Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович. Страница 57

— Как часто ты его принимаешь?

— Положено трижды в сутки, но я человек рассеянный и уже несколько раз пропустил приём.

— По какой причине?

— Я потерял лекарство.

— Ах, вы потеряли! — гоняя спичку между зубов, язвительно ухмыльнулся Родригес. Но капитан строго взглянул на подчиненного, и снова обратился к Исмаилову:

— Если я тебя правильно понял, ты не можешь предъявить нам прописанный тебе пузырёк?

— Нет, но я постараюсь найти его.

— Буду рад, сели это произойдёт — заверил Гуллер, натянуто улыбнувшись. — Но пока тебе придется проехать с нами.

В управлении полиции Гуллер объявил, что на найденном пузырьке обнаружены отпечатки пальцев Исмаилова. При этом враждебности в его голосе не было, скорее сочувствие и досада оттого, что всё выходило так скверно для человека, которому он искренне пытался симпатизировать. Правда на этот раз полицейский капитан не предложил Игорю кофе из своего термоса.

— Может быть, ты сможешь это как-то объяснить, Грегори? Ты не узнаешь пузырёк, на котором остались твои пальчики. Согласись, что это выглядит странно.

Гуллер попивал кофе и ждал.

— Я сам в недоумении… — растерянно произнёс Исмаилов. — Ведь я впервые вижу эту бутылочку.

Тогда полицейские сообщили ему, что в пузырьке находится сильнодействующий препарат психоактивного свойства. Правда, их коллеги-эксперты не смогли полностью расшифровать его химическую формулу, поэтому образцы передали для анализа в лабораторию ФБР.

— Однако, Грегори, нам уже известно, что точно такое же вещество найдено в организме недавно умершего декана твоего факультета Фрэнка Руби, — пояснил Гуллер. — Ещё несколько пилюль лежали у него в кармане, завёрнутые в платок. Он ведь погиб при очень странных обстоятельствах, не так ли? В приступе беспричинной агрессии, вероятно находясь под воздействием сильного психотропного препарата, убил женщину, покушался ещё на жизни нескольких человек.

Гуллер с расстроенным видом покачал головой.

— Ты ставишь нас в трудное положение, Грегори. Если экспертиза подтвердит, что внезапно превратившийся в буйного маньяка Руби действовал под воздействием этого препарата, тебе скорее всего будет предъявлено новое обвинение.

Игорю ничего не оставалось, как рассказать о том, как по выписанному психоаналитиком рецепту он получил в аптеке некий препарат, который буквально взорвал мозг его другу, превратив этого спокойного уравновешенного человека в опасного буйнопомешанного.

— Произошедшее — роковая случайность. Я ничего не знал о подмене препарата и сам мог стать жертвой! Фрэнк Руби принял пилюли и тем спас меня ценою собственной жизни!

Игорь пояснил, что когда с его другом и руководителем произошла беда, то он совершенно растерялся и оставил препарат в кабинете.

— Я не смог сразу его выбросить, понимая, что полиции, возможно, понадобиться улика против преступников. Но и держать его при себе тоже опасался. Теперь то я понимаю, что должен был сразу всё рассказать вам и выдать препарат, и в этом моя вина.

Гуллер внимательно слушал, кивал и делал пометки в блокноте. Исмаилов постарался подробно описать внешность лже-психоаналитика и сотрудницу аптеки, от которой получил препарат.

— Вы должны установить их личности. У меня сложилось впечатление, что эти двое состоят в сговоре с некоторыми сотрудниками университетской поликлиники. Уверяю вас, офицер, это заговор против меня. А вот кто за ним стоит, это вы и должны выяснить.

— У вас есть версия, чем вы им насолили?

— Думаю, им были нужны бумаги, которые у меня хранились. Возможно, они опасаются, что я успел с ними ознакомиться и пытаются убрать свидетеля.

Сержант Родригес не поверил ни единому его слову, и презрительно воскликнул:

— Может, хватит изворачиваться, мистер!

— Хорошо, мы проверим, — устало пообещал Гуллер, — Но это ещё не всё.

— Что ещё? — поёжился Игорь, готовый теперь к новой порции неприятностей.

