Отбор. Элита. Единственная - Касс Кира. Страница 15

– Сюда, леди Америка, – с нижней ступени позвала меня Мици.

Я не сразу отреагировала на новое имя.

– Пока, солнышко, – донесся мамин голос.

И меня повели прочь.

В аэропорт я приехала первой, и просто сказать, что была в ужасе, значит ничего не сказать. Эйфория от восторга толпы провожающих выветрилась, и я осталась один на один с кошмарной перспективой полета. Я пыталась взять себя в руки. Предстояло лететь вместе с тремя Избранными. Меньше всего хотелось, чтобы случился приступ паники у них на глазах.

Я уже выучила имена, лица и касты всех Избранных. Вначале это было чем-то вроде психотерапии, призванной меня успокоить. То же самое и с фрагментами их биографий. Я разглядывала приветливые лица, пытаясь найти девушек, с которыми смогу общаться, пока буду находиться во дворце. У меня никогда не было настоящих подруг. В детстве большую часть времени я играла с Кенной и Кота. Обучала меня мама на дому, она же была единственной, с кем я работала. Когда старшие брат и сестра стали жить самостоятельно, я посвятила себя Мэй и Джераду. И Аспену…

Но с Аспеном мы никогда не были просто друзьями. С того самого мгновения, как узнала его, я влюбилась.

А теперь он держал за руку другую девушку.

Повезло, что оказалась одна. На глазах у других претенденток я бы не справилась со слезами. Все внутри болело. И поделать тут ничего нельзя.

Как я вообще здесь очутилась? Еще месяц назад моя жизнь казалась чем-то незыблемым, а теперь от нее не осталось и камня на камне. Все новое и незнакомое. Новый дом, новая каста, новая жизнь. И все из-за дурацкого листка бумаги с фотографией. Мне хотелось сесть и рыдать, оплакивая все, что я потеряла.

Интересно, среди других девушек были еще такие, кто грустил? Полагаю, все, кроме меня, торжествовали. И мне тоже необходимо хотя бы делать вид, что торжествую, потому что все будут смотреть на меня.

Я собралась с духом, готовясь к тому, что меня ожидало, и приказала себе быть храброй. Что же до пережитого, то пусть все останется в прошлом. Дворец будет моим убежищем. Никогда больше не произнесу имя бывшего возлюбленного – ни вслух, ни про себя. Ему не дозволено сопровождать меня туда. Это мое личное правило в предстоящем маленьком приключении.

Назад дороги нет.

Аспен, прощай!

Примерно через полчаса в зале ожидания появились еще две девушки в таких же белых блузках и черных брюках, как у меня, и в сопровождении помощниц, которые тащили за ними сумки. Обе улыбались в подтверждение моей мысли о том, что я единственная из Избранных, пребывавшая в подавленном настроении.

Настало время исполнить свой зарок. Я изобразила улыбку и поднялась, чтобы пожать им руки.

– Привет, – произнесла я бодрым голосом. – Я Америка.

– Знаю! – отозвалась девушка справа, блондинка с карими глазами.

Я немедленно опознала в ней Марли Теймс из Кента, Четверку. Я протянула руку, но Марли даже не подумала пожать ее, а вместо этого с ходу заключила меня в объятия.

– Ой! – пискнула я.

Такой встречи я не ожидала. Хотя по фотографии Марли производила впечатление девушки дружелюбной и искренней, мама всю последнюю неделю твердила, что я должна рассматривать других конкурсанток как врагов. Ее агрессивное отношение отчасти передалось и мне. Так что я предполагала столкнуться в лучшем случае с обычной вежливостью от девушек, настроенных бороться со мной на смерть за человека, который не был мне нужен. А вместо этого меня кинулись обнимать.

– Я Марли, а это Эшли.

Ну да, Эшли Бруйетт из Алленса, Тройка. У нее тоже были белокурые волосы, но намного светлее, чем у Марли. И глаза ярко-голубые, на кротком, очень нежном лице. Рядом с Марли она казалась хрупкой.

Обе были с севера. Наверное, потому и приехали вместе. Эшли ограничилась тем, что сдержанно помахала рукой и улыбнулась. Не знаю, что послужило тому причиной: то ли застенчивость, то ли настороженность. А может, дело в том, что она была Тройкой и умела правильно себя вести.

