Хамелеон (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 4

Обладая определенным пониманием того, как следует обихаживать сложные механизмы, Геркан еще в 1920 году оказался направлен в один из начатых формированием отдельных автотанковых отрядов. Техника там была, как совсем новая трофейная, отчего зачастую совершенно незнакомая — это касалось всех танков, так и сильно изношенная, сохранившаяся еще со времен Империалистической войны — по большей части броневики с автомобилями. При этом не то что запчастей с потребными расходными материалами, но даже банального инструмента на руках порой не имелось вовсе. А ведь подготавливать машины к бою и постоянно ремонтировать их, было как-то необходимо! Вот доставшийся именно в те времена тяжким трудом опыт, наряду с проявленной смекалкой и продемонстрированной расторопностью, позволили юноше удержаться в войсках, когда с переходом на мирное положение в стране началось резкое сокращение, как всей Красной Армии в целом, так и ее броневых частей в частности. Немногие оказались способны пройти соответствующую занимаемой должности аттестацию. Он же смог. И потому сейчас проживал в Москве в районе Лефортово, где в Мураловских казармах и квартировал 3-й отдельный танковый полк.

— О! Наш блудный сын вернулся! — именно такими словами его поприветствовал Михаил Киселев, с которым Александр водил дружбу еще с 1926 года, когда они познакомились в Ленинграде на «Курсах подготовки бронетанковых специалистов при Военной школе механической тяги». Тогда они сошлись на фоне полученного еще во времена гражданской жизни опыта работы с металлом и точным инструментом, да так и попали в одну часть. По завершении почти годичного обучения оба получили свои первые звания среднего начальствующего состава, но Киселев, в отличие от Александра, являлся, если так можно было выразиться, настоящим танкистом. Из-за сравнительной молодости Рабоче-Крестьянской Красной Армии и по причине, прямо скажем, творившегося в ней бардака, наряду с нарочито показательным полнейшим отвержением норм царивших в Российской Императорской Армии, как такового четкого разделения военных по должностям, специальностям и званиям пока еще не существовало. Да, имелись категории, отражавшиеся в бумагах, но никак не отражавшиеся на форме или знаках различия. Поэтому тот же техник по автотанковому ремонту являлся таким же командиром взвода, как и настоящий комвзвода, командующий аж целыми двумя танками, не считая собственного.

— Куда бы я еще делся? Здесь ведь кормят! Кормят ведь? — на всякий случай шутливо уточнил Геркан, всем своим видом демонстрируя попытку припомнить этот немаловажный факт. Вот только в этой шутке была лишь доля шутки, а остальное — не самая лицеприятная правда жизни в СССР после отмены НЭП-а. Так-то карточки на целый ряд продуктов питания уже почти как полгода были введены даже в Москве с Ленинградом. Что уж было говорить о ситуации с продовольствием в прочих городах, деревнях и весях. И мало того, что нормы в них были донельзя урезаны. Их еще далеко не всегда удавалось отоварить по причине отсутствия товара в магазинах. При этом рыночные цены превышали государственные, где втрое, а где и вчетверо! Потому вопрос питания стоял перед каждым советским гражданином весьма остро. — А то на больничных харчах я как-то не поправился, — похлопал он себя по впалому животу. — Скорее даже наоборот, стал несколько стройнее.

— Так это же чудесно! Теперь спокойно влезешь в любой танк! И даже в «КС»[9] будешь чувствовать себя великолепно! Завидую! Вот честно! За-ви-ду-ю! — произнес по слогам последнее слова и заржал, словно конь, весельчак Михаил. Вряд ли кто-либо далекий от жизни танкистов смог бы понять причину смеха. Но для обоих краскомов все было кристально ясно. Места для башенного стрелка и по совместительству командира машины в танке «КС», он же «Красное Сормово» или «Рено-Русский», имелось совершенно ничтожное количество. Лишь кто-то откровенно щуплый и невысокий мог бы чувствовать там себя удовлетворительно. Для мужчины же среднего роста и телосложения простое размещение внутри такого танка превращалось в аттракцион личной гибкости. А всё проклятые изготовители с завода «Красное Сормово», на котором еще в 1920 году разобрали по винтику один трофейный Рено ФТ-17 и впоследствии построили полтора десятка его отечественных аналогов, внеся лишь те изменения, что были обусловлены техническими возможностями самого завода и имеющимися в наличии агрегатами! Никто тогда о членах экипажей этих танков не подумал вовсе. Хотя народ плевался еще с тех самых Рено ФТ-17.

