Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе - Татар Мария. Страница 55
«Одна из самых интересных фигур Второй мировой войны – вовсе не героический боец и не мировой лидер», – написала в 2019 г. Катерина Папатанасиу, журналистка и основательница The Vale Magazine {266}. Анна Франк приобрела почти такую же известность, как руководители стран антигитлеровской коалиции, хотя мало кто назвал бы ее героиней – для большинства она была, скорее, жертвой, мученицей или святой. Нидерландский писатель и историк Иэн Бурума называет ее «еврейской святой Урсулой» и «голландской Жанной д'Арк» {267}. Филип Рот считал ее тексты гениальными и так охарактеризовал ее в своем романе «Призрак писателя» (где представил альтернативную историю ее жизни): «Она будто пылкая младшая сестра Кафки, его потерявшаяся дочка». Но (как и многие писательницы до нее – женщины, превосходившие ее по возрасту, хотя, возможно, не по мудрости) Анна Франк стала героиней не благодаря тому, что убивала врагов, а благодаря словам и историям: она использовала их не только как психотерапевтическую отдушину для себя самой, но и как средство борьбы за справедливость.
Записи Анны Франк изобилуют подвигами – малыми и большими. Анна готова разделить свою комнату с совершенно чужим для нее господином Дюсселом, воспринимая это как всего лишь одну из своих многочисленных добровольных жертв, потому что «ради доброго дела можно и потерпеть». Она беспокоится «за всех, кто нам так дорог и кому мы уже не можем помочь». Она считает, что ее близким очень повезло – ведь они могут позволить себе покупать еду, – и осуждает эгоизм обитателей своего тесного убежища, но никогда не жалуется на обстоятельства, вынудившие их жить в таких условиях. Крысы, снующие вокруг продуктов, неисправные туалеты, грабители, угрожающие безопасности убежища, постоянные звуки выстрелов, сирен и летящих самолетов, а из окна пристройки видно, как людей то и дело уводит полиция, – такова была реальность, в которой семья Франк жила эти два года. Анна признаёт, что ей страшно, но она не позволяет себе замкнуться и поддаться влиянию тьмы, окружающей ее со всех сторон. Ее дневник свидетельствует, что все это время ей удавалось сохранять достоинство, чистоту души и надежду – вопреки стараниям режима, нацеленного на уничтожение таких, как она, а также стариков, больных и всех, кто не соответствует определению «чистый ариец».
«Дневник Анны Франк» долго считался «всего лишь» книгой, предназначенной для читателей старшего школьного возраста, и литературный талант его создательницы крайне редко удостаивался внимания. Но разве любой подросток способен написать такие увлекательные и убедительные мемуары или рассуждать так зрело и здраво, как рассуждала Анна Франк? Она пишет с исповедальным пылом святого Августина, невольно вторит Дюбуа с его концепцией двойного сознания, когда описывает свой опыт выхода из собственного тела и наблюдения за собой со стороны, и проявляет непоколебимую стоическую прямолинейность Кафки. Конечно, есть и другие юные литературные гении, чьи работы быстро вошли в классический канон, – но таких немного. Лорд Байрон опубликовал первый поэтический сборник в 19 лет. Мэри Шелли закончила свой роман «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1818) в 18. Артюр Рембо создал большинство своих стихотворений в возрасте 16–19 лет. Дэйзи Эшфорд издала свою книгу «Малодые гости, или План мистера Солтины» (The Young Visiters) только в 1919 г., уже будучи взрослой, хотя сочинила ее в девять. Сьюзен Элоиза Хинтон написала роман «Изгои» (1968), когда ей было 19. Но все это – выдающиеся исключения, и в большинстве случаев свет увидели совсем не те произведения, которые авторы сочинили в 13-летнем возрасте.
