Проклятая благодать (ЛП) - Коул Тилли. Страница 58

Я не слышал, как Фиби вышла из своей комнаты, но, когда почувствовал, что ее руки обнимают меня, то не смог оттолкнуть ее, черт возьми. Забравшись в ее объятия, как киска, я позволил всем годам сдерживаемых эмоций вылиться из меня рекой. И я просто, бл*дь, обнял ее в ответ.

Фиби укачивала меня на руках.

— Мне очень жаль, — сказала она надтреснутым голосом. — Мне так жаль, что посмотрела…

Ее слова заставили меня сломаться еще сильнее. Но я держал фотографии в руках, как будто они были моим спасательным кругом. Моя единственная связь с семьей, которую я любил, ради которой я сделал бы все что угодно.

Я не знал, как долго мы так сидели, Фиби держала меня, вытирая мои щеки, пока я, бл*дь, разваливался на части. Ее пальцы откинули мои влажные волосы с лица, и она отодвинула «Джемисон» в сторону, даже не взглянув на него.

— Пойдем.

Она подняла мою голову со своих колен. Я почувствовал тяжесть. Каждая часть меня чувствовалась чертовски тяжелой.

— Я лягу с тобой.

Она поднялась. Я прижал фотографии к груди, заставляя ноги двигаться. Фиби провела меня в комнату, где я спал. Та, что хранила слишком много воспоминаний, чтобы я когда-нибудь мог хорошо в ней спать. Я сбросил ботинки и сел на край кровати.

Я не мог оторваться от фотографий.

— Ложись.

Фиби легла первой. Она протянула руки, и, нуждаясь в том, чтобы кто-то хоть раз взял на себя инициативу, я лег рядом с ней, положив голову ей на грудь. — Ш-ш-ш, — успокаивала Фиби, проводя руками по моим волосам. — Спи.

Используя ее голос, чтобы успокоиться, я закрыл глаза.

Я устал, так чертовски устал.

— Спи. Я буду здесь, когда ты проснешься. Буду охранять тебя, — я услышал ее слова, но меня уже затягивала тьма.

Когда я почувствовал гнилостный запах крови и мочи, я понял, что это был сон, который я никогда больше не хотел видеть…

— Четыре недели.

Мое колено подпрыгивало вверх и вниз в кузове бронированного грузовика.

— Он у них уже четыре недели.

— С ним все будет хорошо, Ксав, — сказал Боунс. — Он сильный. Он будет одним из двух.

Я кивнул, желая в это поверить, но не уверенный, что смогу. Разведка вернулась в лагерь. Пытки — говорилось в отчете. Четверо убитых: двое обезглавлены, один повешен и один убит выстрелом в голову.

Двое выживших.

В живых осталось только двое морских пехотинцев… Но их пытали.

Они сильно пострадали.

И мы собирались их спасти.

Я взял автомат, когда грузовик подъехал к укромному месту. Мы построились и заняли свои позиции. Мы с Боунсом нашли самую высокую точку — старую заброшенную башню.

— У тебя уже есть визуализация? — спросил сержант Льюис в наушниках.

— Да, сэр.

Боунс затих, а я приготовился стрелять.

— Три, — сказал Боунс, и я уловил нотки возбуждения в его голосе.

Он дал мне координаты, и я послал свои пули в полет.

— Прямое попадание, — сказал Боунс и указал мне на другую позицию. — Прямое попадание, — повторил он.

Затем весь ад вырвался на свободу, когда сухопутные войска двинулись вперед. Стреляли пушки, крики и вопли эхом разносились по пустынному городу. Но я слушал только команды Боунса, стреляя и нанося удары, сохраняя сосредоточенность, как и положено хорошему снайперу.

— Чисто! — сказал сержант Льюис по рации.

Не обращая внимания на приказ оставаться на месте, я выбежал из башни и бросился в здание, где держали пленников. Я проигнорировал голос Боунса позади меня, говорящий мне остановиться. Я не мог. Там мог быть мой гребаный брат.

Сослуживцы пытались остановить меня, когда я вошел в здание и пошел на звук медиков, отдающих приказы. Пол был усеян мертвыми телами, и я слышал крики выживших повстанцев в другой комнате. Мое сердце билось в унисон с бегущими ногами, пока я не добрался до задней комнаты. Я вздрогнул от запаха, который встретил меня. Моча, дерьмо и кровь.