— Теперь-то мне зачем в него влезать? Не в этом году, так в следующем, их все заменят новые МС-1. В том посвободней будет. Потому худеть, никакого резона нет! А это значит что? Это значит, что меня надо срочно кормить в целях приведения формы тела к былым размерам обмундирования! — не дав возможности товарищу ляпнуть какую-нибудь колкость, сам же ответил на свой собственный вопрос Александр. Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что и поступающий на вооружение новейший отечественный танк являлся той еще коробчонкой для лягушонки.

Означенная машина стала результатом третьей попытки СССР обзавестись собственным серийным танком, вслед за провальным «Рено-Русским» и ставшим черной дырой для выделяемых средств танком оригинальной конструкции «Ижорского завода», который увидел свет в единственном полуготовом экземпляре. Так по итогам «танкового» совещания командования РККА, руководства ГВПУ[10] и представителей Орудийно-Арсенального Треста имевшего место быть в сентябре 1926 года, уже в марте 1927 года за ворота опытного цеха бывшего «Обуховского завода» выползла неказистая гусеничная машина, созданная усилиями, как ряда конструкторов самого завода, ныне с гордостью носящего наименование «Большевик», так и всего московского танкового бюро ОАТ[11]. Это был прототип получивший обозначение Т-16, последующая значительная доработка которого в конечном итоге привела к рождению машины получившей наименование Т-18 или МС-1 — то есть «малый сопровождения».

По всей видимости, у завода имелся определенный задел всех необходимых материалов и комплектующих для создания, как минимум, еще одного танка, поскольку эталонный Т-18 был закончен постройкой спустя всего пару месяцев после своего предшественника и уже в середине июня был испытан в Подмосковье пред взором представителей высокой комиссии. Там он, конечно, не был встречен громкими несмолкающими овациями, поскольку имел в своей конструкции все те же недостатки, которые указывались необходимыми к исправлению еще при обсуждении характеристик «Рено-Русского». Тут и малая скорость передвижения, и слабое вооружение, и недостаточная проходимость, и много чего еще, включая не лучшее качество сборки, как бронекорпуса, так и агрегатов. Однако более медлить и откладывать приемку на вооружение первого отечественного массового танка, было никак нельзя. Слишком уж напряженной сложилась внешнеполитическая обстановка, отчего в СССР ожидали скорого начала войны, если не с Англией и Францией напрямую, то, как минимум, с активно поддерживаемой ими Польшей. Потому малышу Т-18 была дана путевка в жизнь, а завод «Большевик» получил первый заказ от ОСОАВИАХИМА[12] и РККА на 108 этих бронированных машин. Таким образом оказалось предопределено знакомство Геркан, Александра Морициевича со своим будущим «боевым скакуном». Причем своим, в прямом смысле этого слова, так как пока он якобы лежал в больнице его тоже приписали к конкретной машине в качестве командира танка. Его приятели и отправились инспектировать, как только желудки оказались наполнены отнюдь не ресторанной, но сытной и калорийной пищей.

— Ну как тебе обнова, Сашка? — хлопнул по плечу Киселев только-только выбравшегося из нутра новенького МС-1 сослуживца. — Нигде не жмет? — все не удержался он от дружеской подколки.

— Ох, Миша. Сказал бы я тебе. Но лучше промолчу! — в отличие от подавляющего большинства прочих командиров взводов и рот 3-го танкового полка, нынешний собеседник Александра старался досконально вникнуть во все тонкости устройства боевой машины, чтобы четко понимать ее возможности и недостатки. Сказалось прошлое высококлассного слесаря-лекальщика с присущим им складом характера. Можно сказать, представителя уникальной касты среди слесарей. Да и человеком в бронетанковых частях он был сравнительно новым, являясь выходцем из пехоты, отчего еще не успел покрыться «легким налетом бронзы». Вот и вился постоянно вокруг танков, ничем не отличаясь в этом плане от технического состава полка. Потому завязавшееся на курсах хорошее знакомство очень быстро переросло в настоящую дружбу и Михаилу, в отличие от прочих сослуживцев, Геркан готов был сказать куда больше, не опасаясь получить с его стороны какого-либо подвоха.