Старый полицейский провёл пальцами по разболевшейся голове, массируя скальп, и мрачно усмехнулся. Да, выдавались дни, когда время, остававшееся до пенсии, ползло черепашьими шагами. С возрастом и из-за постигшей его личной драмы старый сыщик утратил изрядную долю азарта и уже не радовался как прежде добытым доказательствам и ошибкам подозреваемых. Хотя повод ликовать имелся. Давно ему не выпадало такое сложное запутанное дело. Настоящая головоломка для его постаревших мозгов. И вдруг такая удача: сразу столько новых улик! Капризная Фортуна не просто отвернулась от этого русского, но ещё и предательски подставила ему ножку, чтобы бедняга наверняка свернул себе шею.

Гуллер порылся в бумагах у себя на столе и протянул Исмаилову листок. Это были новые показания Нэнси Кологан. И датировались они вчерашним числом. Совершенно неожиданно подруга полностью его изобличала, как убийцу, заколовшего точным ударом стилета в сердце человека, оказавшегося в его доме.

Потрясённому Исмаилову тут же была устроена очная ставка с любовницей. Нэнси выглядела подавленной и избегала его взгляда. Её слаборастерянная улыбка ясно показывала, в каком она находится состоянии. Тем не менее, Кологан слово в слово повторила свои письменные показания:

— Ты сам мне признался в тот день, что поссорился с собутыльником и случайно убил его в драке, а потом ещё и второго зарезал.

По словам Нэнси, когда она обнаружила друга на рассвете — спящим на скамейке возле своего дома и разбудила его, то он, будучи ещё не до конца протрезвевшим, признался ей, что специально заманил старика в дом, чтобы убить.

— Только он не сказал, зачем он это сделал, — повернувшись к полицейским, пояснила женщина. — Я удивилась и не поверила, конечно. Но потом, когда увидела трупы в его доме, была потрясена. Однако из любви к этому мужчине я не сообщила сразу обо всём полиции. Но всё это время совесть не давала мне покоя, ведь у тех людей, наверное, остались семьи, дети…

Игорь подавленно молчал, не предпринимая попыток как-то защитить себя, не пробовал взывать к совести оклеветавшей его подруги. А Нэнси виновато пояснила:

— Прости, Крэг, но я прихожанка методисткой церкви и не должна грешить против истины и бога. Я желаю тебе удачи, Крэг, — сказала она напоследок и в глазах её стояли слёзы.

Едва Кологан вышла, Игорь взмолился:

— Но я этого не совершал. Неужели вы мне не верите?!

Гуллер вздохнул и промолчал. Вопрос повис в воздухе. Лишь спустя несколько минут пожилой сыщик смущённо произнёс:

— Ты действительно можешь ничего не помнить. Такие случаи известные криминалистике. Ты говоришь, что не принимал сам никаких веществ или лекарств в тот день?

— Ну конечно! — почти вскричал Исмаилов.

Гуллер посмотрел на него с сомнением.

— Хорошо, пусть так. Но где гарантия, что в тот вечер в баре тебе всё-таки не подсыпали что-то в напиток? Ты ведь сам говорил, что лишь по счастливой случайности не стал жертвой отравителей.

Но если предположить, что одно из покушений на тебя оказалось успешным, тогда, находясь под воздействием вещества, ты мог не помнить того, что сделал.

Игорь невольно взглянул со страхом на свои руки. Неужели это возможно? От такой мысли можно было прийти в отчаяние. Всё это время он бодрился, пытался убедить самого себя, что его не сломить. Но отчего-то всё чаще вспоминалась история несчастного Габора, который в ожидании провокации против себя балансировал на грани помешательства.

— К сожалению, — продолжал Гуллер, — наши суды редко готовы рассматривать приём наркотика, даже неумышленный, как смягчающее вину обстоятельство. Скорее наоборот. Конечно, всё будет зависеть от конкретного судьи. Иной может даже трактовать это обстоятельство, как усугубляющее вину. Если в ближайшее время не появятся какие-то новые факты, всё может закончиться для тебя скверно, Грегори.

— Прошу вас, найдите человека, который выдавал себя за моего психоаналитика и аптекаршу. От них ниточки тянуться к убийцам!