Последний натиск на восток ч. 1 (СИ) - Чайка Дмитрий. Страница 23

— Разрази меня гром! — изумленно прошептал император, когда мистик, его личный секретарь, развернул свиток. — Читай!

Мистик читал, а на лицах императорской четы недоверие сменялось изумлением, а изумление — восторгом.

— «Насчет границ, назначь их сам, до каких мест желаешь, только утверди все письмом, печатью и солью»(2), — закончил читать письмо потрясенный мистик, а император, услышав последнюю фразу, повернулся к жене.

— Спрошу тебя еще раз, моя царственная супруга. Где ты откопала этого парня?

— Сегодня священный праздник Пасхи, мой государь, — торжествующе улыбнулась Мартина. — Ты еще можешь успеть. И это решит очень много проблем.

В то же самое время. Окрестности Никомедии. Провинция Вифиния.

Вопреки первоначальному плану, Милицу не стали увозить уж слишком далеко. В этом просто не было необходимости. Вместо этого ее перевезли на азиатский берег Босфора, где недалеко от Никомедии, старой столицы императора Диоклетиана, и раскинулась уютная долина, утопающая в садах и виноградниках. Тут, на лучших землях Анатолии, расположилась одна из бесчисленных вилл, принадлежавших лично императору. Это имение было всего в дне пути от столицы. Найти пленницу, не зная об этом месте точно, было попросту невозможно, и Вацлав полностью отдавал себе в этом отчет.

Неждан и Коста остались на берегу вместе с родителями патрикия, а сам сиятельный Александр, который за эти дни превратился из моложавого, уверенного в себе мужчины в старика, ехал вместе с Вацлавом, чтобы вернуть пленницу. Его жизнь была кончена, и он это понимал. Карета патрикия, которая была немалыми усилиями переправлена на тот берег, мелко тряслась на дороге, управляемая конюхом, взятым с собой из имения. Старый раб так ничего и не понял, но поскольку родился в неволе, то и любопытства был лишен полностью. Сказали ехать, он и поехал. А о том, что он в подвале посидел, хозяин велел забыть. Ну, так он и забыл. Его дело маленькое, каретой править. Кожаные ремни, выполнявшие роль рессор, жалобно поскрипывали, но исправно гасили толчки ухабов. Дорога была длинной, и те, кто сидел внутри, говорили между собой. Им все равно нечем было заняться.

— А Ратко тоже будет мать встречать? — как бы невзначай спросил Александр.

— То мне не ведомо, — пожал могучими плечами Вацлав.

Он не знает! Он не знает Ратко! Сердце патрикия подпрыгнуло в груди. Он никак не отреагировал на это имя, и это не укрылось от опытного глаза протоасикрита. Значит, если Ратко жив, то он все еще в Империи. Дальше! Нужно пробовать еще! Все варвары отличаются жадностью.

— Хочешь, я подарю тебе много золота, и ты просто отдашь моих родителей, — с тоской в голосе спросил патрикий. Это была не первая его попытка, и он поднял ставку. — Пять тысяч солидов. А?

— Да не нужны мне твои солиды, — усмехнулся Вацлав, который ехал с ним вместе. — Ты все равно никогда не дашь мне того, что может дать мой государь.

— И что же такого он может дать? — не на шутку заинтересовался уязвленный в самую душу патрикий. — Что может быть больше, чем такая куча денег.

— Город в мою честь назовешь? — усмехнулся Вацлав.

— Ты сошел с ума? — шокированный Александр посмотрел на него, как на ненормального. — Разве ты император или великий царь древности?

— А в честь моего отца город назван, — гордо ответил Вацлав. — Драгомиров он называется. Отца моего Драгомиром звали. Он его от авар оборонял и геройски погиб в бою. Отец своей смертью время выиграл, чтобы князь успел Новгород к обороне подготовить. Я Вацлав Драгомирович, а ты, ромей, хочешь, чтобы я из-за какого-то поганого золота память отца опозорил? Да ни за что!

— Город? В честь простолюдина? — протоасикрит неприлично выпучил глаза. — И большой тот город?

— Да нет, — махнул рукой Вацлав. — Душ на триста городок, на границе с Пустой, аварской степью. Мой отец там жупаном был. Да разве это так важно? Город Драгомиров все знают, и память о моем отце навеки теперь сохранится. Мои дети мужами знаменитого рода будут, и их дети тоже, и внуки… А ты мне про золото свое талдычишь. Помогло покойному Любушу ромейское золото? Смешно слушать!

