Наследница по кривой (СИ) - Лав Нинель. Страница 8
Кира быстро сообразила, что от неё требовали.
- Я вам все вещи Елизаветы Георгиевны отдам: на днях буду разбираться в шкафах и всё соберу.
Женщина пошамкала губами – уж очень ей хотелось рассказать чужую тайну, тяготившую её столько лет.
- Странно, - видя её сомнения, подзадорила Кира, - а Виолетта Точилина только что мне сказала, будто Елизавета Георгиевна ей свои вещи отдавала, а дочери её золотую цепочку обещала подарить к выпускному балу…
- Что? – вскричала Татьяна Ивановна, с такой вопиющей ложью её ранимая душа смириться не смогла. – Она же дохлая, как вобла! Куда ей Лизаветины вещи? Я ей сейчас покажу, заразе! Мало этой пьянчужке не покажется!
Воинственно уперев руки в бока, она пулей, вернее пушечным ядром, выкатилась из комнаты.
Некоторое время Кира стояла одна в опустевшей комнате.
- Ну, и стерва же ты, Чичерина! – улыбаясь, укорила она сама себя, но особого осуждения в голосе не послышалось.
13
13
Выйдя в общий коридор из комнаты Татьяны Ивановны, Кира огляделась по сторонам. Вот это была настоящая коммунальная квартира со множеством дверей в длинном узком коридоре с потрескавшимися кое-где отошедшими от стен обоями, с двумя газовыми плитами на общей кухне, с запахом щей, жареного лука и кипятящегося белья.
Она вышла из чужой квартиры, осторожно прикрыла входную дверь, несколько секунд послушала разгорающуюся на верху баталию между Татьяной Ивановной и Виолеттой Точилиной и, не глядя, шагнула с площадки.
Шагнула, и нос к носу столкнулась с поднимающимся по лестнице мужчиной.
Они, конечно же, по извинялись бы, по улыбались бы друг другу и разошлись по своим делам, если бы…
Если бы не злополучный кактус!
Не смогла Кира отказаться от столь приятного подарка и несла его перед собой бережно, почти на вытянутой руке.
Ощетинившийся длинными тонкими колючками кактус ткнулся прямо в грудь мужчины и впился в него десятками игл, протыкая насквозь белую, хлопковую футболку.
- Чёрт! – вскрикнул мужчина, хватаясь рукой за впившееся в него растение, но тут же отдёрнул руку и снова выругался. - Чёрт!
- Сейчас, сейчас, - виновато забормотала Кира и попыталась отцепить кактус от материала, оттянула футболку, ухватилась за пластмассовый горшочек, но, как назло, колючки впились в ткань, зацепились загнутыми кончиками и ни за что не хотели с ней расставаться. Пришлось отцеплять их по одной – не могла же она погубить подаренное растение.
Пышные, русые волосы мешали ей, лезли в глаза, и она откидывала их с лица рукой, нервно заправляла за ухо, совершенно не думая о том, что её голова, склонённая над кактусом, почти упирается в грудь незнакомого мужчины.
- Простите… не получается… Я сейчас что-нибудь придумаю…
Пытаясь отцепить колючки, Кира оттянула футболку мужчины, но колючки были загнуты вниз и в разные стороны и ей было не видно в какую сторон тянуть колючку, и она мешкала, не желая портить растение.
Сначала мужчина пытался рассмотреть манипуляции женщины, помочь, посоветовать, принять активное участие, но неожиданно его раздражение сменилось растерянностью. Он почувствовал, как женская рука скользнула под его футболку, пальцами пытаясь нащупать «загибы» колючек с обратной стороны его футболки, а поскольку футболка была в обтяжку, то тыльной стороной руки женщина упиралась ему в грудь, и он чувствовал каждое шевеление ее пальцев.
- Сейчас, сейчас… - бубнила Кира, увлеченно освобождая иголки кактуса из «плена» футболки.
От ее нежных прикосновений из головы застывшего мужчины исчезли все мысли о делах, а опустевшее пространство тут же заполнили запах женских волос, случайно коснувшихся его лица, и неизвестно откуда взявшаяся нежность. Странные, не свойственные ему желания забродили внутри него.
