Привратник. Том 1 - 5 (СИ) - Анин Александр. Страница 35

— Наглые и дерзкие.- ухмыльнулся адмирал.- Эскадре продолжать движение, русские если начнут атаковать — топить не раздумывая.

— Есть.

Там же спустя час.

— Господин адмирал, русские крейсера готовятся к бою, с них спустили по два малых шлюпа.

— Они решили убиться, так не будем им мешать. Телеграфируйте крейсерам «Кракен»,«Нептун»,«Центурион», «Марсель», «Париж»,«Бордо», линкорам «Гладиус» и ' Бастилия' атаковать неприятеля. Они меня утомляют.

— Слушаюсь, господин адмирал.

Там же спустя двадцать минут.

— Да какого чёрта там произошло, я вас спрашиваю⁉ Это боевые корабли или утюги⁈ Как произошло, что восемь вымпелов пошли на дно не сделав и выстрела?

— Вот, господин адмирал, свежая телеграмма.

— Читайте!

" Последнее предупреждение. Эскадре лечь в дрейф, поднять белые флаги. На раздумье десять минут. По прошествии отведённого времени русские атакуют".

— Ну уж дудки, чтоб меня потомки запомнили последним трусом, сдавшим эскадру в восемьдесят боевых кораблей пяти лёгким крейсерам! — адмирал зловеще прищурился. — Приказ эскадре, к бою! Построение номер один.

— Ну что, Гриш, не вняли нашим увещеваниям иностранные гости?

— Не вняли, господин мичман.

— Вон как шустро матросня забегала, орудия расчехляют.

— Держу пари, что они даже не поняли, как мы их корабли потопили.- проговорил командир быстроходного катера, поглядывая в мощную подзорную трубу.

— Ваше благородие, я и спорить не стану. Сколько вы там на крейсер, четыре пули истратили?

— И на линкор пять. Оправдывает пулемёт название своё. Умная голова придумала.-мичман довольно погладил крупнокалиберный пулемёт.- Не название, а песня. «Утёс». Давай, Гриш, полный газ, вон наши уже тоже завелись.

— Вдоль всей эскадры?

— Конечно. Я ж только домик на берегу купил, а эти черти его из пушек собрались разрушить, а Марфа Петровна моя клумбы с розами посадила. Не, Гриша, топим всех. Погнали.

— Есть, ваше благородие. Давай, родимый!

Десять катеров сорвались с места и понеслись на восьмидесяти узлах к зловещей эскадре в восемьдесят боевых кораблей трёх стран и еще столько же перевозящих пехотные и кавалерийские части. Десять минут, и раздались короткие очереди «Утёсов». Первые взрывы в артиллерийских погребах раздались практически сразу, и море окрасилось горящим мазутом; не прошло и пяти минут как половина эскадры была выведена из строя, а вторая половина спешно поднимала флаги полной капитуляции.

— Стриж один вызывает Морского стража.

— В канале.

— Эскадра капитулировала. Высылайте баржи и пароходы.

Через десять часов к дрейфующей эскадре подошли баржи с солдатами охраны. Были опечатаны оружейные склады и выставлены патрульные тройки у орудийных башен и по всем коридорам и отсекам. Пехотные части без вооружения перегружались на освободившиеся баржи, и эскадра продолжила свой путь к Севастополю. Им оставалось идти всего пятьдесят миль.

— Как думаешь, Гриш, нам с тобой за семь потопленных кораблей перепадёт благодарностей от Его Императорского Величества?

— И благодарности перепадёт, и по заднице дадут. Нам же ясно сказали, чтоб патроны экономили, а вы, ваш благородие, аж ленту на полсотни штук расстреляли.

— Ну так, я для дела, чтоб остальные тоже прониклись. Все ж, сорок два вымпела только боевых кораблей в трофеях.

— Треть из которых по вашей милости чинить предстоит. И ладно бы надстройки, а то орудийные башни покалечили.

— Ладно, не ворчи. Ну, погорячился, да и стрелять люблю.

