Возвращение блудного Брехта (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 46

Хуже с казармой для привитых солдат. На сто человек — это огромный барак нужно, даже если делать двухэтажные нары. Нужна прорва досок. Допустим, Москва большая и столько досок пусть не за один день, но набрать, объехав окрестности можно. Доски сейчас не дёшевы, их пилят в основном ручными пилами. Это в Европах есть пилорамы на водяных колёсах или на приводе от идущих по кругу волах построенные. В России — двуручная пила, вот и все приспособления.

И доски не главная беда. Брехт хотел по опыту первых своих попаданий, делать тёплые казармы, используя шлак для засыпки между двумя щитами из досок. И волшебная птица обломинго села ему на голову. И нагадила. Нет в России шлака. Ни грамма. Во всей стране ни грамма. Никто уголь не добывает и не использует, как топливо. Леса хватает. А где не хватает, там навозом сушёным топят.

Засыпать песок или землю не хотелось, и теплопроводность выше, и сгниёт быстрее.

Сел Иван Яковлевич и стал думу думать. Чем можно промежуток этот заполнить?

И почти сразу мысль полезная в голову пришла. Чего тут думать. Они в Подмосковье, тут сплошные болота и залежи торфа на сто лет вперёд. Насчёт топлива ещё подумать надо. Там куча проблем с ним, а вот нарезать кубиками, высушить и использовать для утепления казарм — милое дело. Хватит солдат мучить, когда они зимой по крестьянским малюсеньким избам ютятся. Нужно строить большие казармы, как у него были в Спасске-Дальнем. Два слоя досок и между ними торф и пару больших кирпичных печей по торцам. И еду можно готовить и зимой топить для тепла.

А про уголь подумать нужно и срочно. Чтобы осваивать юг России и юг Сибири нужен уголь. Там леса нет. На одном навозе больших поселений не построишь. А где в России есть нормальный уголь. Донецк? А чей он сейчас?

Событие шестидесятое

Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.

Никколо Макиавелли

Что такое триггер? В переводе с английского слово trigger означает «спусковой крючок». Именно этим спусковым крючком сработал человек, приехавший к Анне Иоанновне из Санкт-Петербурга.

Как-то забросила судьба на пару дней Ивана Яковлевича в Орск. Он там был на симпозиуме учителей физики. Опытом обменивался. Водили их вечером на экскурсию и показывали памятник Ивану Кирилову. Это основатель Орска. Стоит с картой, наверное, свёрнутой, молодой человек в куцем парике и кафтане и вдаль глядит. Времена были перестроечные, а гид попался из местных. Башкир по национальности. Потом в ресторане он оказался рядом с Брехтом за столом и узнав, что тот немец… Ну, не русский в общем. Стал рассказывать про геноцид башкирского народа. Выходило страшно. Иван Яковлевич не поверил тогда гиду этому и забыл почти про тот случай, и только лет через десять или пятнадцать в интернете щёлкал по ссылкам всяким и попал на восстание в Башкирии в 1735 году. И оказалось, что тот гид, а Брехт вспомнил тот полупьяный разговор, не сгущал краски, а наоборот в розовых тонах преподнёс. Это даже не геноцид был. Это было массовое истребление. Выходило, что из ста, приблизительно, тысяч башкир сорок тысяч было убито и примерно двадцать выдавлено в Китай и Казахстан. И это не сорок тысяч мужчин, а в основном — женщины и дети. Заходили в деревню и всех жителей до единого уничтожали. И так больше двухсот деревень. Американцы со своими индейцами в сто раз мягче поступили. Восстание длилось, не прекращаясь, почти пять лет и погибло и русских полно, несколько полков. И это в то время, когда шла война с Турцией, и солдат на фронте не хватало, а их снимали с той войны и через всю страну гнали сюда. Туда, в Башкирию. Половина гибла в дороге, половина в боях с восставшими башкирами. Нечего было противопоставить иррегулярной коннице знаменитому генерал-лейтенант Александру Ивановичу Румянцеву и затем Татищеву Василию Никитичу кроме запредельной жестокости. Правда, надо отметить, что в основном зверствовал командир из местных. Татарский мурза из рода Тевкелевых, российский дипломат, основатель Челябинска, генерал-майор Кутлу-Мухаммед Тевкелев.

