Отбор. Элита. Единственная - Касс Кира. Страница 10

Я оторвалась от него и принялась придвигать к нему тарелки. Ужин я специально готовила с размахом, чтобы Аспену осталось побольше. А до этого несколько дней подряд пекла пирожки. Мы с Мэй ужасные сластены, и она была в восторге от того, на что я трачу заработанные деньги.

– Что это?

– Еда. Сама готовила.

Я едва не лопалась от гордости. Наконец-то Аспен наестся досыта! Но он лишь посмотрел на тарелки, и его улыбка померкла.

– Аспен, что-то не так?

– Это неправильно. – Он покачал головой и отвел взгляд от еды.

– То есть как?

– Это я должен о тебе заботиться. Мне стыдно, что ты все это для меня делаешь.

– Но я же всегда тебя кормлю.

– Тем, что у вас остается. Я, по-твоему, ничего не вижу? Брать то, что не нужно вашей семье, мне не стыдно. Но когда ты специально… Это я должен…

– Аспен, ты все время что-то мне даешь. Ты обо мне заботишься. Ты каждый раз приносишь мне…

– Медяки? Думаешь, стоит сейчас поднимать эту тему? Неужели ты не понимаешь, как это унизительно? Я люблю слушать, как ты поешь, но не могу заплатить тебе по-настоящему, как все.

– Ты вообще не должен мне платить! Это подарок. Я с радостью отдала бы тебе все, что у меня есть!

Я понимала, что мы не должны шуметь. Но мне стало на это наплевать.

– Америка, я не нуждаюсь в подачках. Я мужчина и должен быть добытчиком.

Аспен запустил пальцы в волосы. Он тяжело дышал.

Как всегда в наших спорах, он пытался обдумать свою позицию. Только на этот раз в его взгляде было что-то другое, незнакомое. Вместо обычного сосредоточенного выражения на его лице мало-помалу проступала растерянность. Весь мой гнев как рукой сняло. Он выглядел таким потерянным, что я почувствовала себя виноватой. Я хотела побаловать его, а не унижать.

– Я люблю тебя.

– Америка, я тоже тебя люблю, – покачал он головой.

Но он по-прежнему не смотрел на меня. Я взяла кусок хлеба, который испекла сама, и вложила ему в руку. Аспен был слишком голоден, чтобы не откусить.

– Я не хотела тебя обидеть. Думала, отпразднуем.

– Нет, Мер, я очень тебе благодарен. Я верю, что ты все это сделала ради меня. Просто… Просто ты не представляешь себе, как мне тошно, что я не могу дать того же тебе. Ты заслуживаешь лучшего.

Я порадовалась, что все это он говорит, не прекращая жевать.

– Выброси эти мысли. Когда мы с тобой наедине, я не Пятерка, а ты не Шестерка. Мы просто Аспен и Америка. И никто, кроме тебя, мне не нужен.

– Но я не могу выкинуть это из головы. Меня так воспитывали. С самого детства я только и слышу: «Шестерки рождены для услужения» и «Шестерки должны быть незаметными». Всю жизнь меня учили быть невидимкой. – Он стиснул мою ладонь. – Мер, если мы с тобой будем вместе, тебе тоже придется стать невидимкой. А я не хочу для тебя такой участи.

– Аспен, мы уже сто раз это обсуждали. Понимаю, что все изменится, и готова к этому. Не знаю, как еще это объяснить. – Я прижала руку к сердцу. – Как только ты поймешь, что созрел, я в тот же миг отвечу тебе согласием.

Было очень страшно вот так обнажать свою душу, признаваться в том, насколько глубоки мои чувства. То, что я произнесла, давно ему известно. Но если, поставив себя в уязвимое положение, помогу ему найти в себе мужество, я это вынесу. Аспен заглянул мне в глаза. Если он пытался обнаружить там сомнение, то лишь зря тратил время.

– Нет.

– Что?

– Нет.

Это прозвучало как пощечина.

– Аспен?

– Не понимаю, каким образом я мог тешить себя иллюзиями, что из этого может что-то получиться.

Он снова запустил руки в волосы, как будто пытался избавиться от неправильных мыслей.

– Но ты только что признался мне в любви!

– Мер, я действительно тебя люблю. В том-то все и дело. И не хочу, чтобы ты жила так же, как я. Мне невыносимо даже подумать, что ты будешь голодать, мерзнуть или жить в страхе. Ты не станешь Шестеркой. Я не могу этого допустить.

В горле стоял ком, на глаза навернулись слезы. Нет. Он это не всерьез. Такого просто не может быть. Но прежде чем я успела сказать что-либо, Аспен попятился к выходу из домика.

– Куда… куда ты?

– Я ухожу. Домой. Прости, что так с тобой поступил. Америка, все кончено.

– Что?

– Все кончено. Я больше не приду. Так не может продолжаться.

Я расплакалась.

– Аспен, пожалуйста. Давай поговорим. Ты просто расстроен.

– Я опечален куда сильнее, чем кажется. Но не из-за тебя. Мер, я не могу так. Не могу.

– Аспен, пожалуйста!

Он крепко прижал меня, поцеловал – по-настоящему поцеловал – в последний раз и ушел в ночь. А я не могла его даже окликнуть из-за законов нашей страны, вынуждавших нас скрываться. Не могла в последний раз сказать, что люблю его.

Домашние явно заметили, что в последние дни со мной творится что-то неладное, но, видимо, списывали все на волнение по поводу Отбора. Хотелось плакать, но я сдерживалась. Мне нужно дожить до пятницы. Я надеялась, что после того, как «Вести столицы» передадут имена финалисток, все вернется в нормальное русло.

Я раз за разом рисовала в своем воображении эту картину. Я представляла, как победительницей от нашей провинции объявят Селию или Камбер. Мама, конечно, будет разочарована, но не настолько, как если бы победила совсем незнакомая девушка. Папа и Мэй обрадуются: наши семьи дружили. Я знала, что Аспен должен думать обо мне, как я о нем. И готова была биться об заклад, что он появится у нас на пороге прежде, чем закончится программа, умоляя меня простить его и выйти за него замуж. Конечно, это будет слишком поспешно, поскольку девушкам еще никто ничего не обещал, но он сможет списать все на общую атмосферу дня. В такой день многое прощается.

В моем воображении все устраивалось просто прекрасно и все были счастливы.

До начала «Вестей» оставалось еще десять минут, но все уже устроились перед телевизором. Полагаю, мы были не одни такие, кому не терпелось скорее узнать результаты.

– Я помню, как выбирали королеву Эмберли! О, я с самого начала знала, что она победит!

Мама готовила попкорн, как будто мы собирались смотреть кино.

– А ты сама участвовала в лотерее? – спросил Джерад.

– Нет, малыш, я была на два года младше, чем требовалось. И потом, мне тоже повезло: я встретила вашего папу. – Она улыбнулась и подмигнула.

Вот это да. Мама, похоже, пребывала в отличном настроении. Не помню, когда она в последний раз проявляла к папе такие чувства.

– Ее величество Эмберли – лучшая королева на свете. Она такая умная и красивая. Каждый раз, когда вижу ее по телевизору, хочу стать такой же, – вздохнула Мэй.

– Она хорошая королева, – добавила я негромко.

Пробило восемь часов, и на экране появился государственный герб и заиграл гимн. Я поймала себя на том, что дрожу. Мне очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Сначала король вкратце обрисовал новости с фронта. Прочие объявления также оказались краткими. Похоже, все пребывали в хорошем настроении. Наверное, их тоже одолевало радостное волнение.

Наконец на экране появился главный распорядитель и представил Гаврила. Тот направился прямиком к королевской семье.

– Добрый вечер, ваше величество, – поприветствовал он короля.

– Гаврил, всегда рад тебя видеть, – почти легкомысленным тоном отозвался тот.

– Не терпится услышать объявление?

– О да. Я вчера присутствовал при выборе некоторых кандидатур. Все девушки очень милые.

– Значит, вам уже известны имена финалисток?! – воскликнул Гаврил.

– Всего несколько.

– А с вами его величество этой информацией, случайно, не поделился? – поинтересовался Гаврил у Максона.

– Нет. Я увижу финалисток вместе со всеми остальными, – ответил Максон.

Он явно пытался совладать с нервами.

Я вдруг поняла, что у меня вспотели ладони.

– Ваше величество, – подошел Гаврил к королеве, – что вы можете посоветовать нашим финалисткам?