Гамбит искусного противника (СИ) - Тес Ария. Страница 35

И я не боюсь.

Я вообще мало чего боюсь, разве что того, что мало чего боюсь. Страх — это суперсила, которой меня лишили много лет назад, и это плохо. Без него кажется будто ты неуязвим, ты начинаешь совершать ошибки, а в моем случае нельзя допустить даже крошечной. Должно быть точно так, как должно быть, или гори все синем пламенем.

Крис ловит небольшой ступор, продолжая смотреть мне в глаза, ждет, что я дрогну. Еще бы. Она меня не знает, на самом то деле. Никто в этом сраном городе меня не знает: они видят лишь то, что я позволяю им увидеть. Лишь ту картинку, которую создаю намеренно. Маленькая девочка-Амелия, сиротка, скромная и добрая, тихая. Та-та-та-та! Нет. Я не такая, и ее удивляет то, что она видит сейчас настоящую часть меня. Дикую и необузданную, гордую. Сучью.

— Эм…она…эээ…как бы сказать…не хочет? Или…Что? — пауза, Лиля снова что-то быстро говорит, вкурила и прекрасно понимает, что я сейчас делаю, но не отступает.

А то! Многое на кону!

— Ну…ты уверена? Мел…она…А. Ну смотри сама.

Телефон отправляется на стол, Крис кидает еще один взгляд, на этот раз словно извиняясь, а потом нажимает на громкую связь.

О, какая тонкая игра. Я силюсь не засмеяться, лениво покручивая в руках вилку, а потом слышу ее…

— Очень по-взрослому, Амелия. Кристина для тебя секретарь что ли?!

— А ты завидуешь, что она теперь мой секретарь, а не твой? — парирую со смешком, но бросаю взгляд на Крис.

Ей, естественно, неприятно. Наверно. Но меня так кроет, что я лишь на миг вспоминаю о ее чувствах, потому что в следующий слышу звонкий, мерзкий смех Лили. Тоже злиться, пытается держать лицо, но я то слышу эти истеричные нотки, от них злость только крепнет. Слегка поворачиваю голову полу-кругом, как всегда делаю, когда мне становиться сложно удерживать все то, что бушует в глубине души. Черт, будь она здесь, я бы точно не сдержалась, а вмазала ей прямо в нос. Но Лиля умна, конечно же, ее так просто не достанешь…сучка умотала, предпочла разговору тет-а-тет телефонный. Хм…кстати об этом.

— Как Милан?

— Просто великолепно, спасибо, что поинтересовалась. Здесь тепло.

— На Патриарших тоже.

Тишина. Теперь Лиля не пытается скрыть злость за смехом, а она точно горит. Знаю, никому ведь не нравится, когда тычут в свое же дерьмо. В ее случае куча то огромная и свежая, так что понять тоже можно. Знаю, что ударила в нужное место, но не испытываю ничего, кроме сказочного удовлетворения. Кажется, оно прописано у меня на лице, да я и не пытаюсь отрицать: я просто в экстазе. На этой же волне, совершенно спокойно и даже радостно, продолжаю разжигать ее сильнее…

— Зачем звонишь?

— Узнать как ты.

— О… — не сдерживаю смешка, приподнимаю брови, — А теперь ты еще врешь? Мне? Ты серьезно?

— Я не вру.

— Попробую еще раз. Зачем. Ты. Звонишь. Настоятельно советую не врать. Правду. Если ты, конечно, помнишь, что это такое.

Лиля молчит. Тяжело дышит, но молчит. Она не ожидала такого поворота, не ожидала, что я решусь так говорить в присутствии посторонних людей. Но, твою мать, игры кончились, как и мое терпение. Чую, что Лилино терпение тоже на исходе. Высокие ставки не способствуют самоконтролю, и я уже знаю, даже раньше, чем это случилось, что она использует дальше.

— А ты сама то хорошо помнишь, что это такое, Амелия?

О, мой «любимый» сахарно-медовый тон. Сладкий до скрипа в зубах, который обволакивает тебя, как липкая патока. Она тоже делает специально, знает, как меня это бесит. Да и кого это не взбесит? Пусть я понимаю, что она притворяется спокойной, но это головой, а голова в данном случае отключается, как по щелчку. Она провоцирует — моя же задача не допустить, чтобы провокация достигла своей цели. Это как большая, генеральная репетиция перед основной партией. И я держу эту мысль поближе, цепляюсь за нее, чтобы не утратить силу духа, чтобы не взорваться раньше времени.

«Тренируйся, Амелия. Тренируйся. На сегодня это далеко не все…»

— При чем здесь я? — мило хлопаю глазами, а сама пальцы себе под столом выкручиваю.

Боль немного приводит в чувства.