На следующий день фотографии изуродованных судов охотно фотографировали журналисты, а ещё на следующее утро все газетные полосы были украшены снимками и статьями, воспевающими силу русского оружия. Между тем Стамбул, Париж и Рим уже патрулировали русские солдаты. Грозные боевые машины периодически объезжали окрестности, а государственные банки сдавали золотой запас. Молниеносность ответного удара поразила весь остальной мир. Считанные единицы из дворян столицы смогли чудом избежать арестов и укрыться в нейтральных странах. В северных морях ситуация развивалась так же, только объединённой эскадре хватило ума поднять белые флаги, потеряв всего треть судов. Но как бы ни шли дела на море, а на суше пехота и кавалерия Германии, Австро-Венгрии и Румынии начали штурм пограничных укреплений Российской империи. Вот только три месяца бетонных работ под руководством опытных инженеров успели дать свои плоды.

— Авдеев, Семёненко, не спим, воду в пулемёте меняем. Гарасимов, Давыдов, ленты набить, Осипов, гильзы в мешки собрать. Шевелимся, братцы, пока немец штаны сушит.

— Сдаётся мне, ваше благородие, что все дурные у них уже кончились. Вторые сутки на исходе как дуром лезть начали.

— Все, не все, а наше дело не пущать.

— Вы бы поели что-нибудь, а то так у пулемёта и язву заработаете.

— О, точно, в туалет надо, а то забыл уже, что хотел.

Молодой подпоручик распахнул дверь каземата и, выбравшись на улицу, осмотрел деяния рук своих в лучах заходящего солнца. Дорога обильно была завалена телами людей и коней. Двое суток по дороге стремилась прорваться какая-то германская дивизия, но дорогу плотно закрывали два пулемётных дота. Ему пришлось вступать в бой последним, и только тогда, когда противник осознал, что нужно подвести артиллерию и уже с её помощью проложить себе дорогу в направлении ближайшего города — Кулика. Сам город прикрывал пехотный полк и еще четыре дота, но и гарнизонов двух передовых дотов врагу хватило. Подпоручик оправился и, подняв бинокль, посмотрел, как пара взводов бедолаг с медицинскими повязками пытаются найти раненых и оказать им первую помощь. Эти парни уже примелькались ему за прошедшие двое суток. Они подъезжали на телегах каждые два часа и делали свою работу. Подпоручик по ним не стрелял, и всякий раз, загрузившие телегу санитары кланялись ему, хотя даже не видели его лица. Тут чуть больше двухсот метров от дороги и разглядеть пулемётчика в сумраке дота просто невозможно, но санитары знали, что он отслеживает каждый их шаг.

— Замок два вызывает Замок один.- Прошипела рация.

— Слушаю вас, Евгений Денисович.

— Как у вас, Светозар Владимирович.

— Пока тихо. Треть боекомплекта отстрелял.

— Сурово у вас, мы и пятой части не потратили.

— Так германец минут десять как кончился.

— Вы готовьтесь, в течении часа ваш взвод Корнеев менять будет. Тепловизор на зарядку поставили?

— Еще утром.

— Это хорошо.

— Евгений Денисович, как думаете, когда следующая волна пойдет?

— Думаю, не пойдёт. Слух прошёл, что наши уже в Берлине, Риме и Париже.

— Это как так?

— Новые войска специальных операций. Так что, всю славу парни себе возьмут.

— Жаль, но зато и умирать не надо. Мы же тут все уже с жизнью простились, хорошо, что минное поле нам помогало, а то сложно было предположить, как нас из дота выковыривать бы стали. Две двери ведь не панацея.

— Устояли же.

— Устояли.

— Завтра приглашаю вас в «Плакучую иву», часам к пяти вечера. Надо бы отметить первую победу.

— Это там поют песню про зайцев? Охотно составлю вам компанию, если война планы не спутает.

— Тогда конец связи.

— Конец связи.

Переброска каждого полка с техникой занимала ровно час, поэтому первые двое суток с начала боевых действий спать вообще не пришлось. Впрочем, и ел Егор на ходу.

За Берлин и Лондон пришлось посражаться, а император страны восходящего солнца с нападением не спешил и благополучно избежал потери флота и высадки десанта в императорском дворце. Радовался ли он, что не поддался уговорам послов Британии, Германии и Франции? Возможно, но его выдержка помогла высвободить резервы и императору Российской империи. Как бы там ни было, но к середине июня "невидимки' из сил специальных операций подавили последние очаги сопротивления, и настало время получать награды, одной из которых была пара выходных.