Железо и кровь. Франко-германская война - Бодров Андрей. Страница 9

На повестку дня встал вопрос о будущем Шлезвига и Гольштейна. Бисмарк категорически отверг проект создания нового независимого государства в составе Германского Союза — у него были все основания предполагать, что оно станет сателлитом Австрии. В 1865 г. в Гаштейне удалось достичь соглашения о временном компромиссе: отныне Шлезвиг находился под управлением Пруссии, Гольштейн — Австрии. Однако проблема северных герцогств не была снята этим с повестки дня.

Бисмарк справедливо считал Австрию основной преградой на пути к усилению прусского влияния в Германии. Несмотря на то что он старался держать открытыми все пути и допускал возможность компромисса, во второй половине 1865 г. у него созрело четкое убеждение в необходимости вооруженного столкновения. Однако для победы необходимо было не только военное превосходство, но и соответствующее дипломатическое обеспечение. В октябре 1865 г. Бисмарк встретился с французским императором в Биаррице. Наполеон III видел в Пруссии потенциального союзника и совершенно не возражал против столкновения двух великих германских держав. Симпатии Петербурга также были скорее на стороне Пруссии. Впрочем, в европейских столицах рассчитывали, что австро-прусская война примет затяжной характер и у великих держав будет возможность повлиять на ее исход в своих интересах.

В феврале 1866 г. в Берлине было принято окончательное решение — воевать. После недолгих переговоров в начале апреля был заключен военный союз с Италией. Сразу же после этого на рассмотрение государств Германского Союза Бисмарком было внесено предложение о создании общегерманского парламента, который комплектовался бы на основе всеобщего равного избирательного права. Мало кто ожидал такого от ярого реакционера; один из берлинских сатирических журналов написал, что если министр-президент будет дальше продолжать в том же духе, то выпуск издания придется остановить, поскольку оно просто не сможет конкурировать с главой правительства в части юмора [58].

По существу прусское предложение было точно рассчитанной провокацией, и в Вене намерения Бисмарка поняли правильно. Австрийцы, в свою очередь, сообщили о передаче вопроса северных герцогств на рассмотрение Германского Союза. Бисмарк объявил это нарушением Гаштейнской конвенции, и прусские войска приступили к оккупации Гольштейна.

12 июня австро-прусские дипломатические отношения были разорваны. Несколько дней спустя начались боевые действия. На стороне Пруссии выступили лишь несколько малых северогерманских княжеств, а также Италия. Австрийцам удалось мобилизовать в свою поддержку большинство государств Германского Союза, в том числе все более или менее значимые — Баварию, Баден, Вюртемберг, Саксонию, Гессен и Ганновер. Правящие круги этих княжеств испытывали сильное недоверие к прусской политике и не желали подчиняться гегемонии Берлина. Здесь явно предпочитали сохранение прежнего статус-кво, в рамках которого у малых и средних государств была возможность играть на противоречиях двух «немецких держав», сохраняя свою независимость.

К удивлению многих европейских военных и дипломатов, пруссаки одержали быструю и убедительную победу. 3 июля при Садовой австрийская Северная армия была наголову разбита. Хотя возможности для сопротивления далеко не были исчерпаны, а итальянцев, как обычно, удалось разгромить, в Вене по внутриполитическим мотивам решили закончить кампанию. В Венгрии готова была вспыхнуть новая революция, а ставить на карту само существование империи Габсбургов не хотел никто.

Французы попытались выступить в роли посредников, но Бисмарку удалось искусным маневром удержать их в стороне от происходящего. Согласно условиям прелиминарного мира, подписанного в Никольсбурге 26 июля, Германский Союз ликвидировался, и Австрия фактически теряла какие-либо права в отношении других германских государств. Пруссия становилась гегемоном Германии, аннексировав территории ряда своих недавних противников (Ганновер, Нассау, Кургессен и Франкфурт-на-Майне), а также окончательно присоединив Шлезвиг-Гольштейн.

Усиление Пруссии вызвало негативную реакцию и в Париже, и в Петербурге. Проблема, однако, заключалась в том, что в рамках «Крымской системы» великие державы не были способны эффективно объединиться для сохранения существующего баланса. Попытка Наполеона III самостоятельно добиться компенсаций также завершилась неудачей.

Победа в войне с Австрией эффектно завершила и внутриполитический кризис в Пруссии. На выборах 3 июля противники Бисмарка потеряли большинство в нижней палате ландтага. В прусском либеральном движении произошел раскол. Правое крыло вышло из состава Прогрессистской партии и образовало новую, Национал-либеральную. Ее лидеры видели в Бисмарке человека, способного объединить Германию, и поэтому выступали в поддержку его политики. 3 сентября подавляющее большинство депутатов проголосовало за индемнитет — освобождение правительства от любой ответственности за управление страной без утвержденного бюджета. Фактически это означало конец «конституционного конфликта». Победа осталась за Бисмарком, который отныне мог опереться на большинство в парламенте.

Таким образом, прусскому руководству удалось добиться и внутри-, и внешнеполитической победы. Важным его помощником стала при этом пресловутая невидимая рука рынка. Экономический подъем усиливал позиции Пруссии в Центральной Европе, позволял правительству без особого напряжения выдерживать затянувшийся конфликт с парламентом и одновременно усиливать армию. Без промышленного и аграрного бума 1860-х гг. монархия Гогенцоллернов могла бы оказаться куда более ограниченной в своих возможностях как внутри страны, так и за ее пределами.

Осенью 1866 г. началась подготовительная работа по созданию к северу от Майна конфедерации германских государств, которая появилась на свет в начале 1867 г. «Господа, давайте работать быстро! — заявил Бисмарк 11 марта 1867 г. на заседании парламента, которому предстояло принять конституцию нового государственного образования. — Посадим, так сказать, Германию в седло. Скакать она сможет самостоятельно!» [59]

Северогерманский союз был создан под эгидой Пруссии. Один из южногерманских политиков остроумно назвал его «союзом собаки со своими блохами» [60]. Конституция, в основных чертах написанная Бисмарком, предусматривала сохранение за каждым из членов союза значительной автономии, которая, однако, не распространялась на такие критически важные области, как военная организация и внешняя политика. Они оставались в руках прусского короля, как и назначение главы союзного правительства — канцлера. Кроме того, создавался общесоюзный парламент — рейхстаг, избиравшийся на основе всеобщего, равного и тайного избирательного права.

Фактически Северогерманский союз стал прообразом будущего германского государства. За его пределами оставались лишь южная часть герцогства Гессен-Дармштадт (расположенное по обоим берегам реки Майн, оно входило в Северогерманский союз как бы наполовину), а также Бавария, Баден и Вюртемберг, с которыми, однако, были заключены секретные оборонительные и наступательные союзы. Кроме того, представители южногерманских государств вошли вместе с депутатами рейхстага Северогерманского союза в состав так называемого Таможенного парламента, созданного в рамках обновленного Таможенного союза.

Сразу же после принятия конституции началась бурная работа по «внутреннему обустройству» нового государственного образования. Было введено в действие единое коммерческое и уголовное законодательство, единая система мер и весов, законы о свободе передвижения, предпринимательской деятельности и создания общественных организаций. По словам Э. Кольба, «Северогерманский союз в кратчайшие сроки получил самое современное экономическое и социальное законодательство в тогдашней Европе» [61].