Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе - Фарнсворт Уорд. Страница 7

Единство против развития. Приведенная выше аргументация перекликается с еще одной дискуссией о том, как правильно читать Платона. Некоторые придерживаются позиции, которую можно назвать унитаристской: по их мнению, диалоги следует читать так, как если бы они были главами книги, завершенной одномоментно [40]. Если между ними и есть различия, то из этого не стоит заключать, будто бы изменился сам Платон. В рамках указанного подхода предполагается, что за различиями стоят лишь литературные решения автора – либо потому, что подобное кажется вполне вероятным, либо же потому, что это самое конструктивное из доступных предположений. Читатели, руководствующиеся таким убеждением, склонны думать, что Платон довольно рано создал свою философию, а затем всю жизнь ее тем или иным образом выражал [41]. Описанному подходу противостоит так называемый девелопменталистский взгляд на диалоги; он предполагает, что Платон менял свои воззрения на протяжении своей жизни и в его творчестве это отражено. Девелопменталистский подход естественно (но отнюдь не обязательно) сопутствует идее о том, что в ранних диалогах перед нами предстает исторический Сократ, а в более поздних диалогах мы его не видим.

Рабочие предположения. По большей части эта книга опирается на те предпосылки, которые разделяются большинством историков античной философии. Во-первых, метод Сократа наиболее ярко представлен в наборе диалогов, написанных Платоном, скорее всего, в самом начале творческого пути. Во-вторых, эти «ранние» диалоги демонстрируют нам, пусть даже приблизительно, как действовал сам Сократ; поэтому я буду писать «Сократ говорил то-то» или «Сократ поступал так-то». Даже если предположить, что Сократ, представленный в ранних диалогах, остается лишь литературным персонажем, придуманным Платоном, то его подходы и его идеи все равно останутся непохожими на те, что мы видим в «поздних» диалогах. Было бы удобно как-либо различать их. Поэтому говорить так, как если бы ранние диалоги отражали слова «Сократа», а не Платона, полезно даже в том случае, если мы не слишком в этом уверены.

Мое собственное мнение немногого стоит, но я его выскажу, а вы можете не принимать его во внимание. На мой взгляд, Сократ ранних диалогов представляет собой смесь воображения Платона и его воспоминаний, причем второго, по-видимому, больше. Однако независимо от того, какое решение проблемы Сократа кажется наилучшим, нельзя забывать о свойственной ей неопределенности. Любая позиция может оказаться неверной. Тем не менее книга будет опираться на вышеупомянутые предположения, чтобы мы могли начать сам процесс обучения. Даже если выбранные предпосылки неверны (а такое возможно), то последующие рассуждения все равно останутся примерно теми же.

2

Метод против доктрины

В этой главе объясняется разница между методом Сократа и содержанием тех идей, о которых писал Платон. В этом деле нам отчасти поможет Джон Стюарт Милль, выдающийся британский философ и один из первейших поборников сократического метода. Есть много способов размышлять о Сократе и учиться у него. В этой книге я пытаюсь заниматься этим в той манере, которую предложил Милль.

Текст и примечания. Статус Платона в глазах специалистов-философов не нуждается в комментариях. Однако людям, находящимся вне круга заинтересованных, присуще пусть и уважительное, но по большей части равнодушное отношение к этому мыслителю. Да, они признают его значимость и время от времени воздают ему должное. Вероятно, они уже знакомы с высказыванием Альфреда Норта Уайтхеда о том, что вся европейская философская традиция есть «лишь серия примечаний к Платону» [42]. Но на самом деле они предпочитают эти самые примечания. Они не считают себя платониками, не любят читать Платона и не связывают его с какими-либо конкретными идеями, которые представляются им важными. Если они и помнят из Платона хотя бы что-нибудь, то это, как правило, теория идей, трактовка познания как припоминания или концепция правителей-философов. Ни во что из перечисленного сами они не верят. В силу сказанного многие читатели реагируют на Платона примерно так же, как это сделал Томас Джефферсон после прочтения «Государства». В одном из писем к Джону Адамсу он признавался:

Я привел здесь этот суровый приговор вовсе не для того, чтобы поддержать его. Лично мне Платон нравится. Я лишь хотел показать, как на него подчас смотрят даже просвещенные читатели, получившие классическое образование. (Как известно, Джефферсон отличался философской любознательностью, знал древнегреческий и любил Эпиктета, Эпикура и других античных философов [44].)

Сократ, в отличие от Платона, для большинства непрофессиональных читателей вообще мало что значит. У них он ассоциируется с изречением о том, что жизнь, которую не пытаются исследовать, не стоит того, чтобы ее проживать (хотя, возможно, это высказывание лучше было бы перевести так: «Нельзя прожить жизнь, не исследуя её» [45]). Им также известно, что его рассудительность и храбрость много кого вдохновили. Однако его собственные идеи их ничуть не интересуют. Они восхищаются его репутацией, но на этом, пожалуй, и все. А зачастую они так и не могут оправиться от первого впечатления: Сократ кажется им чудаком, который постоянно докучал людям, причем без всякого толку.

Сущность против метода. Чтобы в полной мере оценить наследие Сократа, полезно обратиться к Миллю, самому выдающемуся британскому мыслителю XIX в. Это был чрезвычайно разносторонний философ. Его труд «О свободе» – классика политической мысли, которая и сегодня продолжает убеждать и вдохновлять многих. (Главу 2 этого сочинения можно считать убедительной современной апологией сократической позиции.) Трактат «О подчинении женщины» значительно опередил свое время: в нем Милль выдвинул такие аргументы в защиту прав женщин, которые продолжают громко звучать в полемике даже спустя многие годы после его смерти. Большим влиянием пользовались также его работы по логике, экономике и истории. Его собрание сочинений насчитывает 33 тома. (Помимо этого, Милль находил время и заседать в парламенте.)

Я касаюсь здесь всей этой предыстории потому, что Милль будет играть весьма важную роль в моем дальнейшем повествовании. Он далеко не всем по нраву (хотя есть ли такие мыслители, кого любит каждый?), но его способность рассуждать безупречна; следовательно, полезно было бы обратиться и к его собственным учителям. Милль, подобно Джефферсону, любил философию, но, в отличие от Джефферсона, он был поклонником Платона. Фундаментальным образованием Милля занимался его отец. Ребенок рос вундеркиндом: уже к семи годам он читал Платона в оригинале. В 20 с небольшим он перевел на английский язык девять платоновских диалогов, снабдив некоторые из них комментариями. Оставленные Миллем обзоры, посвященные творчеству Платона и Сократа, до сих пор остаются образцовыми. Он считал, что в качестве «дисциплины абстрактного рассуждения на самые сложные темы» метод Сократа остается «непревзойденным» и «ничто в современной жизни и в современном образовании ни в малейшей степени c ним не сравнится» [46]. Милль пишет, что сократический метод