Так про триггер. К Анне Иоанновне из Санкт-Петербурга со своим прожектом о налаживании дороги в Индию через башкир, казахов и дальше Самарканд, и Бухару, тот самый Иван Кириллович Кирилов пожаловал. И когда Анхен позвала Бирона поучаствовать вместе с Остерманом в аудиенции, которую она милостиво назначила прожектёру, то в мозгу у Брехта щелкнуло, и он вспомнил, всё что прочитал про Кирилова и про башкирское восстание 1735 года.

Может его просто пристрелить прямо на этой аудиенции?

Были правда за этим кипучим молодым человеком и положительные факты из русской истории, именно он организует вторую экспедицию Беринга, и именно он организовал экспедицию Афанасия Шестакова, который вернулся с картой Курильских островов и всего побережья Охотского моря, вместе с Камчаткой. Там и Берингов пролив будет и Аляска, которая самому Берингу не далась.

И что делать с прожектёром. Во-первых, путь в Индию через среднюю Азию, когда всё Каспийское море сейчас за Россией — это полный дебилизм. Там горы. И не просто горы, там — непроходимые горы. Там семитысячники. Брехт в Таджикистане жил и представлял себе всю сложность такой дороги. И главное зачем, если от юга Каспия рукой подать до Индии. И дорога не пешком по пустыне и горам, а на кораблях по Волге и Каспию. Бред, одним словом. А во-вторых, кровопролитная война с башкирами. Насколько Брехт помнил рассказ гида именно с основания Орска, который тогда назывался почему-то Оренбургом, всё и началось. И это уже не точно помнил Брехт, но вроде по этому прожекту и нужно было согнать башкир с их исконных земель и построить города на реке Орь. Города там строить надо, даже не вопрос. Но не ценой же геноцида и гибели тысяч русских солдат.

Брехт сгонял в Москву, попросив Анхен на день перенести представление прожекта, и у Магницкого они вдвоём, среди вороха карт, нашли, по мнению Брехта, более-менее правдоподобные карты Средней Азии и Каспия. Теперь можно уже конкретно разговаривать с этим товарищем.

Событие шестьдесят первое

Если народ бунтует, то не от стремления взять чужое, а от невозможности сохранить свое.

Эдмунд Бёрк

Прожектёр молодым, как на памятнике в Орске, не смотрелся.

— С какого ты года, Иван Кириллович? — полюбопытствовал Брехт у обер-секретаря Сената, вот, какую должность этот подвижник занимал.

— С 1695 года по новому летоисчислению.

— Да, ты еретик Кирилов⁈

— Помилуйте, Ваше Высокопревосходительство! — А глаза злые. Немец перец колбаса будет ему ярлыки развешивать. — Почему же я еретик, в чём моя вина? — И это не вопрос, а вызов. Охренела молодёжь.

— Не по какому-то там новому летоисчислению, Иван Кириллович, а скажи мне Государыня, как надо?

— От Рождества Христова, — правильно поняла вопрос Анхен.

— Вот! Все знают. Спасибо, Ваше Императорское Величество. Ладно, не хочешь считать от Рождества Господа нашего, считай по новому летоисчислению. Рассказывай свой прожект о дороге в Индию.

Товарищ стушевался на мгновение, но потом головку на куриной шейке задрал и стал читать с пафосом на каком-то канцелярском языке заимствованном с церковно-славянского.

— Стой. А ну, убери бумагу и говори нормальными словами без этих закидонов. Хотя не надо. Вот возьми карту, что я сегодня в навигацкой школе взял. Там Средняя Азия правильно почти нарисована. Как ты горы и пустыни пересекать будешь?

— Ходят же караваны из Бухары, и у них из Индии есть товары. — Даже не взглянул на карту подвижник.

— Оба-на. И из Америки товары есть. Повторяю, между нами и Индией пустыни и горы. Можно, наверное, попасть вдоль восточного побережью Каспия. Так всё западное побережье наше. Зачем сгонять народ с их земли и строить город, на который вечно будут башкиры нападать, если есть отличная дорога. По воде. Как по пустыне товары возить, на верблюдах, много на них увезёшь? Потому и возят редкости и специи всякие. Они дорогие и лёгкие. И сколько может один корабль довезти до Мазендерана. А это уже почти Индия.