Соль. Судьба Первородной - Александрова Марина. Страница 15

– Помочь? – изогнув бровь, поинтересовалась я.

Он лишь кивнул, прикрыв глаза. И столько было в этом жесте одной определенной эмоции, что она почему-то очень сильно задела в этот миг меня. Желание скрыть собственную беспомощность. Желание провалиться под землю от собственной несостоятельности, бессильной злости на себя самого. Он достал из верхнего ящика стола ножницы и положил их на стол.

– Так будет проще всего.

– Болезнь одинаково уродлива как у молодых и сильных, так и у старых и слабых, – почему-то мне захотелось сказать ему это, в то время как я подошла к нему и взяла в руки ножницы. – И это всегда и для всех так.

Он оказался гораздо выше меня, потому мне было не слишком удобно, когда я срезала одежду на его плечах. И приходилось стоять достаточно близко к нему и в то же время быть гораздо осторожнее обычного. На задворках сознания промелькнула мысль, что я люблю, когда мужчина выше меня, когда у него широкие плечи… а ещё, у него красивые губы.

– Ох, твою ж мать, – прошипела я, отшатнувшись в сторону.

– Что? – проницательно посмотрел он на меня.

– Руку свело, сядь на стульчик, высоковат ты немножко, – пробормотала я, и на этот раз сосредоточилась на процессе срезания одежды, совершенно выкинув из головы, с кого именно её срезаю.

По ощущениям, что приходили ко мне от Рэйнхарда, я примерно представляла то, что увижу. Однако же все равно не ожидала, что всё будет настолько плохо! Его темная кофта из мягкой ткани имела второй слой из особой некогда белоснежной ткани, судя по всему пропитанной какой-то мазью, так на вид мною не определимой, а вот то, что скрывала под собой материя, заставляло невольно содрогнуться. Его некогда ровная кожа была покрыта бесчисленным множеством отрытых язв, не только совершенно отвратительных на вид, но и источающих особый запах гниющей плоти. Будь на его месте простой человек, то он давным-давно был бы мертв. Но сущность аланита, его сила и магия, живущая в его теле, не давала этому случиться, и всё, что оставалось этому мужчине, – так это гнить заживо и терпеть такой силы мучения, каких не пожелаешь и врагу.

Тем временем я молчаливо опустилась на колени, срезая с него брюки и снимая сапоги. Внизу дело обстояло не лучше. Сняв перчатки, взяла отрез подкладки: необходимо было понять, чем ему её пропитывали. Как и ожидалось, смесью из наркотических трав.

– И как, помогает? – изогнув бровь, посмотрела вверх на мужчину, что всё это время следил за мной.

– С этим я могу терпеть, – просто ответил он.

– Ясно, руку дай мне.

Его лицо, кисти рук и стопы пока были менее всего пострадавшими частями тела. Но сейчас меня интересовало нечто другое.

– Мне нужна твоя кровь, ясно? Совсем немного, – вот именно в такие моменты мне всегда хочется выйти на свежий воздух. Даже словами не передать, как мне отвратительна подобная процедура, но и от неё никуда не деться…

Ножницы всё ещё были при мне, потому, повернув его ладонь, я легко проколола один из пальцев ими. Мужчина даже не вздрогнул. Сняв каплю выступившей крови указательным пальцем, я тут же залечила крошечную ранку. Сунула палец в рот, прикрыв глаза и стараясь не думать о том, что это такое. Мне нужна была информация, в ней сокрытая.

Обычно у меня уходит от минуты до пяти, прежде, чем я могу понять всю картину, тут же меня не было около десяти. И скорее не потому, что я не могла понять, что с ним – в это время я принимала решение, как вести себя дальше. Хотя к чему это… я не тот целитель, из которого пациент может вить веревки. Только не тогда, когда я уже взялась за дело.

– Мне абсолютно наплевать, что ты там себе навоображал о своей собственной значимости для Империи, – наконец заговорила я, – но раз уж ты ввязал меня в это всё, то будешь делать то, что я тебе скажу. И из этой комнаты ты не выйдешь, пока я не скажу, что можно выйти. Это понятно?

Некоторое время в комнате царило молчание, пока, наконец, он его не нарушил.

