ПВТ. Лут (СИ) - Ульяничева Евгения. Страница 21

Капитан оторвался от путевого короба, задумчиво глянул в иллюминатор, на сверкающий зеленью Лут.

— А ты не думаешь, что мы наблюдаем любопытный вариант революции в эволюции отношений? Второй и Третий, выросшие в совершенно других условиях. Вдали от сородичей. Среди людей.

— Ага, но они по умолчанию должны друг друга ненавидеть. Закон природы. Идиосинкразия. Аверсия. И у меня, ема, еще много умных слов тебе на погоны.

— Несовместимость... Крайне удобный вариант для Первых, да?

Старпом цыкнул, вручая капитану его любимую чашку с отбитой ручкой.

— Волоха, гипотеза дохлая и вообще мало доказуемая.

— Не скажи. Я уверен, что Немую Цену организовали Первые. Третьи не были замечены в жестокости к приплоду и сиринкс Вторых прежде, так с чего бы им вдруг терять берега?

Дятел фыркнул:

— Как бы то ни было, гаджо, Первые выиграли за счет мозгов и дисциплины. Кстати, о внеуставном. Кракена реально думаешь на корабелле-на Станции придержать?

— Почему нет? К работе припахаю, будет у нас лаборантом на «подай-принеси».

— Угу, «дай-отсоси».

— Дятел!

— Волоха! Что жопой трещишь, лучше сбагри шлюшку на Хом Бархата. На обратном пути, а? Заодно балерину свою навестишь, у них вроде гастроли как раз.

Капитан, недобро вздернув верхнюю губу, уставился в глаза помощнику. Оба боролись на взглядах, как на поясах; старпом отвернулся первым.

— Тему закрыли. Поля начались,— рассеянно сообщил капитан, вслушиваясь в Еремию. — Я наверх.

Дятел фыркнул.

— А я, типа, внизу газированной канарейкой отсиживаться должен?! Мне тоже на Ржавье охота поглазеть. Давно не виделись. И я, гаджо, все же буду настаивать на рулетке.

***

— Я не представлял, что Лут так красив, — Выпь, казалось, все не мог налюбоваться на открывающуюся с корабеллы бездну безграничной прелести.

Глядел в нее — и она гляделась ему в ответ, закрадывала глаза, ум, сердце. Третий вздохнул. Лут любил забирать себе лучших, делая их капитанами корабелл — навечно. Волоха рассказывал. Сколько таких вот влюбленных сожрал, притянул несытый, страшной красоты Лут.

— Дай угадаю — раньше перемещался от Хома к Хому на тэшках или паршивых веллерах, а на палубу вовсе не пускали? Маршруты у них стандартные, отработанные, а это дикий Лут. Как он есть, — ответил Юга с неподдельной гордостью.

— Кажется, тебе такая жизнь по нраву?

— Да. Лучше так, чем в Башне.

— И лучше, чем на Сиаль?

Юга хмыкнул. По каменно-стекольной своей отчизне он не тосковал. Все, что было ему хоть как-то дорого, находилось при нем.

— Мы если... когда корабеллы найдем, что делать после хочешь?

Выпь пожал плечами, оглянулся на Медяну, что-то оживленно обсуждающую с Буланко. Юга тоже глянул. Шкатулка на нее особого впечатления не произвела. Чугунная девка, решил для себя Третий.

Выпь смерил его странным взглядом и неожиданно признался:

— Мне до смерти надоело тебя искать.

— Так я и не... — ощетинился Третий.

— Поэтому отпускать не собираюсь. Вместе дом построим, вместе жить будем.

Юга, похолодев, хотел вякнуть что-нибудь в насмешку, но подкравшийся Дятел спутал планы и мысли. Огрел по спинам и радостно рявкнул:

— Ну, щеглы, чего прижухли?! Ржавье на носу, будем стрелять!

Глава 6

6.

С Медяной, кудреватой рыжей девочкой Второго, у Юга как-то сразу не заладилось. Неизвестная судьба отца, оглушенного налетчиками, незавидное положение заложницы, смутные перспективы — Юга, конечно, мог бы учесть факторы и принять их во внимание, но... Но. Не хотел.

Уж слишком она его раздражала — яркой своей, глупой неуместностью.

Липкостью. Не скрываемой брезгливостью. Смотрела так, словно понять не могла, да и не хотела.