Он никогда не обращал внимания на ровесниц, обременённых семьёй и детьми. Ему было скучно слушать их разговоры, крутящиеся вокруг сопливых младенцев, мужниных проблем и козней зловредной свекрови - и предпочитал молодых длинноногих, грудастых девиц, восхищавшихся его телом (мужским достоинством в первую очередь!) и не испытывающих комплексов по поводу мимолётных связей. С ними было всё ясно и просто: ежедневный секс, походы в тренажёрный зал, никаких обязательств и прочих заморочек. Но от этой женщины исходила такая обволакивающая забота, такое успокаивающее тепло, что его сердце болезненно сжалось от сознания потери всего этого - только мама умела так ненавязчиво и искренне отдавать ему свою заботу и душевную теплоту. Но после её повторного замужества и отъезда в другой город он остался совсем один в их квартире, замкнулся в своём одиночестве и не желал никого пускать в своё сердце – слишком больно потом будет расставаться. Сейчас же, едва справляясь с затопившей его нежностью, он пожалел, что нет на нём рыцарского плаща, которым можно было бы прикрыть спину склонившейся к его груди женщины, защитить от неприятностей и взять на себя часть её проблем в благодарность за нежную заботу… о кактусе. Ему вдруг захотелось других отношений – серьёзных, ответственных с обязательствами, доверием и заботой друг о друге.
Когда Кире, наконец-то, удалось отцепить от футболки все… ну, почти все иголки злополучного кактуса, мужчина уже взял себя в руки, хотя его синие глаза всё ещё темнели от непонятного волнения и растерянности.
- Извините, что так получилось, – Кира с виноватым видом разглядывала крошечные, кровавые пятнышки, прямо на глазах проступающие на белоснежной футболке. – Если хотите, я заплачу за испорченную…
- Не надо, - перебил мужчина осипшим голосом. – Давайте, лучше познакомимся.
- О, нет! - Кира подняла голову и строго посмотрела в простоватое лицо молодого, симпатичного мужчины с квадратным подбородком и чуть кривоватым боксёрским носом и уже не так решительно повторила: - О, нет...
Он был большим и сильным с литыми, перекатывающимися под футболкой мускулами и от исходящей от него медвежьей силы и опасной затягивающей синевы глубоко посаженых глаз, Кира вдруг оробела, как девочка, заливаясь румянцем от своих нечаянных прикосновений к его груди, и, с колотящимся сердцем, попятилась.
Она и не знала, что такое бывает… когда откровенный взгляд понравившегося мужчины, горящий желанием близости, парализует, лишает воли, когда сердце «ухает» куда-то вниз, и вспыхивают щеки румянцем, и звенит в ушах, и подкашиваются ноги, когда в животе «порхают бабочки», а внизу живота все сжимается от сладостной истомы, растекающейся по жилам, и тело становится ватным, безвольным, жаждущим наслаждений – бери и неси, когда хочется забыть обо всем и обо всех в его крепких объятиях, хочется подчиниться его мужским желаниям и страстным ласкам, отдаться вспыхнувшей в них страсти, принять его в себя и вместе взлететь на вершину блаженства… Отступила, перевела учащенное дыхание, отвела глаза, прерывая его магическое притяжение и власть над ее телом, и уже оттуда с безопасного расстояния ещё раз извинилась.
- Простите, за неловкость, но если вы не хотите получить деньги за испорченную футболку, то я пойду.
И держа кактус, как олимпийский факел, она быстро спустилась по лестнице (трусливо сбежала, испугавшись нахлынувших чувств!), пересекла просторный холл и открыла тяжёлую дверь парадного.
- Конечно, - неслись ей в след мужские слова, - раны на теле мужчины ещё не повод для знакомства.
«- Не вздумай отвечать, - всполошился её внутренний голос, и погрозил Кире изнутри крошечным кулачком. - Он тебя на одну ладонь положит, другой прихлопнет и останется от тебя, дорогая, мокрое место!»
Кира почти всегда слушалась внутреннего голоса, но на этот раз словно кто-то тянул её за язык.
- Раны и шрамы украшают настоящего мужчину! – обернувшись, бросила она в полутёмное пространство, все еще ощущая в груди непонятное, радостное волнение. - Так что скажите спасибо за бесплатное украшение.
От такой неожиданной колкости – он почему-то был уверен, что она мягкая, пушистая и беззащитная - мужчина опешил, а когда придумал достойный ответ, женщины уже не было в подъездном холле. Он покачал головой, усмехнулся своим нелепым желаниям и стал медленно подниматься на третий этаж - ему предстоял очень важный и серьёзный разговор.