Соль. Судьба Первородной - Александрова Марина. Страница 10

На самом деле я не боялась того, что кто-то узнает, что я женщина, больше меня волновало, что они запомнят моё лицо. Хотя и тут я особенно не переживала и цепляться за своё инкогнито до трясущихся поджилок не собиралась. Пусть всё идет как идёт, а там я о себе позабочусь. Но быть стариком мне всё же нравилось. Старость давала мне свободу в общении, а это уже было много!

Глава 2.

Как же сильно меня вымотало это семейство Ариен, если я совершенно не помнила, как уснула. Казалось, что кто-то просто погасил свет в моем сознании, а уже в следующий миг яркое солнце проникало сквозь копну темных волос, что так старательно отгораживали меня от окружающего мира.

Назойливое 'бум-бум-бум' заставило болезненно сморщиться и оторвать голову от подушки.

– Господин целитель, – ишь ты?! 'Господин целитель' мне понравилось. – Если вы не выйдете, стражники сломают дверь, – данное замечание мне совсем не понравилось.

– Если они сломают дверь, то я сломаю их, – недовольно заметила я. И поскольку голосовые связки всё ещё были изменены, то прозвучало это довольно угрожающе. – Че те надо, Сэптик?

– Я Сэптим, – терпеливо поправил он. – Мой господин желает видеть вас за завтраком. Позвольте проводить вас до столовой и откройте уже дверь! Где вы раздобыли замок?

Ну, дурак, нет? Или он думает, что целитель – это только бинты изводить?

– Секрет, – зловредно отозвалась я, призывая его мозг к работе. – Иди подумай, а я пока вещи заберу. Кучерявая простирнула?

– Арма всё сделала, и я могу подать вам ваш наряд и помочь облачиться.

– Иди бабуле Ариен помоги, а у меня пока всё шевелится, чтоб собственные порты натянуть.

Тяжело оторвавшись от подушки, я прошла в ту самую маленькую комнатку, где находились мои личные удобства, и сняла магический замок с двери.

– Положи на кровать и жди за дверью, скоро выйду.

– Но господин велел проследить, – в последний раз попытался возмутиться слуга.

– Так передай ему, что у меня всё, как и у него, только зад более обвислый, – уже зло шикнула я из-за двери.

Ну, что за люди?!

– Я тебя слышу, – уже через несколько минут ответила я, заметив, что старый слуга так и не собирается давать мне пространство, чтобы переодеться. – И нечего пыхтеть, иди отсюда! Я не нанимался ходить перед всякими, светя голым задом!

– Но господин велел, – как-то жалостливо проблеял он.

– Да, хоть сама Лурес! – рявкнула я, слыша торопливые шаги и хлопок, ознаменовавший то, что Сэптим наконец-то понял, что от него хотят.

Своё временное пристанище я покидала уже в полном облачении. Не могу сказать, что мне так уж нравилось ходить с головы до ног укутанной в тряпки, но ко всему привыкаешь. А со временем так и вовсе перестаёшь придавать значение тому, что когда-то не нравилось. Я даже есть умела так, чтобы не открывать лицо, научившись подвязывать ткань особым образом.

– Смею заметить, – сказал Сэптим, как только увидел меня в проходе, – что в столовой семьи Ариен никогда не было песчаных бурь.

– Какое тонкое замечание, друг мой, не передать, как я этому рад, – проворчала я.

– Я говорю это к тому, – невозмутимо продолжил он, – что прикрывать лицо нет особой нужды. Вы можете снять это, давайте я вам помогу, – потянулся он уже было к моему лицу, как моя рука тут же сомкнулась на его запястье.

– Ты не смотри, что я маленький да худенький, так вдарю – звезды до самой ночи считать будешь! Ещё раз меня решишь потрогать или одежду мою стянуть попробуешь, я тебе устрою хронический геморрой, понял?

– Но… – попытался он вырвать свою руку, но, поняв, что хватка у меня и впрямь что надо, оставил попытки. – Я понял, понял, господин.

– Вот и ладно, – отпустив его руку и посмотрев по сторонам, я уже спокойно поинтересовалась:

– Куда идти? Показывай.

