Виконт Линейных Войск 6 (СИ) - Котов Алекс. Страница 29

Закончив краткую речь, он скашивает взгляд на меня.

— Согласно воле короля, мы попытаемся сегодня прийти к соглашению, что устроило бы обе стороны. — Нейтрально комментирую я. В зале раздаются смешки, бароны прячут усмешки в бокалах с вином.

Ласло отправляется выравнивать статую, давая мне несколько мгновений, чтобы оглядеться. Признаюсь, чуть-чуть не угадал. Золото присутствовало, но в основном красная и черная древесина правила бал. Перила, стены, даже паркет. А где же мрамор? Или же плитку из мрамора еще и покрыли паркетом?

Что-то мне подсказывало, что так и есть.

— Не очень хорошо. — Шепчет на ухо Тамилла.

— Да, безвкусица. — Соглашаюсь я.

— Нет, я о другом. Взгляни на гостей.

Обвожу взглядом аристократов. Сборище чванливых ушлепков, ничего необычного.

— И?

Тамилла вздыхает.

— Очень много рыцарей, но мало баронов и совсем нет графов. Тут вообще нет многих родов. Здесь собрались лишь наиболее верные Маркизу, причем некоторые — приехали издалека.

— Тем лучше для нас и хуже для них. — Пожимаю плечами я и поглядываю на часы. Десять минут. Мы слишком долго возились у порога.

Маркиз тем временем срывает ткань.

— Та-дам! Взгляните, вот умора!

Полог оседает на эбонитовый паркет, открывая взгляду трехметровую статую Баронета Алекса фон Хорнета. Облаченный в доспехи, он одной ногой стоял на голове матриарха, в которую был вонзен меч. Лезвие стало волнистым, часть металла словно стекала вниз от кислоты твари. Кулак победно поднят вверх, а поза говорила о тяжелой битве, как и помятые доспехи.

В зале тишина, люди стекаются с дальних концов зала, чтобы поближе её рассмотреть. Несколько аристократов восхищенно почесывают подбородки.

— Я слышал, что у отпрыска Кондоров талант скульптора, но… — Начинает один из них, но его прерывает недовольный Ласло.

— Вы что, ослепли? Не видите, кому эта статуя? Забыли про те слухи, что ходили вокруг их рода?

Но толпа не спешит обсуждать старые слухи, напротив, они обсуждают статую. Те, кто был при дворце, спорят о том, насколько точно воссоздана голова Матриарха. Действительно, размеры её пришлось уменьшить даже с учетом того, что она словно была утоплена в земле и служила постаментом статуи.

Ласло не оставляет попыток и обращается ко мне.

— Очень смело с вашей стороны создать такой памятник. Многие увидят в этом знак того, что вы уже не пытаетесь скрывать свое родство. — Злорадно произносит он.

— Родство? Да, я предпочел бы, чтобы это было так. Но нет. Это дань уважения настоящему воину, что следовал дороге чести до конца. Человеку, что пожертвовал жизнью ради победы над чудовищем. Скажите мне, сколько из вас продолжает считать рыцарские идеалы чем-то важным, а сколько — продали их в обмен на блага? — Я вожу взглядом по рядам, всматриваясь в лица. На многих — циничная ухмылка, на других — ярость, и лишь на некоторых — смущение.

— Ведь все вы служите Маркизу. Нет людей, что были бы больше посвящены в его дела. Вы знаете обо всем. Знаете правду, знаете, до какого дна он вас всех довел. Я уверен, что среди вас есть те, кто сжигал мои села, предав тем самым обеты рыцарства. Обеты защищать простых людей, установленные еще во время Эры Раздора. Так скажите, стоило ли оно того?

Несколько секунд тишины, повисшей после моих слов, прерывает Ласло.

— Да, да, Эра раздора. Спасибо за экскурс в историю, виконт. Мне так его не хватало, ведь дряхлые пердуны из старой аристократии абсолютно точно не травят на каждом балу сказки о славном прошлом, когда все были благородны, как один, мускулисты и могли оприходовать десяток девок за раз. Уши вянут. Их время ушло, как и время сказок. Слуги, принесите мне мой арбалет!

Несколько человек в ливреях тут же мчатся куда-то вглубь поместья.

Воспользовавшись паузой, беру слово.

