Председатель 5 (СИ) - Нот Вай. Страница 34

Что касается современности, то всё в будущем поменяется. В таком возрасте люди себя всё ещё ощущали детьми, пусть и взрослыми. Как же сильно с годами изменятся новые поколения.

Во время доклада он обмолвился об адресе проживания семьи. К счастью, жили они недалеко. Маленькая деревенька справа от Калуги, а значит можно ехать хоть завтра.

— Нужно семью их навестить, рассказать обо всем да спросить, как с останками поступать будем. Есть вариант захоронить их здесь, а быть может, забрать захотят, да похоронить рядом с другими родственниками. В общем, решение от родственников зависит. Вот, передай им, — он положил на стол два ордена Красной Звезды, которые мы так скрупулёзно вычищали от грязи, буквально въевшейся в награды под влиянием погоды и времени.

— Так вместе и передадим, — его жеста я совершенно не понял.

— Нет, Сан Саныч, езжай без меня. Я хочу, но не могу, — поспешил отказаться Олег Михайлович.

Такое решение показалось мне странным и нелогичным. Он так горел желанием узнать, как можно больше о наших героях, что буквально на следующий день с самого утра рванул в Москву, а сейчас дал заднюю. Но стоило мне задать ему прямой вопрос, как всё встало на свои места:

— Слушай, — его лицо стало донельзя серьёзным, — я и так нахлебался всего этого… — он выдержал паузу, но его мысль я уловил, — сколько через меня родственников тридцать лет назад проходило, уже и не сосчитать. Снова погружаться вот в это всё, мне бы не хотелось.

Он достал сигарету, предложил мне, скорее ради приличия, ведь уже знал, что я не курю. Услышав отказ, он со спокойной душой чиркнул спичкой и закурил.

— Приходилось каждый день похоронки разгребать, — продолжил замполит, — семьи солдат приходили к нам, волновались. Замы от таких отмахивались, а я вот не мог, всё помочь старался, по-человечески ко всем относился. Я тебе вот что скажу — без вести пропавший — намного хуже, чем погибший. Тяжело это, пойми, тяжело.

— Понял. Тогда всё решили. Ты и так достаточно для парней сделал и продолжаешь делать. Так что да, оставайся, проконтролируй всё как следует, а я сам к их семье съезжу.

— Кто знает, может они уже и не живут там, — пожал плечами Олег Михайлович, — но будем надеяться на лучшее.

— Надеемся, — кивнул ему я, всматриваясь в заветный адрес на бумажке.

Ехать сегодня было поздно, так что я решил перенести на следующий день. Уже дома рассказал Вите то, что удалось узнать. Он каждый день меня расспрашивал, надеялся, что наши герои не будут погребены безымянными.

— Так значит они были братьями? — его глаза немного покраснели, — Их же рядом со всеми похоронят?

— Всё от их семьи зависит. Но знаешь, пока я домой ехал, мне мысль одна пришла, если они позволят захоронить их здесь, то мы должны памятник двум братьям поставить.

Моя идея Вите понравилась. Более того, он даже вспомнил про разбившийся штурмовик и поинтересовался, можно ли его реставрировать. На что, я конечно ответил утвердительно.

Когда он узнал, что я собираюсь поехать на адрес, указанный как место жительства семьи, то как я и ожидал, попросился со мной. Решил и Маше предложить, но она отказалась от поездки. Говорит, что очень резко реагирует на чужое горе. Не пропускает через себя, а впитывает. Чувствительная она у меня, иногда даже слишком. В общем, так и поехали мы с Витькой вдвоём.

Дорога заняла у нас несколько часов. Сама деревушка, указанная в документах, была небольшой, да и условия, мягко говоря, такие себе, даже близко с нашим колхозом не сравнить. Как бы мне хотелось, чтобы по всей стране, в каждой деревне, пусть даже самой удалённой от сердца России, люди жили в таких же условиях, как живут мои колхозники. Мне кажется, что именно для этого я и здесь.

Проезжая мимо колодца, я увидел деда с длинной седой бородой. Клянусь, он еле ногами передвигал, но так или иначе, шёл с вёдрами.

