Имперец. Том 1 и Том 2 (СИ) - Романов Михаил Яковлевич. Страница 40

— Максим, мне неприятно это говорить, — доверительным тоном начал Николай Распутин, которого Меншиков не звал, но который по своему обыкновению явился без спроса. — Но твоя невеста, кажется, перешла всякие границы.

Максим мрачно посмотрел на непрошеного гостя, ожидая продолжения. И верный сын самого вертлявого рода Российской Империи закончил мысль:

— Она спуталась с простолюдином. И все это видели, Максим. Все об этом говорят.

— Ну и кто же этот счастливчик? — усмехнулся Меншиков.

— Александр Мирный.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

На самом деле хотелось обновить все — от носков до верхней одежды, но закупать труселя я мог в присутствии только одной женщины — собственной жены. Здесь ее у меня не имелось, зато наличествовала симпатичная девушка, которая совершенно наивно согласилась помочь мне пройтись по магазинам в поисках «еще одного костюма».

Так что сегодня я планировал разговорить Василису, чтобы узнать ее получше, а за всем остальным вернуться при случае.

— Педантичность — не твоя сильная сторона, да? — спросил я, когда, наконец, Корсакова вышла из общежития.

— Прости, что задержалась, — не слишком искренне извинилась девушка.

— Ничего, я провел время ожидания с пользой, — усмехнулся в ответ. — Куда едем?

Корсакова окинула меня таким оценивающим женским взглядом, что я бы не удивился, если бы рядом с каждым элементом моей одежды в воздухе загорелся ценник.

— А какой суммой ты располагаешь?

Живу на последние сто семьдесят пять… сто семьдесят два миллиона — хотелось бы сказать мне, но пришлось сдержаться.

— Один хороший костюм я себе вполне могу позволить.

— Тогда едем в пассаж Солодовникова, — решила девушка.

— Хорошо, — легко согласился я, и мы двинулись по территории университета на выход.

Погода стояла по-летнему теплая, светило солнышко, деревья стояли еще зеленые, и только кое-где листья начали желтеть.

— Как твои первые недели в университете? — спросил я.

Корсакова вздохнула.

— Ну, сначала все было неплохо. Симпатичная общага, приятные соседки, интересные лекции. Но инициация, конечно, немного выбила меня из колеи, — призналась девушка.

— Переживаешь?

— Скорее, расстраиваюсь.

— Думаю, это все быстро забудется. Останется лишь магия и смазанные воспоминания.

— Хорошо бы, — покачала головой девушка.

Если бы мы говорили начистоту, то с высоты опыта своей прошлой жизни я бы сказал, что забывается вообще все, что не окрашено чистыми эмоциями.

Бесконечная работа в итоге кажется одним долгим рабочим днем. Студенчество — какой-то затяжной вечеринкой, прерываемой на экзамены. Травмы, обиды и досады, пытавшиеся раздавить в моменте — вообще подтираются, будто и не было их вовсе.

А вот момент, когда первый раз берешь сына на руки — останется с тобой навечно. Когда твоя жена, уже немолодая, но все равно такая красивая, ждет тебя до трех утра на кухне с работы и кормит самым вкусным борщом на свете — останется с тобой навечно. Когда со стареньким батей утром по росе, пока все спят, удираете от грядок ловить рыбу. Да даже не ловить, просто сидеть и смотреть, как занимается рассвет — тоже останется с тобой.

И все медали, награды и грамоты будут валяться забытыми где-то на полке в шкафу, а вот семейный обед в крошечном деревянном домике у родителей, когда вся семья не влезает за стол, под ногами бегают дети, а старики пытаются наставлять молодежь — ты сохранишь в сердце.

Получается, семья — самое ценное сокровище. Может быть, не так уж и неправы местные аристократы?

— Ты куда? — вырвала меня из задумчивости Василиса, когда мы вышли за ворота университета.

— Ловить такси, — ответил я, немного не понимая суть вопроса.

— Но здесь недалеко метро, — растерянно заметила девушка.

— У тебя предубеждения против автомобилей? — поддел я Корсакову.

— Нисколько, — пожала плечами Василиса, и я, наконец, поймал машину.