Он досыта наелся таких вот взглядов: особо расточительны на них были люди, имевшие в глазах мира облик достойный всяческих похвал. По мнению Юга, в глаза имелся именно этот мир. Для себя давно решил, что лучше быть честной блядью, чем лгать, хоронясь за маской благочестия.

Или я просто ревную, думал устало, прижимаясь головой к арфе. Следил, как Выпь ходит, как говорит с Ивановыми, ухаживает за оларами. Еремия жалела, тянула из затылка боль и жар.

Юга в ум поначалу не мог взять, отчего неглупый Волоха потащил девку с собой, к чему корабелле балласт? Понял Ивановскую предусмотрительность лишь теперь.

Ржавье.

Как бы рыжая его ни раздражала, Выпь она была подругой. Следовало поделиться догадкой. Упредить, опередить. Глядишь, что и придумают вместе.

***

Медяна кусала губы, стараясь не смотреть на лутовых воров. На корабелле от них было не укрыться; куда бы ни пошла девушка, она неизменно натыкалась на кого-то из этого полумифического сброда. Единственными, кто вызывал у нее симпатию, были курносый весельчак Буланко и главарь шайки — стройный, плечистый, зеленоглазый русый красавец.

Он казался ей в чем-то похожим на Выпь — манерой держаться и держать ситуацию. Успокаивать одним присутствием.

Лут же, напротив, внушал безотчетный, глухой страх. Истинная бездна-беда. Как в него можно влюбляться, до полного растворения? Наверное, для того надо быть совсем черным, с бархатными звездами внутри...

— Тебе нравится? — Выпь облокотился на борт рядом.

Крутил в пальцах свою странную игрушку-пустышку, эдр.

— Мне страшно, — медленно призналась девушка.

У меня плохое предчувствие, хотела добавить, но постеснялась.

— Не бойся. Я рядом.

Рядом, но не со мной, вздохнула про себя рыжая.

— А тебе-то самому как Лут, по душе?

— Почти самое прекрасное, что я когда-либо видел.

Почти. Ну, конечно же.

— Кстати, о самом-самом... у меня от того вон типа мурашки по хребту.

— От Дятла?

— Не смотри на него!

Выпь улыбнулся.

— Он похож на тура.

— На кого?

— Тур. Есть такой зверь. Далеко, где-то на Хоме Тайги. Хотел бы я там побывать.

— Туров наловить?

— Зачем? Просто увидеть их.

— Да вон, любуйся. — Обвела рукой корабеллу. — Натуральный зверинец. И Юга твой как...

— Как кто, ай?

Медяна шарахнулась от улыбки и глаз. Юга словно из Лута вынырнул, сидел на борту, скалился. Самой темной, жестокой масти.

Девушка подавила желание подтолкнуть его в другую сторону. Ответила с сердцем.

— Как кошка дрянная. Тебя не учили, что в разговор чужой влезать невежливо?

— Чему меня только не учили, рыжая бешанка. Влезать в том числе, хочешь, покажу? — выразительно высунул кончик яркого, быстрого языка.

Облизал темные губы.

Медяна вспыхнула. Даже шее жарко стало. Всему есть мера, в том числе и ее терпению.

Круто повернулась, пошла, не глядя. Ноги, шея — как из дерева.

Юга чувствовал на себе взгляд Выпь. Скажи он что-то в защиту девчонки, Юга бы ощетинился, но Второй молчал. В молчании слов было больше.

— Слушай, пастух, — Юга решился, наклонился к Выпь близко-близко, словно их могли запалить, — слушай. Дальше держи бабу свою при себе. По мне так все равно, что с ней станется, но ты ж за нее сердцем болеешь, а?

— А? — Выпь повернул голову, пыхнул жаром, ожег дыханием щеку, как конь ретивый.

— Девку береги, бестолочь! — сердито прошипел Юга.

Пастух, кажется, что-то понял. Но спросить не успел.

— Внимание, товарищи пассажиры! Просьба пристегнуть ремни и не блевать понапрасну, мы входим в зону труполентности! — зычно рявкнул Дятел. — Кракен, драть тебя, быстро греби сюда! А вы, цивилы, свалите от борта!

***

Капитан жестом велел Выпь приблизиться. Обернулся к распадающемуся под носом корабеллы пространству — уже не черничному морю Лута, а словно бы ржаному непокойному полю.

— Смотри, Второй. — Сказал, плавно обводя рукой странную эту красоту. — Так начинается Ржавье, иначе — ржаное поле. Всего подобных тварей несколько, образования неустойчивые, пасущиеся. Кочуют поодиночке.