Прощай, Робинзон! - Кортасар Хулио. Страница 4

Нора. А мне больше всего понравилась глава, в которой вы спасаете жизнь Пятнице и постепенно, ценой больших усилий, подымаете этого отвратительного каннибала до уровня цивилизованного человека.

Робинзон. Еще неделю назад мне тоже очень нравилась эта глава, Нора.

Нора(удивленно). А почему вдруг вы изменили свое мнение?

Робинзон. Потому, что именно здесь я увидел, что все обернулось совсем по-другому. Вы вот говорите, что я вызволил Пятницу из тьмы каннибализма и поднял его до высот цивилизованного человека, то есть христианина, а я уже целую неделю более всего ценю в Пятнице как раз то, что в нем еще осталось от каннибала… О, не пугайтесь, я имею в виду мироощущение, этакое нутряное дикарство.

Нора. Но это ужасно так думать!

Робинзон. Нет! Ужаснее задуматься над тем, кто есть мы: вы и я, вы — супруга заместителя начальника полиции и я — заезжий гость Хуан-Фернандеса. С той минуты, как мы прибыли сюда, Пятница на свой лад не устает показывать мне, как много в нем еще осталось, чтобы не подчиняться порядкам, установленным на острове, которым я вынужден следовать. Я даже уверен, что в эти минуты нашей встречи, к моему великому сожалению слишком короткой, на общем пространстве печали и крушения иллюзий Пятница со своим дружком Бананом весело проводят время на улице, ухаживают за девушками и берут от так называемого технологического прогресса лишь то, что им интересно, — ну, скажем, Jukebox [7], баночное пиво и всяческие шоу нашего ТВ.

Веселая разноголосица и музыка большого народного гулянья.

Нора. Выходит, у вашей книги, так или иначе, совсем иной конец?

Робинзон. Да, Нора, совсем иной!

Нора. И получается, что этот верный и благодарный вам Пятница, которого вы обучили, как надо одеваться, пользоваться столовыми приборами, говорить по-английски, этот самый Пятница и должен был спасти вас, Робинзона Крузо, от одиночества. И Робинзона, и, разумеется, меня, меня и всех, кто сейчас собрался в холле отеля, чтобы пить без особой охоты и видеть тоску в глазах друг друга.

Робинзон. Не знаю, Нора, мы не имеем права слишком преувеличивать… Я, как человек цивилизованный, не могу допустить и мысли, что такие люди, как Пятница и Банан, могут сделать что-то ради моего блага, разве что служить мне… Однако…

Нора. Однако мы вот сейчас глядим друг на друга с какой-то ностальгией в глазах. Я думаю, что мы всегда будем такие, на любом острове планеты. (Резко.) Мне пора, мой муж ждет моего отчета.

Робинзон(горько). О нашей беседе, Нора?

Нора. О нет! Такую беседу с незапамятных времен люди уже вели миллионы и миллионы раз, и она не представляет ни малейшего интереса для моего мужа. А мой отчет будет на горячую тему — аборты и самоубийства на островеХуан-Фернандес. До свидания, Робинзон.

Робинзон(после паузы). И я так и не смогу погулять с вами по улицам этого города, Нора?

Нора. Боюсь, нет, и это жаль! Ну а вы привыкайте ездить в машинах с закрытыми окнами, видно вполне хорошо. Я уже почти привыкла. Для меня Хуан-Фернандес — это, если хотите, какая-то цепь цветных изображений, вставленных в раму машинного окна, или просмотр диапозитивов. Прощайте, Робинзон!

Лейтмотив. Звяканье льда в бокале. Далекий шум города. Музыка народного гулянья. Радостные возгласы людей. Постепенно нарастает шум машин и гул самолетов.

Голос из репродуктора. Пассажиров, вылетающих в Лондон, просят пройти в коридор с красными указателями и предъявить свои документы в окошках соответственно их инициалам. Пассажиры, летящие в Вашингтон, должны пройти…

Пятница(его звонкий и радостный голос заглушает голос из репродуктора). Ты прав, хозяин. (Смешок.) Организация — лучше нельзя, посмотри, как все продумано: красные стрелки непременно приведут нас к окошечкам, сейчас ты подойдешь к окну с буквой К, а я — с буквой П. А потом мы снова встретимся, хозяин, только не делай, пожалуйста, такое грустное лицо, ты же сам расхваливал до небес этот аэропорт.