Собравшись с духом, я вошел в комнату и посмотрел налево. С двумя мужчинами работали медики. У обоих не было ничего, кроме кожи и костей, покрытых кровью; они были избиты до полусмерти.

Но я должен был знать. Мне нужно было знать, жив ли еще мой брат.

Я протиснулся мимо мужчин на моем пути и замер, когда увидел знакомую пару глаз, смотрящих на меня. Темные, как у меня. Но это было все, что я узнал. Его лицо было черно-синим. Следы от ножей и огнестрельных ран портили его обнаженную кожу. У него не хватало нескольких зубов и двух пальцев.

Отрезанных начисто.

— Дев.

Я опустился на пол. Когда его глаза встретились с моими, из его груди вырвался болезненный звук. Я рванул вперед и схватился за руку, которая не была ранена.

— Я здесь, Дев. Я здесь, бл*дь.

Я сжал руку Дева и, черт возьми, сломался, когда он попытался сжать ее в ответ.

— Я никуда не уйду.

Я сунул руку в карман и вытащил фотографию его и Зейна.

— Боунс нашел ее, Дев, — сказал я и увидел, как его глаз, который не был заплывшим, наполнился слезами.

— Я сохранил ее для тебя.

— Сынок, — раздался грубый голос позади меня.

— Сержант.

Я посмотрел на Льюиса. Его лицо тоже было чертовски опустошенным.

— Нам нужно доставить его в больницу по воздуху. Это срочно.

— Хорошо.

Я наклонился и поцеловал Дева в макушку.

— Я скоро буду рядом, Дев, хорошо? Держись.

Отпустив его слабую руку, я положил туда фотографию. Пальцы Дева вцепились в нее так крепко, как только могли. Когда медики подняли его, я сказал:

— Не дайте ему потерять эту фотографию. Заставьте его взглянуть на нее, если дела пойдут плохо.

Мой голос был едва слышен.

Медик заверил меня, что сделает, как я просил.

— Выйди, сынок.

Льюис жестом велел мне выйти из комнаты. Я сделал, как он сказал, выходя, как проклятый призрак, по коридорам на улицу.

Все, о чем я мог думать, это о состоянии, в котором находился Дев. Его отсутствующие пальцы, выбитые зубы, следы от ножей, пулевые ранения и его чертовы слезящиеся глаза, когда он увидел меня… когда он увидел фотографию своего сына.

Эти чертовы ублюдки. Какого хрена они с ним сделали? Ранили его, заморили голодом, заставили лежать в собственном дерьме.

Гребаные мудаки!

Я остановился как вкопанный, когда услышал шум слева от себя. Из-за ближайшей двери доносились приглушенные крики повстанцев. Я слушал и чувствовал, как закипает моя кровь.

Они причинили боль моему брату. Они тронули Дева.

Я посмотрел на закрытую дверь, и мои ноги двинулись вперед без раздумий. Я сунул руку в карман и нащупал нож. Я даже не оглянулся, когда вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Трое мужчин посмотрели на меня. Трое связанных мужчин, сидящих у стены.

Из-за своих кляпов они начали изрыгать на меня какое-то невнятное дерьмо, но я не мог понять ни слова. И даже если бы я это сделал, мне было бы наплевать. Я просто видел их трупы в своей голове. Видел, как их кровь растекается под ними на полу.

Я крепче сжал нож в руке. Мои ноги двинулись вперед, а красный туман застилал мои глаза, когда я подошел к первому мужчине. Он зашаркал по полу, пытаясь вырваться. Но он был моим, и ему некуда было деться.

Я поднял нож и перерезал ему бедро, убедившись, что попал в бедренную артерию. Я полоснул его лезвием по животу и улыбнулся, когда его внутренности вывалились из раны. Я наносил удары снова и снова. Кровь уже забрызгала мое лицо, когда я перешел к следующему мужчине, перерезая ему горло и слыша, как он издает булькающий звук собственной кровью. Потом третий. Я кромсал их тела, причиняя им больше боли, чем было возможно за то короткое время, которое у меня было, и делал это с гребаной улыбкой на лице.