Закон «Бритвы» - Силлов Дмитрий Олегович "sillov". Страница 30

– Обалдеть, – будто бы со стороны услышал я голос Шрама. – Что, реально у меня настолько стремная харя?

– Ну, я бы не стал так уж категорично самоопределяться, – хмыкнул Меченый. – Но рожа у тебя и правда слегка корявая, только детей ею пугать, коли плохо себя ведут.

– На себя в зеркале давно смотрел? – буркнул наемник. – Как стрелять начинаешь, фейс становится, точно у блаженного, сбежавшего из дурки. Глаза безумные, челюсть вниз, того и гляди слюни потекут от счастья…

– По-моему, хороший результат, – резюмировал Японец. – Думаю, еще немного, и ты научишься в совершенстве управлять своей яростью. Ну что, Шрам, дашь Снайперу свой плащ и «Винторез» ненадолго?

– С какой стати? – поинтересовался наемник.

– Думаю, с той, что я дам тебе слово не убивать тебя и твоих мутантов, – спокойно отозвался Японец. – Мы просто получим свое и уйдем, щедро с тобой расплатившись. Надеюсь, в логове профессора найдется что-то, что может тебя заинтересовать.

Шрам усмехнулся.

– Глупо пытаться купить того, кому ничего не нужно. Но, с другой стороны, я о тебе наслышан. Конечно, не факт, что ты и твои кореша справятся со мной и моими корешами, но выяснять это я не хочу – не те ставки.

– Правильно, – кивнул Японец. – Ставить три жизни против какого-то плаща и старого «Винтореза» как минимум неразумно.

– Забирайте, – пожал плечами Шрам. – И то правда – вернетесь с хабаром, посмотрю, что нарыли, может, и возьму что-нибудь. Не вернетесь – оставлю маленько денег да к Жмотпетровичу схожу, прикуплю что-нибудь. Давно пора этот «Винторез» поменять на что-то поприличнее, да и плащ уже дырявый местами. Но ты, Снайпер, береги и то и другое и по возможности верни в целости. Дороги они мне как память. Обещаешь?

– По возможности – обещаю, – отозвался я.

…Помимо дыр плащ этот еще изрядно вонял застарелым потом, болотной тиной, прогорклым жиром и дымом множества костров. За три метра уже ясно, что со времени пошива он ни разу не стирался. Может, потому муты Шрама и уважают, что он воняет хуже самого вонючего из них?

Но делать нечего, пришлось надевать этот кладезь миазмов на себя. За месяцы, проведенные в Зоне, я и не такого нанюхался, привык ко всему, так что и плащ Шрама как-нибудь перетерплю.

Кругом уже была глубокая ночь, когда мы вышли из леса и направились к озеру Куписта, пригнувшись и скрываясь за зарослями травы высотой почти в рост человека. И почти сразу поверх этих зарослей увидели тени, шатающиеся возле берега, густо поросшего рогозом и камышом. В Зоне по ночам есть большой плюс – мириады звезд на небе, немыслимым образом просвечивающие сквозь тяжелые тучи, потому ночью видно вполне сносно. Не как днем, конечно, но при наличии хорошего зрения можно различить, что к чему.

– Что ни день, так в Зоне какие-то изменения, – проговорил Меченый, вглядываясь в подсвеченную звездами ночную темень. – Не пойму, что это за твари. Гигантские тараканы?

– Руконоги, – сказал я. – Биологические боевые машины из мира Кремля. Думаю, Шрама они пропустили, так как имели соответствующую команду от профессора. Но сейчас она, скорее всего, уже отменена…

– Не думаю, – покачал головой Японец. – Знаю я этих ученых, сталкивался. Небось как увидел свои артефакты, так обо всем забыл и побежал экспериментировать.

– Может, и так, – кивнул я. – И проверить это можно только одним способом.

– Один ты не пойдешь, – безапелляционно заявил Меченый.

– Если пойду не один, будет много шума, – сказал я. – Если один – возможно, прокатит и профессор не бросит на нас всё, что у него есть в арсенале. А не прокатит, значит, тогда вы подключитесь к бою.

– Резонно, – заметил Японец. – Ждем тебя тут. Если что – просто стреляй, и мы подключимся.

– Принято, – сказал я. И пошел вперед, прикидывая, успеют ли Японец с Меченым мне чем-то помочь, если руконоги кинутся на меня все разом.

