им оказалась Кира Дмитриевна Чичерина – «наследница». Правда, в смерти Павла обвинить её было нельзя, но вопреки его желанию, она всё же явилась в его кабинет и «приняла наследство». Его раздражало, что она есть, и живет на свете, а Павел, его Павлуша, уже больше не придет к нему в кабинет, не поделиться проблемами, не спросит совета…

Но эту тридцатитрехлетнюю домохозяйку нельзя было сбросить со счетов: у неё было то, чего больше всего на свете жаждал иметь Дмитрий Викторович Юшкин-Сумароков.

«- Не будь её, - мстительно думал он, - всё сложилось бы так замечательно: наследство досталось бы законному наследнику и объединилось бы в моих руках. Хотя, что это я! Она обязательно должна была быть! Вот только умереть она должна была до вчерашнего дня: до вступления в наследство!»

На лестничной площадке третьего этажа было всего две двери: одна железная, другая коммунальная, обшарпанная со множеством звонков.

Привычно шагнув к первой, Дмитрий Викторович нажал кнопку звонка.