Феникс. Начало (СИ) - Путилов Роман Феликсович. Страница 50
— Ладно, только с одним условием — ты слушаешь меня беспрекословно.
Одетые во все темное, мы с девушкой старательно прокладывали дорогу по самым мрачным тропинкам и проходам, куда было тревожно заходить даже многочисленным, крикливым группам молодых пришельцев, что заполнили всю округу.
Возле гаражей пока никого не было, но ситуация могла изменится в любой момент. Посадив Таню в тень от железной бочки, что стояла у ворот соседнего гаража, с заданием прислушиваться к хрупкой тишине летней ночи и предупредить меня при первых признаках опасности, я открыл, заранее смазанные машинным маслом, створки гаражных ворот и приступил к работе.
Датчик сигнализации я укрепил в небольшой выемке над воротами, закрепив положение объектива камеры парой шурупов, вкрученных в кирпичную стену. Оружие в металлическом ящике я завалил кучей тяжелых металлических запасных частей, что неизбежно появляется в каждом гараже через пару лет его владения, которые помазал густыми мазками солидола, чтобы отбить желание незваных гостей лишний раз копаться в этих нагромождениях старого металла.
С собой я взял лишь нарезную «сайгу» с складным пластиковым прикладом, парой коротких пластиковых магазинов и все патроны подходящего калибра, что я отобрал в большом пластиковом ящике.
— У тебя что? Автомат? — Таня аж задохнулась от неожиданности, когда я вышел из гаража.
— Да, автомат. Пойдем скорее отсюда. — я замотал оружие в тонкий дождевик, который прихватил из гаража, и мы двинулись в обратный путь.
Таню я отконвоировал домой, доведя ее до квартиры и не слушая ее уговоров о продолжении прогулки, после чего, с обычными предосторожностями вышел из дома. Ночь уже пару часов, как опустилась на город, но до ночного покоя было еще очень далеко.
Почти в каждом дворе громко играла музыка с завозными напевами. У пышущих жаром мангалов кричала подвыпившая молодежь. В бывшем складском комплексе экспедиторской компании, куда завезли большое количество специалистов –вахтовиков, жизнь тоже била ключом. Многочисленные автобусы уже уехали, зато во двор набился с десяток больших джипов, возле которых с старательностью часовых, топталось несколько молодых людей.
Поодаль стояло несколько огромных котлов, под которыми гудело пламя газовых горелок, длиннющий мангал мерцал тлеющими угольями и ароматом шашлыка. Десятки людей что-то мешали и переворачивали там, в облаке вызывающих спазм, аппетитнейших запахов, постоянно таская в горящее десятком огней офисное здание какие-то блюда и подносы. Очевидно, что там что-то праздновали люди непростые, владельцы этих дорогих джипов, да и молодых людей, что сотнями завезли вчера в этот отдаленный район города.
Звуки праздника вдруг прервал резкий, неожиданный звук выстрела, сменившийся тишиной. Огромный, черный «лексус», с государственными номерами, совпадающими с номером модели, обиженно взметнулись мелкой стеклянной крошкой — очевидно, что когда-то родные «японские» стекла были заменены дешевыми китайскими аналогами. Люди замерли, не понимая, что произошло. Вдруг кто-то, самый внимательный, заорал, тыча смуглой рукой в насыпь однопутной железной дороги, что проходила метрах в пятидесяти от забора логистического угла, вздымаясь над невысоким забором.
На вершине насыпи стояла бесформенная, но безусловно, человеческая фигура, держа вверх стволом какой-то из, безошибочно узнаваемых, «калашниковых». Остальные подробности понять было трудно, силуэт человека был размыт и местами казался полупрозрачным. Единственное, в чем была твердо уверенна почти сотня человек, тщательно опрошенная позже — на голове человека белый войлочный колпак, который в этом мире носили только каразийцы. Человек в колпаке что-то выкрикнул и начал методично расстреливать территорию логистического центра. Отведя душу на больших окнах второго этажа офисного здания, что с душераздирающим звоном осыпались вниз миллионом острых осколков, человек перенес огонь на джипы, стараясь не пропустить не один из шикарных автомобилей, затем прострелил несколько чугунных котлов с готовым пловом. Затем один их охранников боссов пришельцев, нашел в себе мужество, вскочил во весь рост и вытянув руку в сторону каразийца и громко призывая помощь от небесного учителя, произвел несколько выстрелов в сторону белеющего в темноте колпака.