По данным опроса, проведенного в 1996 г. Музеем Анны Франк, на тот момент половине американских школьников задавали читать ее дневник. Сейчас это число сократилось, но читатели и сегодня открывают для себя Анну и ее писательский дар, который помог ей запечатлеть зверства нацистской эпохи и героизм тех, кто помогал прятаться и выживать ее семье. Но ее сочинение – это прежде всего дневник: благодаря ему в нашей памяти живет сама Анна. Она продолжает жить даже после облавы на Принсенграхт, 263. Узнать о ее судьбе помогает не только дневник, но и сохранившиеся сведения о пребывании Анны, ее матери и сестры в нацистских лагерях. Читать без слез о том, что происходило с семьей Франк и другими семьями в Аушвице и Берген-Бельзене, невозможно: мать Анны Эдит умирала от голода, потому что отдавала весь свой паек дочерям; Анна таскала камни и кромсала лопатой дерн, выполняя бессмысленные лагерные «принудительные работы»; детей младше 15 лет отправляли прямиком в газовые камеры. В лагере Анна встретилась с бывшими одноклассниками, которые впоследствии вспоминали, какой она перед ними предстала: лысой, изможденной, дрожащей. Она была уже «в бреду, выглядела ужасно, вся горела» и вскоре умерла – вероятно, от тифа {268}.
В своей выдающейся книге об Анне Франк, ее жизни и смерти американская писательница Франсин Проуз вспоминает, как впервые читала в детстве ее дневник и не могла оторваться от него, даже когда день сменился ночью. А спустя 50 лет она уже читала дневник Анны со своими студентами в Бард-колледже: «И те несколько часов, что мы со студентами говорили о ее дневнике, мне казалось, будто ее дух – или, во всяком случае, ее голос – был рядом с нами, живой и настоящий, наполняющий своим звучанием уже другую комнату, которая так же медленно погружалась во мрак» {269}. Вряд ли Анна действительно верила, что писательство принесет ей бессмертие, но эти слова из ее дневника оказались пророческими: «Хочу продолжать жить и после смерти».
Всего через 10 лет после выхода в США «Дневника Анны Франк» писательница Луис Фитцью опубликовала свой роман о девочке, которая тоже обожает вести дневник. Кажется, что даже упоминать дневниковые записи Анны Франк в одном контексте с эмоциональными тирадами, которыми заполняет свой дневник Гарриет Велш, главная героиня романа Фитцью «Шпионка Гарриет» (1964), – это почти кощунство, святотатство, как минимум неуважение. Гарриет, как одержимая, ежеминутно тянется к своему блокноту («я без него никуда не хожу», – заявляет она) и «с бешеной скоростью» что-то в него записывает.
Что же она там пишет? Однозначно ничего такого, что выдавало бы в ней юного гения. Ее блокноты полны грубых подростковых комментариев вроде: «Карри Андрюс стала еще толще с прошлого года» или «Лаура Петерс стала еще тоньше и противнее. Мне кажется, ей пора поставить пластинку на зубы». Или: «Пинки Уайтхед никогда не меняется… Может быть, мать его ненавидит? Если бы я была ей, я бы его ненавидела» {270}. Однако эти высказывания Гарриет немного напоминают те оценки, которые Анна Франк давала одноклассникам в записи второго дня: «Й. – хвастунья, сплетница, противная, строит из себя взрослую, коварная, лицемерная». Или: «Бетти Блумендаал выглядит немного бедной, я думаю, что так оно и есть…». Или: «Э. С. такая болтушка, что вытерпеть ее просто невозможно… Говорят, что Э. меня терпеть не может, но меня это нисколечко не огорчает, потому что мне она тоже не нравится». Обе эти одаренные девочки еще ищут свой голос, открывают для себя ценность самокритики и только учатся доброте и великодушию.
«Я выросла на серии книжек под названием "Шпионка Гарриет", они казались мне такими классными… Все свое детство я старалась быть похожей на Гарриет», – как-то призналась бывшая шпионка Линдси Моран репортеру CNN в интервью о своей карьере в ЦРУ {271}. Моран была в восторге от любознательности и «скриптомании» Гарриет Уэлш – девочки, живущей с родителями в Нью-Йорке. Каждый день Гарриет увлеченно записывает в блокнот свои мизантропические комментарии о людях, которые ее окружают: работнике склада Малыше Джо Карри, светской даме Агате Пламбер, любителе кошек Гаррисоне Витерсе и многих других. Ее амбициозные планы стать писательницей рушатся, когда одноклассники находят один из ее блокнотов и читают все эти гадкие и во многих случаях кошмарно жестокие замечания о том, как они выглядят и что говорят.