— О, пф! Даже не пытайся строить из себя ангелочка — со мной этот спектакль не пройдет! Я отлично знаю, что ты из себя представляешь на самом деле!

Снова тишина. Теперь моя очередь молча скрипеть зубами. Теперь моя очередь гореть и терпеть прямые взгляды, как будто они не понимают, насколько хуже делают этим! Как будто им не по двадцать с хером лет! Я лишь быстро стреляю глазами в Кристину, она меня волнует сейчас гораздо больше остальных, и мне не нравится, что я вижу. Хмуриться, пытается понять, осознать, но суть от нее ускользает. Сейчас она похожа на брошенного хозяевами щенка, а я словно предала ее. Липкое чувство, и я ежусь, а Лиля тем временем ухмыляется.

Сучка.

— Да-а…когда речь заходит о тебе, не так уже весело играться, не правда ли? Так вот, моя дорогая девочка, ты сейчас вырубаешь громкую связь, поднимаешь свою красивую попку и идешь в свою комнату. Без фокусов, Амелия, потому что я, твою мать, не шучу. Я все расскажу и…

Я опять резко смотрю на Кристину, пока Лиля продолжает вкручивать свой шантаж мне в уши. Злюсь, но вместе с тем мне дико-дико жаль, что сейчас я собираюсь вывалить на бедную девчонку весь спектр своего дерьма. Но у меня нет выбора, и я рублю, как на духу…

— Кристина, ты помнишь, как спрашивала о моем отце, а я сказала, что не знаю, кто он?

Крис тоже секунду медлит, видимо ей нужно время срастить из слов предложение, а еще вникнуть в его суть. Я терпеливо жду, позволяю ей все расставить по своим местам, не тороплю, и только после легкого, быстрого кивка, продолжаю.

— Это ложь. Моя мать спала только с одним мужчиной, так что я всегда знала, кто мой отец.

— Что? — еле слышно спрашивает, как на автомате, я же лишь коротко пожимаю плечами.

Мне необходимо держать лицо, показать своей сестренке, что мне плевать на внезапно раскрытые детали моего происхождения. Мне нужно обхитрить лису. Сложная задача, потому что на самом деле мне не плевать. Меня все также выносит. Именно из-за него я ненавижу свои глаза, именно из-за него меня так бесят комплименты им: они — прямое олицетворения той самой правды, которая так расстраивает. Я не похожа на маму, если только немного. Все, кто его знал, всегда говорил, что именно я — его отражение, даже Элай со своим сложным характером и фантастическими заскоками шел лесом. Но это все лишь мои проблемы и мои комплексы, травмы, и с ними я разберусь потом, за закрытой дверью. Не сейчас. Не здесь. Это не поможет добиться того, чего я хочу, а лишь зашвырнет на триста шагов назад. Я не могу позволить себе такой роскоши, как снова ползти миллиметрами вперед. Поэтому я беру себя в руки. Поэтому дальше я коротко отвечаю совершенно холодно и спокойно.

— Прости. Не очень люблю говорить о нем, к тому же смысла в этом нет. Он давно мертв. Сдох, как собака.

Реакция Кристины снова предсказуема, но, наверно, впервые мне стыдно за то, что я ее вызвала. Обычно плевать, обычно меня не трогает моя же жестокосердость, а сейчас все иначе. Кажется на дне ее красивых, зелёных глаз, я вижу страшное разочарование, от которого хочется скрыться. Поежится. Убежать. А вместо того я продолжаю…

— Вижу тебя мой ответ смутил, но извини, у меня нет другого. Моя мать не разбиралась в мужчинах — это ее единственный недостаток, а еще…

— Прекрати! — Лилиана прерывает мою исповедь визгом, от которого я немного щурюсь, а потом снова усмехаюсь, — Ты опять начинаешь вести себя, как мразь!

— Извини, но это моя суть. Как мои глаза, во мне лишь маленькая ложка меда в бочке дегтя…

— Да харе!

— А что не так? Злишься, что не вышло прогнуть меня моим ДНК? Ну извини, я давно признала тот факт, что я — его отражение. А теперь немедленно говори, что тебе от меня нужно, или, клянусь Богом, ты пожалеешь. Я ведь действительно его копия.

— Я…

— СЕЙЧАС ЖЕ!

Молчание и снова лишь частое дыхание. Сейчас я даже слышу, как шевелятся шестеренки в ее мозгу. Все пошло не по ее плану, и Лиля изо всех сил пытается придумать, как выкрутиться, как действовать дальше. Вот только я уже знаю ответ, и мне это все слишком надоело. Я плавно придвигаюсь обратно к столу, облокотившись на него, смотрю на экран и тихо усмехаюсь, а после тягуче продолжаю свою игру.