"Фантастика 2023-140". Компиялция. Книги 1-18 (СИ) - Коростышевская Татьяна Георгиевна. Страница 83

Маура да Риальто узницей себя нисколько не ощущала, веревок из простыней не плела, подкоп столовой ложкой совершить не пыталась, не рыдала и не пыталась подкупить слуг. Служанка при ней была лишь одна — бабуля Попета, старенькая ее нянюшка.

— Динитто совсем себя не бережет, — ворчала она, расчесывая волосы Мауры, — дождется, что его удар хватит, полоумного.

Так бабуля называла командора, Дино да Риальто, Динитто. Пятьдесят лет назад она меняла ему пеленки и вытирала сопливый нос, поэтому считала себя вправе использовать уменьшительное имя.

— Злится, орет, рожа красная, жилы на лбу с палец толщиной. Я ему говорю, отдохни, деточка, успокойся, отваров попей…

Маура не слушала. Отец гневался. Что ж, повод у него был. Интрига тишайшего Муэрто оказалась гораздо хитроумнее его. По крайней мере, половина интриги.

Попета рассказала девушке о ночном скандале, о синеволосой синьорине Блю, ставшей еще до рассвета супругой Эдуардо. Маура вздыхала. Ее личному скандалу свершиться так и не удалось. А она, между прочим, планировала, готовилась, мечтала. Противный Карло Маламоко, он даже не попытался ее соблазнить. Хотя, может, будь у них хоть немного времени, дело пошло бы на лад? Тогда на балу Маура даже не поняла, что произошло. Вот она танцует с каким-то корсаром, и уже в следующий миг ее тащат в глубь палаццо слуги да Риальто, а матушка рыдает, семеня следом: «Доченька, как же так, доченька… какой стыд… какое непотребство…», и на все расспросы отвечает уклончиво.

После, уже в спальне, нянюшка Попета объяснила Мауре, что командору кто-то донес о планах дожа на будущность его наследницы, и отец приказал ее, от греха, запереть.

Это было в ночь с субботы на воскресенье, и теперь, утром понедельника, синьорина да Риальто сидела в своей спальне у туалетного столика, терпела причесывание — артритные пальцы старой служанки ловкостью не отличались — и любовалась собой в настольном зеркальце. Хороша, на диво хороша. Вот что происходит с лицом, если спать дольше сорока часов, прерываясь лишь на завтрак, обед и ужин. Личико гладкое и свежее, глазки блестят, губы расслабленно улыбаются. Надо бы сообщить чудодейственный рецепт Аквадоратской львице, может, тогда свекровь перестанет попрекать ее болезненным видом. Хотелось увидеть Филомену и посплетничать. Как там Карло? Дож винит его в срыве планов или хитроумный Такколо вышел сухим из воды? А отец? Что он решил? Отправит Мауру в монастырь или оставит в палаццо Риальто встречать старость?

— Одевайся, деточка, — сказала Попета, откладывая волосяную щетку, — подружка ждет тебя в гостиной.

— Филомена? — Девушка вспорхнула с места и подбежала к шкафу. — Дона догаресса?

— Нет, черненькая, синьорина Маламоко.

— Карла? Разве она не сопровождала тишайшую чету во дворец?

— Дона Маламоко осталась на острове. — Бабуля помогала Мауре затянуть на спине шнуровку розового с серым дневного платья. — Бойкая девушка, нисколько Динитто не боится. Я, говорит, командор да Риальто, Мауре почти что сестра и подле нее буду.

— Неужели? — хихикнула Панеттоне. — И что же ответил на это грозный патриций?

— Что синьорине Маламоко всецело доверяет, но ежели она вздумает на противную сторону переметнуться, мокрого места от нее не оставит.

«Серые туфельки тонкой кожи или атласные башмачки? Сложный выбор. Пусть будет атлас».

Маура обулась, покрутилась, присела в реверансе.

— Доверяет? Тебе не кажется это странным?

— Нисколько, — ответила нянька. — Это ведь она тебя от позора спасла, синьорина Маламоко.

— Ты уверена?

— Скажем так, сама при этом не присутствовала, но от стражников слыхала, что подошла чернявая на балу к нашему хозяину и шепнула, что-де дож против да Риальто интригу замыслил и, если планы его успехом увенчаются, станет наша голубка синьорой Копальди.

— Не называй меня так.

— Синьорой Копальди?

— Голубкой. Это противные птицы.

— Хорошо, дитятко, — согласилась Попета. — Узнав обо всем, тишайший Муэрто на твою подругу озлился, должности при дворе ее лишил и от себя прогнал.

«Вот, значит, как? — думала Маура, спускаясь в гостиную. — Стронцо Карло! Противный предатель! Вместо того чтобы постараться меня соблазнить, ослушался приказа его серенити, подлизался к отцу, остался в палаццо Риальто. Сестренка? Подруга? Сейчас я тебе подробно все про дружбу объясню».

Дона Маламоко поднялась из кресла при появлении доны да Риальто. Она была в черном строгом платье и треугольной шляпке.

— Панеттоне!

Маура замерла на пороге.

«Скандалить или подождать? Какое встревоженное у него лицо. Предатель! Любимый! Мой! Мой любимый предатель».

Девушка взвизгнула и бросилась в объятия своей Галки.

— Таккола! Как я рада тебя видеть! — Они поцеловались по-девчоночьи легонько. — Ты спасла меня от позора, пожертвовав всем, вызвав гнев его серенити. Карла, дорогая…

Маламоко отстранилась.

— Ты уже обо всем знаешь?

— Да. И буду благодарна тебе до последнего вздоха. — Врать Маура умела и теперь изображала радостное возбуждение безо всяких усилий. — Отныне мы будем с тобой всю жизнь и примем нашу судьбу вместе. Будь что будет. Изгнание так изгнание, монастырь так монастырь.

Черные глаза на мгновение подернулись дымкой грусти, но Карла улыбалась:

— Пока, Панеттоне, наша судьба ведет нас в «Нобиле-колледже-рагацце». Командор желает, чтоб ты продолжила обучение. Так что вместе мы будем еще несколько недель.

— А потом? — растерялась Маура.

— Я покину Аквадорату, как и планировалось. Тишайший Муэрто не будет мне в этом мешать.

— А я? Карла, что будет со мной?

Маламоко вздохнула:

— Милая, дай мне еще немного времени.

Синьорина да Риальто заплакала и спрятала личико на груди подруги. Подлое сердце предателя билось как сумасшедшее. Теперь, зная, существу какого пола оно принадлежало, Маура догадывалась, какие именно чувства заставляют его так безумствовать.

«Немного времени? Да, стронцо Карло, оно необходимо и мне. А еще мне нужен совет нашей Филомены».

— Дона догаресса, — вдруг вспомнила девушка, — она осталась без фрейлин. С одной лишь Бьянкой против старухи Муэрто и подлой Голубки.

— Одна, наша Аквадоратская львица сражается в одиночестве. Маркизета Сальваторе, то есть синьора Саламандер-Арденте, сейчас уже на полпути к родовому гнезду своего супруга.

Маура всплеснула руками.

— Про это мне не рассказали. Бедняжка Филомена.

— Мы увидимся с ней в школе.

— Думаешь?

— Отказаться от звания первой ученицы? — Карла вполне похоже передала праведное возмущение, с которым этот вопрос задала бы их подруга.

— Ты права, это невозможно. Наша матерь саламандр наверняка довела тишайшего супруга до белого каления, и он лично усадит ее в гондолу.

Командор да Риальто беседой дочь так и не удостоил. Матушка вышла попрощаться, на пристань ее сопровождала парочка святых сестер.

— Что-то мне это не нравится, — шепнула Маура Карле, наблюдая погрузку багажа. — Неужели она готовится удалиться в монастырь?

— Твоя родительница, кажется, и раньше отличалась набожностью. Разумеется, после всех свалившихся на нее событий она ищет утешения в молитве.

Десятивесельная галера да Риальто доставила их в столицу еще до начала школьных занятий. Из окна колледже бывшие фрейлины наблюдали прибытие догарессы. Филомена выглядела как обычно, то есть блистательно. Лиловое с серебряным позументом платье, высокая прическа, полумаска, расшитая драгоценными камнями. С ней была Раффаэле, одетая не в пример скромнее. Голубка выбиралась из гондолы, нагруженная холщовой сумкой. Тихоня Годинелли, тоже опирающаяся на подоконник, прокомментировала:

— Дона догаресса ее не щадит.

— Или Раффаэле отказалась от помощи гвардейцев, желая выглядеть жертвой, — фыркнула Маура.

Она никого не убедила. В бормотании прочих учениц слышалось осуждение Филомены и сочувствие беспомощной Паоле.

Колокол призвал синьорин в классную комнату, где они приветствовали дону догарессу, вошедшую последней. То есть предпоследней. За ней, едва переставляя ноги, появилась фрейлина. Филомена кивнула ей, и Паола взгромоздила сумку на столешницу.