Вообще, девчонку понять можно — я не выглядел способным шиковать на такси, но, надо отдать ей должное, задавать неуместных вопросов она не стала.

— Куда едем? — спросил таксист, едва мы уселись в машину среднего класса для неблагородных.

— Пассаж Солодовникова, — ответила Василиса, и водитель тыкнул в таксометр, начиная поездку.

Когда мы подъехали к этому самому пассажу, я чуть не воскликнул «А-а-а!», потому как в моем мире примерно на том же месте располагался ЦУМ.

Это было трехэтажное здание со сквером перед парадным входом, шатрами летних веранд и симпатичной лепниной на фасаде. Войдя внутрь, я даже замедлил шаг, с любопытством осматриваясь.

В принципе, «пассаж» от «торгового центра» не отличался ничем, кроме названия. Знакомых марок здесь, конечно, не было ни одной, но суть та же — коридорная система с магазинчиками всего на свете.

— Идем, — скомандовала Корсакова, воодушевленно схватив меня за руку и, взяв на буксир, потащила в каком-то одной ей известном направлении.

Вот сразу видно, девушка попала в свою стихию.

— Ты, случайно, не на торговле учишься? — со смешком поинтересовался я, когда Василиса уверенным шагом разрезала толпу китайских туристов, фотографирующих стеклянный купол потолка.

— Нет, ты что! — возмутилась Василиса и гордо добавила: — Информатика и вычислительная техника!

— И что же заставило тебя туда поступить? — совершенно искренне поинтересовался я, когда Василиса сбавила шаг.

Теперь мы действительно шли по пассажу, рассматривая витрины, а не неслись, как намазанная скипидаром кошка, в неизвестном направлении.

— У нас это что-то типа семейного. Родители учились там, брат учился, и вот теперь я учусь. Только они все в обычном университете, а мне хватило дара на ИМУ. А ты? Ты вроде бы юрист?

— Ну, пока еще нет, — усмехнулся в ответ. — Но обязательно буду.

— Тоже семейное? — воодушевилась девушка.

— Нет. Родители были военные, ну а я не стал продолжать традицию и ушел на гражданку.

— Были? — не поняла Василиса.

— Да. Погибли, когда я совсем мелкий был. Я их и не помню, честно сказать.

— Ох, прости. Я не подумала… — в глазах девушки отразились одновременно неловкость, смущение и океан сочувствия.

— Я не безногий, просто сирота, — спокойно ответил я.

— Я понимаю, просто… Просто это очень грустно, — вздохнула Корсакова. — Но ты молодец, что поступил! Высшее образование открывает массу перспектив в дальнейшем.

Пока оно открывает массу головняка, прямо скажем.

— Посмотрим, — уклончиво ответил я.

— А вот мы и пришли, — сказала Василиса, сворачивая неловкую тему.

Над стеклянной витриной висела вывеска с темно-зеленым, благородным полем и надписью «Костюмъ». Внутри все было как в самом обычном магазине мужской одежды из моего мира ценового сегмента чуть выше среднего.

Корсакова прошлась меж рядов вешалок, полок и манекенов, одним взглядом распугав консультантов, и спросила:

— Какой костюм нам нужен?

Девушка явно чувствовала себя в своей стихии. Или ей очень хотелось меня приодеть.

— Выходной, — пожал плечами я.

Университетскую форму можно было заказать в любом ателье, все портные знали требования тех или иных учебных заведений или профессий.

— Это понятно. Но какой?

Да любой, господи. Я же мужик, мы не различаем всякую ерунду типа оттенков одного цвета или формы пуговиц.

— Синий? — спросил я, предполагая, что ответ девушке должен понравиться.

— Синий… — задумчиво повторила Василиса и принялась с остервенением перебирать пиджаки на вешалке.

Наконец, прошерстив две или три стойки, девушка продемонстрировала мне два абсолютно одинаковых костюма.

— Этот или этот? — спросила Корсакова, качая вешалками в своих руках.

Мне даже строить печальные мордашки не пришлось, я разом все флешбэки походов по магазинам из прошлой жизни получил одной этой фразой.

— Василиса, сжалься.