Короткоствольный «глок» не лучшее оружие для ночной стрельбы на такое расстояние. В быстром темпе расстреляв обойму, охранник упал, удовлетворенный своим, безусловно, мужественным поступком, чтобы через пару секунд горько пожалеть от этом — обиженный автоматчик стал старательно расстреливать хозяйский «Эскалейд» пятого поколения, за которым прятался смелый охранник.
А потом автоматчик ушел, просто спустился с насыпи и исчез в ночной тьме. Погоню собрали быстро, но сначала люди долго топтались возле насыпи, старательно собирая стрелянные гильзы Барнаульского патронного завода, после чего робко, рассыпавшись цепью, двинулись по поросшей густым кустарником пойме реки.
Саша.
Расстреляв пять магазинов по двенадцать патрон, я оставив на всякий случай один магазин про запас, спустился с воняющей креозотом от шпал, железнодорожной насыпи и двинулся в сторону темного и молчаливого, заросшего ивняком и рогозом, берега реки. Я с удовольствием похулиганил, методично попав в каждую из шикарных машин, несколько окон и даже котлы с пловом. Кто-то стрелял в мою сторону, но я даже не слушал свиста пуль. Хорошо отработавшую «сайгу» я упаковал в прорезиненный мешок и, от души размахнувшись, подобно метателю молота, закинул его в густые заросли камыша, напротив приметного, расщепленного тополя. По идеи мешок утонуть не должен, но и с узкой, петляющей вдоль берега, тропинки, увидеть его не должны. Вместе с «Сайгой», в мешке, в густой камыш отправилась и войлочная бело-черная шапка, однозначно указывающая на племенную принадлежность ночного стрелка. С учетом, что с нынешними хозяевами логистического центра у каразийцев горячий, тянущийся сотни лет, конфликт из-за каких-то горных озер, пастбищ и полей, что раскинулись на далеком Юге, сегодняшний намек был более чем понятен. И хотя каразийцев значительно меньше, но историческая память боевитых предков, что сотни лет кормились с меча в их суровых горах, позволяет им и в нынешнем конфликте выступать достойно.
Пройдя еще пару сотен метров, я вышел на небольшой песчаный пляж, где снял с себя полихлоридные бахилы, перчатки и дождевик голубого цвета, обмотал этим барахлом лежащий в песке булыжник и зашвырнул получившийся узел подальше в воду, где, в лунной дорожке, крутились мелкие водовороты. Узел почти беззвучно вошел в воду и хлюпнув на прощание, скрылся в темной воде. Надеюсь, что частицы пороха, выделившиеся при интенсивной стрельбе, сейчас скрылись в толще речной воды, не оставшись ни на моей одежде, руках или обуви. На всякий случай потом вымою руки и лицо слабым раствором с хлоркой и на этом посчитаю мероприятия по сокрытию следов законченными.
Я осторожно подошел к своему дому и выглянул из –за угла. Во нашем дворе никого не было. Соседний дом гудел десятком приглушенных голосов, но мангал был потушен, и музыка отключена. Надеясь, что никто не обратит внимание на одинокую тень, что, пригнувшись, пробежала в тени вдоль стены дома и шустро нырнула в полумрак подъезда.
— Ты где был⁈ — мама, встретившая меня в коридоре, грозно наступала, тесня меня к входной двери и требуя немедленного отчета о времяпровождении блудного чада. Отец мрачно стоял на пороге их спальни, его мрачное лицо не предвещало для меня ничего хорошего.
— Мама, я в подъезде, на общественной лоджии стоял, пытался понять, откуда стреляют! — выпучив глаза в праведника и честнейшего человека, я не собирался отступать.
— А телефон почему отключил? — не собиралась ослабевать натиск мама, хотя отец уже посветлел лицом — лоджия в подъезде, по его понятиям, это почти дома, почти в квартире, так что ничего страшного не произошло.
Я ошарашенно стал охлопывать свои многочисленные карманы, потом, с заполошным лицом, ловко обогнул маму и забежал в свою комнату, где на моей кровати сидела и заговорщицки улыбалась мне Татьяна Белохвостикова. Через пару секунд я выбежал из комнаты обратно, с просветлевшим лицом, тряся отключенным смартфоном: