Закон хабара - Силлов Дмитрий Олегович "sillov". Страница 43

На это завораживающее движение можно было смотреть вечно, да только смотреть было некому. Все, кто в этом зале когда-то мог восхищаться, стремиться, любить, желать, успокоились навеки и больше не тревожили своей суетой величественную безмятежность самой могущественной аномалии Зоны.

Я не ошибся.

Меня ждали.

Борги прощают только мертвых, а я пока что был еще жив. И они хорошо подготовились, чтобы это исправить.

Мне оставалось пройти метров тридцать по гати, когда из прибрежных зарослей камыша поднялись фигуры в черно-красных штурмовых костюмах. Их было человек десять. У двоих в руках пулеметы «Печенег», у остальных – автоматы. Вполне достаточно, чтобы превратить в решето кого угодно, даже легенду Зоны.

Но они не торопились стрелять. Видимо, у них на меня были иные планы.

– Сталкер по прозвищу Снайпер, – разнесся над болотом зычный голос командира отряда, здоровенного борга с пышными усами и основательной бородой, рыжей лопатой лежащей поверх бронежилета. Над усами тускло поблескивали отражающим покрытием черные солнцезащитные очки, надетые явно для понта – с солнцем в Зоне всегда не очень. – Ты обвиняешься в смерти наших товарищей, незаконном захвате власти в группировке и множестве других преступлений. Рекомендую тебе добровольно сдаться и предстать перед судом «Борга», суровым, но справедливым.

Я улыбнулся.

– Так бы сразу и сказали, что вам для прокачки имиджа нужна громкая показательная казнь. Один раз вы уже пробовали повесить меня, но что-то пошло не так.

– На этот раз все будет так, не сомневайся, – окрысился бородач. – Бросай оружие, сволочь, и иди сюда, если не хочешь сдохнуть в этом болоте прямо сейчас.

Смерти я никогда не боялся, но вот так банально быть расстрелянным шайкой бандитов, считающих себя чуть ли не владыками Зоны, в мои планы не входило. Я бросил автомат в трясину и направился к берегу.

– «Бритву» тоже выброси, – прорычал бородач. – Я знаю, она у тебя в руке спрятана.

– Обойдешься, – отозвался я. – Можете стрелять. Потом расскажешь своему начальству, какие вы герои – не испугались изрешетить из десяти стволов одного человека с ножом.

Рыжебородый скрипнул зубами, но промолчал. Да и хрен с ним.

Я шел и прикидывал, что будет дальше, заранее вызывая в памяти образ мантикоры, убитой моим учеником в одной из вселенных Розы Миров. Обычно этот образ запускал в моем теле режим ускорения личного времени, в котором я становился намного быстрее своих врагов. Вполне достаточно, чтобы дать ребром ладони по кадыку вон тому пулеметчику, что стоит ближе всех с левого края, выхватить у него из рук «Печенег» и одной длинной очередью уравнять шансы на жизнь с теми, кто останется в живых и начнет стрелять в ответ.

Но что-то пошло не так.

Образ чудовища я, конечно, в памяти вызвал… но это ни на что не повлияло. Сердцебиение не участилось, легкость в теле не появилась, да и борги не выглядели заторможенными, как это всегда бывало, когда я выпадал в состояние повышенной скорости.

Что за черт?

И тут я вспомнил…

«Бурдюк». Артефакт, который зарождается в мусорных кучах Четвертого мира. Восстановитель сил, здоровья, психики: кому чего не хватает, то и восстанавливает в организме, в том числе и в мозгах. По ходу, он и восстановил меня до «заводских настроек», лишив всех суперспособностей, превратив Меченосца и легенду Зоны в самого обычного человека.

Ясно, блин. Я ни разу не мог предположить всерьез, что лишусь своих аномальных способностей. Но – лишился, и это факт. И сейчас я стоял на берегу болота под прицелом кучи стволов, а бородач деловито сковывал мои руки за спиной лишенными цепочки стальными конвойными наручниками с тройным шарнирным соединением. Видимо, борги исследовали мертвые тела группы Шатуна и сделали выводы. Молодцы красно-черные, быстро учатся на чужих ошибках.

– Ну, вот и все, сволочь, – прорычал над моим ухом бородач, затянув наручники на моих запястьях так, что едва не раздавил мне суставы. – Допрыгался, легенда, мать твою, Зоны.

И профессионально, без замаха ударил сзади. Точно в почку попал, так как я от жуткой боли рухнул на колени – если знать, куда бить, такой удар моментально нейтрализует противника на некоторое время.

– Это тебе за наших ребят, – прозвучал над моей головой рык бородатого.

– Может, его прям тут на ремни порезать? – предложил кто-то. – Была охота эту мразь тащить на базу через половину Зоны.

– Начальство не одобрит, – неуверенно произнес бородач. – Сказали живым взять. Вроде собираются показательно умертвить его в только народившейся «мясорубке», она скручивает медленно, в отличие от взрослой. Видел раз такое. Неприятная процедура на несколько часов…

– Ну а кто узнает-то? – продолжал настаивать кто-то. – Мы с Остапом кореши были не разлей вода, а он ему прям в лоб пулю вогнал, мозги веером на два метра по траве раскидало. И судя по тому, что спецгруппа не вернулась, а сюда приперся он один, значит, нет больше нашей спецгруппы. А насчет медленно – так нас тут никто не торопит. Кожу снимем не спеша и оставим урода здесь, у болота. Пусть его мутанты заживо сожрут. И труп никто не опознает, мало ли обглоданных костей по Зоне валяется.

– Неплохая идея, – одобрил бородач. – Пожалуй, ты прав. Но сначала надо его хорошенько отбить, чтоб шкура легче с тушки снималась.

Новый удар в спину швырнул меня на серую траву Зоны. Еще один, мощный, с ноги в плечо, перевернул на спину, и я увидел равнодушные глаза боргов, которые подходили ко мне со всех сторон, убирая оружие за спину – бить толпой человека в наручниках дело безопасное, применения огнестрела совершенно не требующее.

На меня со всех сторон посыпались удары, но странно – боли я больше не ощущал! Возможно, это был эффект от бессильной ярости, мгновенно захлестнувшей меня… а может, что-то другое.

Я чувствовал, как мое тело сотрясается от ударов ногами, но это было очень второстепенное ощущение. Вместе с яростью, затопившей мое сознание, вместе со вкусом крови от разбитых губ в меня словно извне вливалась сила.

Безудержная.

Нереальная.

Раздувающая мои мышцы до размеров, какие мне и не снились!

Борги орали:

– На, тварь! Получи! Вот тебе, сволочь! – и за криками не слышали, как трещит на мне одежда, разрываемая стремительно набухающими мускулами, и не видели глазами, подернутыми кровавой пеленой ненависти, что происходит с моим телом…

А я вдруг понял, что стальные браслеты, врезавшиеся в мои запястья, вряд ли смогут теперь обездвижить мои руки. И рванулся изо всех своих новых сил, и почувствовал, как легко разорвались шарниры, соединяющие стальные браслеты.

И я начал двигаться – с легкостью и скоростью, которых мне не давал даже режим замедления времени. Перехватив бьющую ногу одной рукой, другой я легко сломал ее, словно спичку. Кого-то, вскакивая с земли, ударил кулаком в лицо, с удивлением отметив, как от моего удара у борга просто оторвалась нижняя челюсть и в веере кровавых брызг улетела куда-то за границу моего зрения.

Но мне было не до того, чтобы удивленно провожать взглядом оторвавшийся фрагмент чьей-то морды. Я просто отпустил ярость, переполнявшую меня, и сейчас, словно зритель со стороны, наблюдал, как мои руки, перевитые невообразимыми для меня мускулами, с фантастической скоростью рвут, калечат и убивают людей, столь неосмотрительно отправивших за спину оружие для того, чтобы без помех избивать лежачего пленника.

Надо отдать должное выучке боргов – те из них, кто не попал под мои первые удары, сориентировались мгновенно и отскочили назад, переводя оружие в боевое положение. Отскочить удалось примерно половине отряда, направить на меня стволы – двоим, остальных я вывел из строя раньше.

И эти двое начали стрелять. Одновременно. Один из автомата, второй – из «Печенега». Почти в упор.

Это было больно. Но, что удивительно, не настолько больно, как раньше. Мне доводилось ловить тушкой свинцовые «маслины», и я прекрасно помнил, как организм реагировал на удары пуль. Болевой шок, мгновенная слабость, ледяной пот на лице, спине, под мышками…