Биврёст - Итиль Ирина. Страница 50

На выходе из библиотеки Бен отвел библиотекаря в курилку и доходчиво объяснил, что его ждет за разглашение информации государственной важности. Библиотекарь, высокий, сутуловатый мужчина средних лет, опухший от любви прикладываться по вечерам к бутылке, презрительно сощурил умные темные глаза.

– Вы видите этот бейдж, генерал-фельдмаршал? Это мое имя. – Зажатая в зубах вонючая сигарета запрыгала в такт словам.

Бенедикт расплылся в дурашливой ухмылке и кивнул «Главному библиотекарю отдела периодических изданий Джейкобу Смиту».

– Не думал, что вы работаете здесь, Джейкоб.

– Точнее будет: «Не думал, что я еще жив». – Он пожал плечами. – Лара, милый ангел, меня пристроила, когда я пристрастился к бутылке. Хотя лучше бы сдали в наркологичку, как хотел племянничек.

– Моя Лара была добрейшей женщиной во всем Асгарде, – кивнул Бен. – За это Хант и любил ее.

– Книги спасли меня на некоторое время, но после смерти детей все пропало. Скажите Матери, что она поступила подло с визиткой. Я видел девочку. Почему она якшается с Гиафой?

– Сын Эгира – не самое плохое будущее Дома Гиафа. К тому же нечего перекладывать вину Дома на мальчика.

– Будь моя воля – я бы передушил весь их Дом голыми руками.

– К счастью, воля ваша тут ничего не играет. Мы все подчиняемся Матерям. Поэтому мой совет – уезжайте из города сегодня же.

– И не подумаю, – хмыкнул Джейкоб, затушив сигарету о стену. – Если умирать, то уж лучше в постели с бутылкой доброго старого виски.

Поняв, что разговор закончился, Бен направился к выходу, чеканя шаг и позвякивая генеральской саблей.

– Вы в библиотеке, генерал, – хрипло каркнул Джейкоб, – не топайте. И защитите девочку Ханта и Лары.

Бен, не оборачиваясь, махнул рукой. На улице ветер бросил ему в лицо пригоршню дождевых капель. Небо, хмурое и низкое, давило на крыши и острия шпилей административных зданий центра. Машина стояла у обочины, прямо возле небольшой колонны, украшенной барельефом, на котором Мэй Менг швыряла книги в непослушных учеников. Половина изображенная отвалилась, а остатки юные вандалы, несогласные с педагогической методикой, изрисовали граффити.

Резкий, пронзительный звук сирен заставил вздрогнуть даже генерал-фельдмаршала. Стекла библиотеки зазвенели, вспорхнули жирные, откормленные на помойках голуби. Скай с яростью распахнула дверцу машины, раздувая ноздри как бешеный бык. Но Бен видел, что под гневом Мать, как и он сам, скрывает поднявшуюся волну ужаса.

– Я не знаю этого сигнала. Что за шутки? Руки оторву!

– Кажется, началось. Поторопимся. Где капрал?

– Я отправила его в ближайшую типографию, – сообщила она, ежась от мороси.

– Езжай в госпиталь, – сказал Бен. – Я займусь «Листом».

– Береги свою костлявую задницу, придурок-фельдмаршал, – Скай закурила, загораживая трепещущий огонек зажигалки от ветра.

– И тебе того же, Кая. Не разбей мою машину.

– Пфф, как ребенок, – закатила глаза. – Если Мать разбила машину – значит, так надо.

Водила Скай отвратительно, поэтому, проводив взглядом отчаянно вихляющую по мокрому асфальту машину, Бенедикт Ангейя вздохнул с облегчением и направился в сторону подвальчика, предлагающего услуги машинистки и копировального аппарата.

Одно из преимуществ быть Матерью (кроме оплачиваемого государством дантиста) – умение открывать практически все двери. Стоило Скай Ангейе появиться на пороге, как все пропускные пункты, охранники, замки испарились, предоставив Матери полную свободу действий. Только однажды высокая сухопарая сестра, похожая на стервятника, попросила показать документы, разрешающие пройти на особый этаж. Скай понимающе поиграла бровями и протянула в кулаке скомканную бумажку. Сестра, цокая языком, прочитала ее и без лишних вопросов пропустила.

На минус третьем стояли невыносимые гвалт и шум. Возле лифта перед решетчатой дверью охранники пытались утихомирить двух подростков, умоляющих пустить их внутрь. Джет и Гин переглянулись, узнавая Леер и Зика.

– В чем дело, господа асы? – Скай выступила вперед, ненавязчиво кладя руку на гладкую рукоять духовника.

– Мать Ангейя-ас! – облегченно выдохнул один из охранников. – Вы вовремя! Эти дети не желают уходить, а связаться с верхними этажами не получается. А пост никак не покинуть, а там творится что-то… взрыв…

– Ваши? – спросила Мать у Гина. Он кивнул, избегая прожигающего взгляда Штейна. – Они со мной. – Скай выставила вперед правую руку и слегка сжала пальцы. В тесном помещении резко похолодало. – Откройте. – Охранники попятились и молча впустили внутрь. – Мы здесь по делам государственной важности. Надеюсь, вы понимаете, как важно держать все в тайне, – подмигнула Скай, бесцеремонно листая журнал с допросами, захватанный грязными пальцами. – Минус четыреста восемнадцать, Пухля. Идите вперед, я догоню.

Джет снял с крючка ключ, пока Скай деловито подделала подпись и всунула журнал в руки остолбеневшему охраннику. Ребята медленно прошли через КПП и оказались в тусклом коридоре с закрытыми дверьми. Когда коридор завернул за угол, Леер сгребла Джета в охапку, а потом и Гина.

– Как вы оказались здесь? Да еще и с Матерью Ангейей? – спросила Леер, прибавив шагу.

– Долгая история, – ответил Гин. – Нам нужно вывести «Воронов» из госпиталя.

– Нам тоже надо с ними увидеться, – Леер прижала к груди больную руку.

Подъемник, дребезжа и охая, спустил их на последний торов этаж и, взвизгнув тросами, открыл пасть. Подвальный коридор, облепленный низкими трубами коммуникаций, походил на брюхо убитого чудовища, потому что вместо двери восемнадцатой – камеры? палаты? – зияла дыра, дышащая холодом. Потрескивала вырванная проводка, а вода, рванувшая из поврежденной трубы, застыла как вековой глетчер, превратив пол в каток. Двери подъемника резко захлопнулись, и ребята разом подскочили. Когда Мать вышла из лифта, то сразу же посерьезнела. В правой руке она держала рапиру с головой волка на рукояти, а глаза ее из синих стали почти черными – но, возможно, причина была в неярком освещении.

– Никого, – хрипло каркнула она, но рапиру не убрала. – Стойте здесь.

Осторожно ступая по замерзшему льду, она наклонилась, чтобы пройти под трубой, и заглянула внутрь камеры. В стене была дыра, заделанная льдом, а внутри него… Зика стошнило, а смертельно бледные Леер и Джет схватились за животы, сдерживая рвотные позывы. В глубине льда навечно застыл с широко открытыми глазами посиневший Аоз с оторванной рукой. Но хуже было, что в руку вгрызся тот, о ком и думать забыли. Уничтожили из памяти, как страшный сон, записали в учебники по фольклору, изучили и классифицировали как создание, давно не принадлежащее этому миру, истребленное Торольвом пятьсот лет назад. Синее, иссохшее тело, покрытое серыми прожилками утгардовой чумы; белые провалы глаз, чтобы видеть жертву, острые клыки и длинные когти, чтобы рвать на части.

– Что это? – прошептала Леер, вцепившись Джету в плечо, боясь, что ее подозрения оправдаются. Беднягу Левски била крупная дрожь.

Скай громко выругалась, подтверждая написанное в древних бестиариях.

– Драугр. Предвестник чумы.

Глава 12

Хеймдалльский крысолов

В ночь на девятое мая пошел снег, ложась ровным слоем на зеленые хеймдалльские газоны, на цветущие деревья, на крыши и фонари, чьи косые лучи выхватывали летящие с неба листовки. Бенедикт Ангейя поднял воротник плаща и стряхнул с плеч нетающую снежную порошу. Откуда Лайт взяла десяток варденов с летающими духами, Бен не знал, но эта маленькая женщина, которую легко смутить, но невозможно обвинить в некомпетентности, устроила настоящий скальдический вызов. На промокших от снега листовках под логотипом «Листа М.» чернело лишь одно слово: «Лжецы».

Бен стоял на крыше военного министерства напротив Имин Рёга, отправив капрала Левски приглядывать за обстановкой внизу. Генерал-фельдмаршал, мурлыча под нос приставучую песенку из репертуара мальчишеской группы, ждал ответа. Странно, но он совсем не волновался, ощущал лишь усталость и нетерпение. Цель последних шести лет его жизни была так близко, что даже немножко не верилось.