— И много у твоего князя таких, как ты, кто в чужих землях орудует? — с любопытством спросил патрикий.

— С какой целью интересуешься, ромей? — усмехнулся Вацлав. — Тайны выведать? Не получится, и не старайся.

— Да мне бы такие люди пригодились, — сделал еще одну попытку патрикий. — Может, знаешь тех, кто недоволен оплатой, я бы их на службу взял, и тебя бы щедро отблагодарил.

— Ой! Я не могу! — захохотал Вацлав. — Прекрати! Живот порвется от смеха! Ты меня совсем за дурня держишь? Он бы меня отблагодарил! Да, если бы ты мог, я бы уже с палачом беседовал!

Патрикий прикусил губу и отвернулся, глядя в окно. Варвар был прав. Если бы у него была хоть малейшая возможность, этого мерзавца уже потрошили бы лучшие палачи. Он гонял в голове одну мысль за другой, не зная, как выпутаться из этой жуткой ситуации. И только-только в его голове начали появляться очертания реального плана, варвар снова огорошил его, лишив каких-либо надежд.

— Ты, ромей, даже не думай, что сможешь за нами погоню пустить, или еще какую-нибудь пакость учинить, — уверил патрикия Вацлав, который почуял перемену его настроения к лучшему. — Я от тебя ни на шаг не отойду. Только дыхни неровно, или глазом кому подмигни, я тебе мигом кишки выпущу. Ты не волнуйся, я хорошо обучен, ты у меня месяц подыхать будешь.

— Сам ведь тоже погибнешь, — горько усмехнулся патрикий.

— Ну и что? Я ведь воин, — непонимающе посмотрел на него парень. — Я же умер сразу, как только воином стал. Если погибну с честью, бог Яровит встретит меня в Ирии и посадит по правую руку от себя. И отец с матерью там, ждут меня…

— Да, — тоскливо подумал протоасикрит. — Вот и даны, которые императора охраняют, тоже так говорят. Лучшие воины в Империи. Господи боже, за что ты караешь детей своих? Почему язычники так отважны, а римляне превратились в трусливых баранов? Почему войну с персами вытащили на своих плечах наемные армяне, грузины и абасги? Куда подевалась римская доблесть, которая завоевала когда-то половину мира?

— Приехали, хозяин! — подал голос кучер, и карета остановилась.

Патрикия тут знали, и ворота открылись незамедлительно. Охрана с немалым удивлением смотрела на господина протоасикрита и какого-то варвара, которому господин милостиво позволил путешествовать с ним вместе. Все это было очень странно. Патрикий Александр никогда не ездил без свиты, тем более сейчас, когда он явно был болен. На нем же просто лица не было.

— Где пленница? — коротко бросил Александр, взмахом руки прервав раболепные приветствия.

— Она тут, сиятельный! — евнухи склонились в поклоне.

— Ведите!

Их отвели в сад, который расположился за домом. Пожилая женщина, сидевшая там, равнодушно скользнула по ним взглядом и отвернулась. Шрам! — забилась в голове Вацлава мысль. — Ее же пытались убить. Она! Это она!

— Вели всем уйти, — шепнул он еле слышно.

— Всем уйти! — послушно скомандовал патрикий.

— Госпожа, — склонился Вацлав перед самой обычной бабой, какие жили в каждой словенской веси. Ничего в ней примечательного не было, пройдешь и не заметишь. — Я послан вашим сыном, князем Самославом. Мы сейчас уедем отсюда. Он ждет вас.

— Ты тоже обманешь меня? — с тоской спросила Милица. В ее глазах стояли слезы. — Мой Само жив, я видела его. А потом меня сюда привезли. За что вы меня мучаете? В чем я виновата? Я удавиться хотела, а они не дали. Из петли вынули. Убейте меня, что ли. Мне у обров в плену и то легче было.

— Я задам несколько вопросов, госпожа, — почтительно сказал Вацлав. — И вам придется на них ответить. Так приказал ваш сын. Он тоже боится обмана.

— Спрашивай, — равнодушно отвернулась Милица. — Меня столько раз уже обо всем спрашивали… Да только все без толку…

— В тот день, когда погиб ваш муж, какого зверя он убил на охоте? — задал Вацлав первый вопрос.