– Как мне нравятся твои волосы! – воскликнула Марли. – Жаль, что у меня не рыжие. Ты с ними прямо огонь! Я слышала, у всех рыжеволосых вредный характер. Это правда?

Хотя день был хуже некуда, живость Марли оказалась такой заразительной, что я против воли заулыбалась шире.

– Не думаю. Ну, то есть иногда я могу быть вредной, но у моей сестры тоже рыжие волосы, а она настоящий ангел.

И мы принялись легкомысленно болтать о вещах, которые нас бесили, и о тех, что всегда способны улучшить настроение. Марли любила смотреть фильмы, я тоже, только мне редко это удавалось. Потом разговор перешел на актеров и на то, какие они все невозможные красавцы, что было довольно странно, поскольку в самом ближайшем будущем нам всем предстояло стать подружками Максона. Участие в разговоре Эшли ограничивалось тем, что она время от времени подхихикивала. Если мы задавали ей прямой вопрос, она коротко отвечала и вновь пряталась за сдержанной улыбкой.

Мы с Марли легко поладили, и это дало надежду, что, быть может, благодаря всей этой затее я в конце концов обзаведусь подругой. За разговором незаметно прошло, наверное, с полчаса. Мы болтали бы и дальше, если бы нас не прервал звонкий стук каблуков. Как по команде, мы повернули головы, и Марли сглотнула, разинув рот.

К нам направлялась роскошная брюнетка в темных очках. В волосах у нее была маргаритка, но не простая, а выкрашенная в алый цвет, чтобы сочеталась с оттенком помады. Она покачивала бедрами при ходьбе, и чеканный перестук трехдюймовых каблуков еще больше подчеркивал ее уверенную походку. В отличие от Марли и Эшли она не улыбалась. Но отнюдь не потому, что была чем-то расстроена. Нет, просто сосредоточилась на запугивании соперниц одним своим появлением. И на кроткую Эшли все именно так и подействовало.

– Ох нет, – выдохнула она, глядя на приближающуюся новенькую.

Меня эта девица, в которой я опознала Селесту Ньюсом из Клермонта, Двойку, не тревожила. Она считала, что мы боремся за один и тот же приз, но трудно обойти того, кому эта награда и даром не нужна.

Селеста наконец-то подошла к нам, и Марли пискнула:

– Привет!

Она собиралась вести себя дружелюбно, несмотря на все попытки устрашения. Но Селеста лишь смерила ее взглядом и вздохнула.

– Когда мы улетаем? – осведомилась она.

– Не знаем, – отозвалась я без намека на страх в голосе. – Это ты всех задерживала.

Ей такой ответ не понравился, и я тоже удостоилась оценивающего взгляда. Результат явно не произвел на нее впечатления.

– Прошу прощения, слишком много было желающих со мной проститься. Ничего не могла с этим поделать. – Она широко улыбнулась, как будто само собой разумелось, что все обязаны ей поклоняться.

И в окружении вот таких девиц мне очень скоро предстоит оказаться. Класс!

Тут, как по заказу, из двери слева вышел мужчина:

– Я слышал, все четверо наших Избранных уже в сборе?

– Ну да, – медоточивым голосом ответила Селеста.

Пилот явно подпал под действие ее чар, это было видно по глазам. Ага. Значит, вот какую игру она затеяла.

Он немного помедлил, потом решительно перешел к делу:

– Ладно. Дамы, если вы будете так любезны проследовать за мной, я отведу вас на самолет и он доставит вас в новый дом.

Перелет, в реальности оказавшийся ужасным только на взлете и посадке, продлился несколько не слишком утомительных часов. Нам предложили фильмы и закуски, но мне хотелось лишь смотреть в иллюминатор. Я разглядывала страну с высоты, потрясенная тем, какой она оказалась огромной.

Селеста весь полет проспала, что я восприняла как маленькую удачу. Эшли разложила откидной столик и строчила письма о своем приключении. Захватить с собой бумагу было очень предусмотрительно с ее стороны. Мэй наверняка хотела бы узнать об этой части моего путешествия, хотя оно и никак не было связано с принцем.

– Она такая утонченная, – шепнула мне Марли, кивнув на Эшли. Мы с ней сидели друг против друга в обитых плюшем креслах передней части самолета. – С самой нашей встречи она сама благопристойность. С ней нелегко будет состязаться, – вздохнула она.