— Людям свойственно приукрашивать прошлое, это так. Однако, славное прошлое создает славное будущее. Вера в то, что раньше у людей были идеалы — позволяет сохранять их и приумножать сегодня. Сколько бы людей готовы были совершить подвиг, если бы их с детства учили на совершенно других идеалах? Идеалах корыстничества и эгоизма? Каким был бы мир, если бы его населяли лишь такие люди? Еще более неприятным местом. Но подумайте, каким он был бы, если бы было больше таких людей как… — Я поворачиваюсь к статуе и по ушам бьет звон.

Болт вонзается в серебряный лоб статуи и пробивает его, застряв внутри. Ласло опускает разряженный арбалет.

— Мертвым. Хорнет сдох, а мы живы. Важен лишь один идеал — сила. Лишь она заставляет подданных подчинятся твоим заскокам, какими бы тупыми они ни были. Пусть даже, это будет твоя идеалистическая чушь, это неважно. Пока ты силен — люди будут подчиняться. Точка.

Я поднимаю палец вверх.

— Пока силен. Но когда ты слаб, а враг сильнее по всем фронтам? Когда шансы на успех близятся к нулю, знаешь, что будет? Твои шакалы разбегутся, ведь все, что они могут — это пресмыкаться перед подавляющей силой. Едва расклад окажется не в их пользу — всё. Конец. Но люди с идеалами… Они не сдадутся, даже если нет шансов на успех. Они выгрызут победу даже в безнадежной ситуации. Совершат невозможное.

Взгляды окружающих скрещиваются на голове Матриарха.

— Ха. Поэтому я и не требую от них невозможного. — Пожимает плечами Маркиз, но его голос звучит фальшиво. Понимая это, он несколько секунд собирается с мыслями, после чего улыбается. — Знаешь, а я тебе докажу, что прав именно я. Все присутствующие связаны со мной не только присягой, они зависят от моего золота и от моей воли. Поэтому…

Он разводит руки, обращаясь к толпе.

— Я приказываю вам осмеять этого наивного идиота. В реальном мире все решает сила, влияние и богатство. В нем нет места идиотским идеалам. Так посмеемся же над ними, ха-ха!

Люди переглядываются, отчего он свирепеет.

— Я СКАЗАЛ, СМЕЙТЕСЬ!

Робкие смешки раздаются в зале. Словно снежный ком, они усиливаются, пока не превращаются в лавину. Но я вижу, что несколько рыцарей не смеются, они покидают поместье. Их мало, но они есть.

Хвост Миры бьет меня по ноге. Её уши прижаты к голове, а ладонь — к рукоятке рапиры.

Я качаю головой.

Идиот. Заставлять людей смеяться над своей же присягой? Даже если они прогнили насквозь… даже у них есть свои понятия о чести. Они не простят ему унижения.

Сверяюсь с часами. У них не будет времени простить ему унижения.

Наконец, смех прекращается. Ласло с лучезарной улыбкой поднимает кулак.

— Видишь? Вот это — Власть. Пока они подчиняются мне, я могу делать что угодно. Сегодня они восхваляют Теократию, а завтра — Содружество. У них нет идеалов, кроме идеала подчинения.

— Вернемся к переговорам. — Сухо произношу я. Время поджимало.

— Уже? Хорошо. Мои условия просты, все земли Шорта должны вернуться мне. Но я готов пойти навстречу и оставить вам жалкий городишко под курятником.

— Так себе условия. Теперь моя очередь. В качестве компенсации за сожженную Огневку и окрестные деревни, а также за вооружение гоблинов — я требую половину земель Шорта.

— Что? Унижение спутало тебе мозги?

— Не согласен?

— Конечно нет, провалиться мне в бездну!

— Тогда переговоры окончены.

Я разворачиваюсь и ухожу.

— Какого… Эй, а как же король?

— Ты не хуже меня знаешь ответ на этот вопрос. — Отвечаю я, не оборачиваясь.

Вслед мне несется.

— Будь по-твоему Кондор, но ты вернешься сюда. И быстрее, чем ты думаешь!

— Это вряд ли… — Бормочу я себе под нос и бросаю взгляд на наручные часы. — Ведь я собираюсь вернуться через пару минут.

Солдаты снаружи тут же вскакивают на ноги, выпрямляются по стойке смирно. Тил подает револьверы. Возвращаю их на законное место.

Мира вздыхает.

— Я ожидала другого от своего первого бала. Даже не потанцевали…

— Прости. Устроим как-нибудь свой бал.

— Ничего, всё в порядке.

Проверяю часы.

— Время. Выдвигаемся.