Дом, принадлежавший непосредственно членам семьи Ариен, был огромен, роскошен и безупречен, с какой бы точки зрения я на него не посмотрела. Эта семья умела тратить деньги на свой собственный комфорт так, что роскошь не переходила грань, превращаясь в вульгарность, и всё, на что бы не упал мой взор, выглядело дорого… баснословно дорого и в то же время скромно. Как так выходило – я не знаю и, если честно, то и знать не хочу. Единственное, что мне удалось украсить за всю свою жизнь, – так это моё выпускное платье… чего уж там, на тот момент это было моим единственным платьем. И решив, что неплохо было бы приляпать к нему белый воротник в честь торжественного события, яприготовила всё то же серое платье, но с торжественным слюнявчиком по вороту. Одним словом, больше я не экспериментировала, пытаясь вызнать, не додал ли мне Двуликий ещё какого-нибудь таланта помимо основного. Так, что, шествуя за своим провожатым, я с интересом разглядывала обстановку, по большей части с целью запомнить, что где находится.

Высокие стеклянные двери приоткрылись передо мной, и две молоденькие служанки в темно-синих тогах застыли в глубоком поклоне. Я решительно шагнула внутрь.

Они сидели за огромным овальным столом на стульях с высокими тонкими спинками, как если бы эти стулья были сделаны специально под их крылья, которые аланиты показывали лишь в определенных ситуациях. В обычной же жизни каждый из них был внешне похож на человека, но сходство это было весьма и весьма обманчивым. Они были иными. Это витало вокруг них, и даже если в тебе не было ни грамма магии, ты всё равно бы почувствовал это отличие на каком-то зверином уровне. Уловил бы в четкости и выветренности движений, в манере вести себя так, будто именно они истинные хозяева этой жизни. Невольно залюбовался бы внешностью, которая показалась бы тебе необычной, правильной, притягательной. Так поет магия в их крови. отражаясь в реальности через внешность. Никогда нельзя поддаваться этой манящей песни крови, забывая, кто перед тобой.

Во главе стола, спиной к широкому окну, сидел мой вчерашний знакомый. Облаченный во всё черное, казалось, он возвышается над членами своей семьи, подавляя каждого из них своей внутренней силой. И даже находясь в таком плачевном состоянии, он казался сильнее любого из них. По правую руку от Рэйнхарда сидело двое, мужчина и женщина, и судя по их месту за столом, это были родители либо же более старшие, но близкие родственники. Мужчина был очень похож на старшего сына семьи. Те же черные волосы, тот же суровый сосредоточенный взгляд. Но энергетика не столь мощная, и это чувствовалось. Женщина на фоне этих двух мужчин выглядела хрупкой и несколько ранимой. Её утонченная красота была не броской, а скорее изысканной. Светлые, немного вьющиеся волосы убраны в высокую прическу и открывают взору длинную шею. Длинное платье из струящегося бледно-голубого шелка. Но вся эта внешняя ранимость была лишь иллюзией, потому как девица была одной из сильнейших, кто сейчас находился в этой комнате. Чувствуют ли они её так же, как могу это делать я? Слева от главы семьи сидело ещё трое – двое мужчин и одна девушка. Одного из мужчин я уже знала – и будь моя воля, то подошла бы и врезала ему промеж глаз. Рядом с ним сидел совсем ещё юный аланит, который едва перешагнул грань, что разделяет ребенка и уже юношу, и точно такая же юная девушка. Брат и сестра, и скорее всего двойняшки, что само по себе редкость для семей аланитов, были точной копией матери. Конечно, если я правильно определила родство.

Всё честное семейство с интересом пялилось в мою сторону. Мой недавний пациент нервно подпрыгивал на заднице, силясь унять словесный поток бессмыслицы, что вот-вот грозил обрушиться на всех присутствующих.

– Это Соль, – просто сказал Рэйнхард, после посмотрел на меня и, сдержанно кивнув, обратился уже ко мне, – присаживайтесь и разделите с нами хлеб.

– Благодарю, – скупо бросила я, отодвинув единственный свободный стул и заняв указанное место.

– Соль? – тонкий мелодичный голос преобразил моё имя, и я невольно вздрогнула. Как если бы меня позвал кто-то из прошлого. – Кто этот господин, Рэйн? – с улыбкой поинтересовалась женщина, которую я посчитала матерью одного конкретного идиота и, возможно, для остальных троих. Не в том смысле, что она могла быть матерью лишь для одного, просто остальные свою склонность к идиотизму пока не проявили.