– Вы знаете, что со мной…

– Как и ты, – оборвала я его. – Уж не настолько имперские лекари отсталые, чтобы не диагностировать то, что с тобой сделали. И ты обязательно поделишься со мной, кого из своих родственничков считаешь замешанным в этом, хотя я тебе сразу скажу, что мне глубоко наплевать на это. Для начала мы сделаем вот что, – я осторожно коснулась его предплечий, позволяя своей силе коснуться его.

Всего лишь на краткий миг комнату заполнила тишина, в которой явственно послышался вздох, полный облегчения.

– Это не лечение, – тут же сказала я. – Твои нервные окончания всего лишь перестали передавать информацию в мозг о том, что тебе больно. Так что не радуйся раньше времени, – строго заявила я.

Рэйнхард криво улыбнулся и посмотрел на меня таким взглядом, будто я только что дала ему дозу наркотика, а не блокировала часть нервной системы.

– Для меня это уже много. – Ложись и спи, дальше я буду работать без тебя, – буркнула я, подходя к письменному столу и открывая первый попавшийся ящик, чтобы выудить оттуда чистый лист бумаги, а из кармана своей куртки достала видавший виды грифель.

Тем временем пациент не спешил отходить ко сну, а внимательно следил за тем, что я делаю.

– Как вы поняли, что я подозреваю кого-то из семьи? – спросил он.

– Я – ясновидящий, – буркнула я.

Но поскольку реакции не последовало, то было очевидно, что он умнее своего младшего братца, как и то, что надо было вырубить его сразу, а уж до кровати бы доволокла…

– Хорошо, – кивнула я, обернувшись к нему лицом, – во-первых, с чего бы ещё Ариен делить завтрак со старым дедом, который в силу прогрессирующего маразма не помнит, не только то, какой вилкой есть салат, но и то, что и кому можно говорить?

– Удобный предлог, – хмыкнул Рэйн, и впервые на его лице появилась настоящая, живая улыбка.

– Безусловно, – серьёзно кивнула я. – Во-вторых, ты не родной сын Сифилиции и не помню, как зовут второго…

– Как я понимаю, первую тоже, – усмехнулся он.

– Это неважно, всех как-нибудь да зовут, я запоминаю только тех, до кого мне есть дело, – отмахнулась я.

– Вы правы, я потерял родителей, когда мне было пять, – строго кивнул Рэйнхард, – Димитрий мой родной дядя, а Филиция женщина, на которой он женился, когда я уже встал на крыло. Правда, несмотря на то, что я был уже взрослым, она всё же пыталась заменить мне мать.

– И, как я понимаю, на тот момент у 'мамы заменителя' не было родных детей, не так ли? Как ни крути, но пока ты жив, ни Димитрий, ни твой двоюродный неубиваемый брат не могут претендовать на главенство в семье. Старший сын ты.

– Всё верно.

– Одного не могу понять, если твои мозги всё ещё на месте, почему эта ядовитая пятерка родственников всё ещё заседает с тобой за одним столом, а не украшает своими головами городские ворота?

– Соль, вы же должны понимать значение слова 'порядок'? Не Ариен создана для меня, а я для неё рождён. Я уже отравлен, противоядия нет, и вы предлагаете, чтобы я вырезал свой род, чтобы мне было не так обидно? Во-вторых, я не уверен до конца, что это произошло именно дома…

– О, нет, – улыбнулась я, – ты не просто уверен, ты это знаешь, иначе этого разговора бы не было. Иначе не посадил меня за один стол вместе с собой и не ел только то, что ел бы я, но вот только одного ты не учел: тебя отравили не едой, в этом я уже уверен. Слишком рискованно делать нечто подобное за общим столом в доме, где работают лишь те, кто принес магическую клятву на верность старшему Ариен. И, ещё кое-что, – тяжело вздохнула я, – на меня ориентироваться в этом вопросе не стоит, у меня от ядов только понос.

– Информативно, – кивнул он.

– Решил, что тебе следует знать, чтобы потом без претензий. Что, думаешь, не дадут тебе своей смертью умереть? Или… не думаешь ли, что твой брат попросил меня довершить то, что следует? Не боишься? – прищурившись, поинтересовалась я.

– Эрдана я не подозреваю, – качнул он головой.

– Что так? Вечная братская любовь и никакого предательства?