Железо и кровь. Франко-германская война - Бодров Андрей. Страница 46

К утру 25 августа были получены первые известия о том, что Мак-Магон планирует двигаться на выручку своему товарищу. Тем не менее, Мольтке не спешил менять свои планы. Повернуть на север значило направить армии через труднопроходимый Аргонский лес. Возможно, французы этого и добиваются, чтобы задержать немецкое наступление на Париж? В 11 часов утра обеим армиям был отдан приказ подготовиться к повороту на северо-запад, в направлении Реймса.

К вечеру, однако, информации о движении армии Мак-Магона на северо-восток становилось все больше. «Парни слишком глупы, пришло время их наказать!» — воскликнул шеф Генерального штаба, которого донесения застали за вечерним вистом [388]. Впрочем, основным источником информации все еще оставалась пресса. Однозначных подтверждений от кавалерии пока не поступало. Тем не менее, командующие обеими армиями были немедленно оповещены о предстоящем «повороте вправо», а Генеральный штаб приступил к разработке подробных распоряжений. В одиннадцать часов вечера кронпринцу Саксонии был направлен приказ, который гласил: «Поступившая информация указывает на вероятность того, что маршал Мак-Магон решил попытаться деблокировать окруженную в Меце главную армию противника» [389]. В этом случае Маасская армия должна была быть сосредоточена в районе своего нынешнего правого фланга; ее командующий должен был принять это решение самостоятельно, проведя необходимую разведку. Чтобы облегчить ему процесс принятия решений, Мольтке любезно отправил к нему Верди.

Только 26 августа германская кавалерия смогла «нащупать» армию Мак-Магона и подтвердить, что французы движутся на выручку Базену. Этот день один из участников кампании впоследствии назвал «одним из самых важных за всю войну» [390]. В течение 26 августа приказы о «повороте направо» были отправлены не только обеим армиям, но и отдельным корпусам, входившим в их состав. Как и в ходе Мецской операции, Мольтке для ускорения процесса и во избежание вредной самодеятельности организовал «ручное управление» корпусами через голову командующих армиями. Маршруты движения всех корпусов были разработаны в главной квартире.

Маасской армии предстояло двинуться навстречу Мак-Магону и запереть переправы через Маас. Фридрих Карл должен был направить ей на помощь два корпуса на случай, если французы попытаются разгромить кронпринца Саксонии превосходящими силами; соответствующая телеграмма была отправлена ему поздно вечером 26 августа [391]. При необходимости «красному принцу» разрешалось полностью оголить восточный берег Мозеля, но не допустить прорыва Базена навстречу Мак-Магону. Два корпуса — II и III — были направлены на северо-запад уже на следующий день.

Главная задача 3-й армии заключалась в том, чтобы как можно быстрее следовать за Маасской. В первую очередь это касалось двух находившихся на правом крыле баварских корпусов. За ними следовали остальные три корпуса и вюртембергская дивизия 3-й армии. Проблема, однако, заключалась в том, что эти подразделения могли использовать для движения на север всего одну дорогу, что неизбежно приводило к задержкам. В конечном счете VI корпус, располагавшийся дальше всего к югу, было решено задействовать для прикрытия дальнего левого фланга германской группировки.

27 августа германские корпуса вытянулись в длинную линию, юго-западный конец которой находился в районе Витри, а северо-восточный — возле Стене на Маасе. Общая ее протяженность составляла почти сто километров. Перед этой линией находилась завеса из шести кавалерийских дивизий, четыре из которых вплотную приблизились к армии Мак-Магона. Четыре французских корпуса в этот момент находились в районе северо-восточнее Вузьера; от реки Маас Шалонскую армию отделяло не более 30 километров. По расчетам Н. П. Михневича, если бы Мак-Магон быстро двигался к своей цели, 27 августа он мог бы пересечь Маас и тем самым опередить немцев [392].

Само по себе наступление Мак-Магона на восток не было безнадежным предприятием. В отличие от французов, немцы не могли опираться на развитую сеть железных дорог. Предписанный Мольтке маневр мог быть выполнен только ценой больших усилий. «Подумать только, — писал Верди, — четверть миллиона человек, которые стоят фронтом на запад на протяжении 14 миль, вынуждены внезапно произвести четыре-пять маршей и повернуть вокруг своего крайне правого крыла фронтом на север» [393].

Дело было даже не в том, что войскам приходилось двигаться по немногочисленным дорогам в лесистой местности, и не в постоянных дождях, которые значительно ухудшали качество этих дорог. Проблема заключалась в том, что «поворот вправо» оказался настоящим кошмаром для немецких тыловых служб.

Эта сторона войны часто не находит достойного освещения в популярной литературе и не учитывается многочисленными любителями военной истории. Действительно, движение верениц обозов по своей зрелищности и драматизму значительно уступает лихим кавалерийским атакам или беспощадному огню артиллерии на поле боя. Между тем налаженная система снабжения определяет успех как наступательных, так и оборонительных операций. Многие из тех, кто берется за анализ войн прошлого, забывают об этом, рассуждая так, словно боевые подразделения носили с собой бесконечные запасы продовольствия и боеприпасов. В реальности это, конечно же, было не так.

Со стороны немецких войск звучали частые жалобы на нехватку продовольствия, особенно хлеба. Питаться приходилось во многом за счет реквизиций. Генерал-интендант Штош впоследствии вспоминал: «Я потерпел бы позорный провал, если бы мы не двигались по столь богатой стране, в которой мы обнаружили созревший урожай. Без этого было бы невозможно снабжать армию во время ее марша вправо к Седану» [394]. Еще сложнее обстояло дело с боеприпасами, которые по понятным причинам невозможно было добыть за счет реквизиций. Тень «снарядного голода» нависла над стремительно двигавшимися на север немецкими частями [395].

Тем временем Базен также искал выход из сложившейся ситуации. Примерно представляя себе группировку сил противника, он понимал, что попытка пробиться на запад бесперспективна. Более серьезные шансы на успех мог иметь прорыв на север по правому, восточному берегу Мозеля. В случае удачи можно было добраться до крепости Тьонвиль, переправиться через реку и встретиться с Мак-Магоном. Прорыв был намечен на 26 августа, однако затем признан слишком рискованным и отменен. Среди причин отмены были отвратительная погода, затруднявшая марши, а также тот факт, что немцы смогли своевременно обнаружить концентрацию сил французов. Это было важным преимуществом Фридриха Карла: лежавший в долине Мозеля город был перед ним как на ладони, и все масштабные передвижения Рейнской армии были хорошо заметны.

На созванном Базеном военном совете 26 августа тон обсуждения задал командующий артиллерией Рейнской армии генерал Солей, указавший, что припасов армии хватит только на одно крупное сражение. Он допустил начало скорых мирных переговоров с Пруссией, в условиях чего оставлять окончательно Лотарингию противнику было нельзя. Поэтому он наиболее горячо ратовал за то, чтобы остаться в Меце, неспособном, как он полагал, долго продержаться без армии. Мнение Солея поддержали Фроссар, Канробер и Ладмиро. Подчиненные Базена вдобавок заявили ему, что боевой дух армии не выдержит еще одного проигранного сражения, а незавершенные форты крепости не смогут оказать серьезной артиллерийской поддержки прорыву. Маршал Лебёф осторожно выразил опасение относительно тающих запасов продовольствия, но собравшимися единогласно было решено, что, пока не установлено, где находится Шалонская армия, двигаться с места совершенно бессмысленно [396].