Разве я мог проехать мимо? Пока Витька его развлекал, я помог набрать воды, затем мы вместе прошлись до его дома. По таким кочкам было бы плохой идеей везти воду в ведре, вот если бы был бачок, ну да ладно.

Дед этот раз десять поблагодарил меня и ровно столько же пожелал долгих лет жизни. Напоследок я назвал ему имя, фамилию и отчество, спросив не проживает ли по указанному адресу эта женщина. Старик кивнул.

— Галка то? Да, всё там же живёт! Правда я видел её последний раз недели эдак две назад, всё на здоровье жалуется, а уж я-то её как никто другой понимаю! Сам на три года старше. А вы ей кто? Слышал ни детей, ни внуков у неё не осталось.

Я не стал говорить ему по какому делу мы приехали, зато рассказал кем работаю, этого хватило, чтобы дед понял, что здесь мы по делу. Чтобы долго не искать дом Галины Борисовны, я попросил своего нового знакомого показать, куда нам ехать, и он с радостью подсказал.

Дом этой женщины, судя по всему, матери погибших парней, оказался в довольно плачевном состоянии. Женщину я ни в коем случаи не виню, жить в столь преклонном возрасте одной, без поддержки детей — дело сложное.

Мы постучались в окно, а затем прислушались. В открытой форточке до меня доносилось слабое поскрипывание пола. Идёт видать, медленно, но идёт.

— Ой, здравствуйте. А вы кто?

Так и началось наше с ней знакомство.

Я представился, но переходить к сути, разговаривая через форточку, не хотел. О таком только с глазу на глаз разговаривают.

— Вы заходите, чего на пороге стоять, — словно прочитав мои мысли, предложила старушка.

Я как зашёл, сразу с порога и увидел фотографии двух парней на стене. Это точно они. Молодые, красивые ребята. Как же горько, что война не щадит ни старых, ни молодых.

— Эх, внучок, и угостить тебя то нечем. Кто ж знал, что вы в гости придёте, — она с улыбкой погладила Витьку по голове, а сама уселась на кровать.

А дальше был долгий разговор по душам.

Были ли слёзы? Конечно были. Она, как и каждая другая мать, ждала своих сыновей и в тайне надеялась, что живут они где-то вдали, просто вернуться пока не могут. Как она мне призналась, только фотографии детей спасали её все эти годы. Сядешь рядом, выскажешься о наболевшем и словно камень с души упадёт.

Витька всё рядом с ней сидел и успокаивал, пока я обо всём рассказывал.

— Если бы не ваши сыновья, то меня бы сейчас не было. И моих друзей тоже. Я благодарен им, за жизнь и за мирное небо, — посматривая на фотографии сыновей Галины Борисовны заявил Витя.

— Верно, внучок, верно, — она приобняла его, — жаль одна я осталась. У старшего жена на то время была, правда жаль детей родить не успели, так бы хоть внуки остались, но тут как случилось. Она долго горевать не стала, другого жениха себе быстренько нашла. Я уж её не виню, молодая и красивая, семью хочется, чего ей ждать? Это вот я тридцать лет жду. Обидно лишь, что про меня она совсем забыла.

Старой морщинистой рукой она нежно сняла слёзы с лица, затем потянулась к двум орденам Красной Звезды, после чего прижала их к сердцу.

Когда речь зашла о захоронении, женщина долго думать не стала:

— Старая я уже, недолго мне осталось. Разве смогу я за их могилками ухаживать? А ведь они у меня лучшего достойны. Александр Александрович, вы говорите памятник им поставите, с почестями захороните. Может хоть другие люди поминать их добрым словом будут. Так что даю добро.

Ком горечи с трудом позволял мне выдохнуть. Я перевёл взгляд на фотографии сыновей, затем на прогнивший пол, а после и на пустые вёдра с водой.

Разве такая жизнь должна быть у матери героев?

Возникло резкое желание ей помочь, но даже если я схожу сейчас за водой или наколю ей дров на всю зиму, вряд ли это можно будет назвать помощью, которую она заслужила.

Все эти годы она ждала сыновей в родном доме, а теперь, после моего визита, ничего её здесь не держит.

— Галина Борисовна, а знаете что? Я предлагаю вам поехать с нами. Будете у нас в колхозе жить. И памятник сыновьям рядом будет, в любое время свожу вас, только дайте знать.