Робинзон. Я рад, что мы возвращаемся в Англию, Пятница. Рад, что уезжаю отсюда. Это уже не мой остров. Да и похоже, никогда не был моим, потому что тогда я не понял, что… Это все трудно объяснить словами, Пятница, к примеру, не понимал, что по моей милости делалось с тобой…

Пятница. Со мной, хозяин? Но ты же совершил чудеса, вспомни, как ты сшил мне штаны, чтобы я не ходил голым, как обучил меня первым английским словам, слову «хозяин» (смешок), словам — «да» и «нет», слову «Бог», обо всем этом так хорошо говорится в книге…

Робинзон. Ну что ты! Все это я обязан был сделать, чтобы вырвать тебя из этой жизни дикарей. И ни в чем не раскаиваюсь. Но я не мог понять, как это ты, ну, скажем, молодой карибец, встретившись лицом к лицу с таким одряхлевшим европейцем…

Пятница(со смехом). Какой же ты был «дряхлый», хозяин?

Робинзон. Я говорю не о моем теле, а о моей истории, Пятница, и тут я совершил ошибку, пытаясь вовлечь тебя в ход нашей истории, истории нашей великой Европы, и прежде всего истории великого Альбиона и т.д. (Иронически смеется.) И до сей поры — это самое ужасное! — мне казалось, что все — прекрасно, ты полностью принял нашу модель жизни. Но стоило нам явиться сюда — у тебя вдруг усилился этот нервный тик… По крайней мере, ты называешь это так…

Пятница. Может, это у меня пройдет, хозяин. (Смешок.)

Робинзон. А я чувствую, что нет, уже не пройдет никогда. Но любопытно, что этот тик усилился, едва мы прибыли на остров Хуан-Фернандес, когда ты вдруг резко изменился, когда встретился с Бананом и когда…

Пятница. Верно, Робинзон. Многое изменилось с того момента. И это еще пустяки в сравнении с тем, что изменится.

Робинзон. А кто, собственно, дал тебе право называть меня по имени? И о каких это изменениях ты говоришь?

Лейтмотив смешивается с праздничной музыкой и голосами из репродукторов, все это длится какое-то мгновение.

Пятница(серьезным, внушительным тоном). А как ты думаешь, Робинзон, почему остров называется Хуан-Фернандес?

Робинзон. Ну, потому, что один мореплаватель в… это был год…

Пятница. А тебе не пришло в голову, что остров получил это название совершенно случайно, по воле каких-то мореплавателей? А может, и более того — в этом названии нет ничего случайного, Робинзон?

Робинзон. По правде говоря, я не вижу смысла в…

Пятница. А вот я — вижу. И думаю, что это название может объяснить все, что сейчас с тобой происходит.

Робинзон. Может объяснить?

Пятница. Да, подумай немного. Что Хуан — самое распространенное имя, что Фернандес — самая обычная фамилия. Хуан и Фернандес — самое привычное сочетание, какое можно встретить в испанском языке. Ну как Джон Смит в твоей стране или как Жак Дюпон во Франции и Ганс Шмидт в Германии. Нет в этом сочетании индивидуального, личностного, им обозначено нечто множественное, допустим — uomo cualunque или Jedermann… [8]

Гул народного гулянья, праздничной толпы.

Робинзон. Да, пожалуй, это так, но…

Пятница. И это вполне объясняет то, что с тобой творится, бедный Робинзон Крузо. Надо же было приехать снова на этот остров со мной, чтобы обнаружить, что среди миллионов мужчин и женщин ты так же одинок, как и тогда, когда попал сюда после кораблекрушения и хотя бы понимал, в чем причина твоего одиночества…

Робинзон. Н-да, я это почувствовал, пока беседовал с Норой в отеле, что-то вдруг заставило меня подумать о том, каким ты был в тот день, когда я спас тебя, — совершенно голый, совершенно невежественный, да и вообще — каннибал, но в то же время — такой молодой, такой новый, без пятен истории. Ты был куда ближе меня звездам, воздуху, другим людям…

вернуться

7

Игровой автомат.

вернуться

8

Какой-либо человек (ит., нем.).