Получалось, что не успеют. Один-два еще куда ни шло, но вокруг невзрачной резиденции профессора, стальным наростом торчащей из земли, шаталось четверо этих тараканообразных мутантов – по крайней мере, столько их находилось в поле зрения, то есть могло быть и больше. Академик Захаров с его педантичностью точно отменил бы команду не трогать курьера. Кречетов? Не знаю. Он однозначно менее уравновешен, чем его учитель, и только на это была надежда. Потому что, ежели тебя рвут на части несколько жутких мутов, не поможет никакая легендарность и никакие суперспособности.

При моем приближении один из руконогов отделился от стада и, шустро перебирая ногами, направился ко мне. Интересно, что это – проверка? Или же баги решили, что для ликвидации двуногого и одного представителя их племени более чем достаточно?

Я остановился. В такой ситуации возможны два варианта: повезет и не повезет. Надеюсь, что, если второе, я успею выдвинуть из ладони «Бритву» и смахнуть с плеч руконога жуткую голову насекомого с мордой, карикатурно похожей на человеческое лицо.

Тварь подошла, приблизила ко мне свою кошмарную харю, втянула воздух, скривилась. Понимаю ее. Думаю, даже если б ктулху так активно нюхнул плащ, который был на мне, его бы вывернуло наизнанку: не зря у костра из денег кореша Шрама сидели на краешках бревна, в то время как наемник гордо восседал посредине.

Но это было еще не всё. Перекошенная харя с бессмысленными фасеточными глазами пододвинулась ко мне совсем близко, и из ее пасти высунулся длинный раздвоенный черный язык, на кончике которого повисла капля вязкой слюны. По ходу, эта паскуда вознамерилась попробовать меня на вкус. Но когда гибкая слюнявая лента оказалась в паре сантиметров от моего лица я словно невзначай повернул голову, и руконог смачно лизнул край засаленного капюшона плаща.

Забавно было наблюдать, как руконог отпрыгнул от меня шагов на пять, отплевываясь и стрекоча что-то на своем языке: подозреваю, что сейчас он крыл меня отборным матом. И тут снова его понимаю. Если б меня кто-то так подло заставил лизнуть вонючую тряпку, которую Шрам с завидным упорством таскал на себе, я б, может, даже скончался на месте от фатального отравления. А руконог вон ничего, стоит себе, блюет чем-то темно-зеленым, а его кореша издают звуки, похожие на визгливый хохот гиен.

Я же не стал ждать, пока чудовища перестанут веселиться, а просто направился к тому месту, где совсем недавно возвышался научный центр академика Захарова. Теперь здесь находилась стальная будка размером с два танка, в которую я проник просто – усилием мысли выдвинул из руки «Бритву» и за пару минут вырезал в толстой двери дыру, куда смог пролезть без особых проблем. Несмотря на то, что мой нож изменил цвет клинка на кроваво-красный, своих свойств он не потерял. Вот и ладушки, вот и хорошо.

В вестибюле никого не было, за стойкой – тоже. Можно считать, что мне почти повезло, так как подозреваю, что, стой Кречетов на ресепшене, тут бы мне и кранты. Ибо стены узкого коридора мне совершенно не понравились – было похоже, что они запросто могут схлопнуться, превратив меня в кровавый блин. И две панели на потолке, слегка выделяющиеся на общем фоне, не оставляли сомнений в том, что за ними скрываются пулеметы.

Само собой, я не стал ждать возвращения профессора, которому сто процентов не понравится мое вторжение. Миновал коридор, четырьмя ударами ножа вырезал прямоугольник в бронированном стекле, перелез через стойку и направился вглубь помещения, где слева за дверью обнаружил лифт. В кабине лифта на панели находилась лишь одна кнопка, поэтому выбор у меня был небольшой…

Кабина лифта плавно заскользила вниз. Я, стиснув зубы, отправил «Бритву» обратно в руку (наверно, я никогда не привыкну к адской боли, когда она ходит туда-сюда!), взял «Винторез» Шрама на изготовку и приготовился дальше испытывать удачу.

Процесс пошел. Правда, несмотря на обилие энергии, которое дал всего один «Глаз Выброса», ткани организма очередной куклы, лежавшей в автоклаве номер шесть, формировались медленно – уж слишком сложным было задание. И неуязвимость, и телепатия, и оружие, встроенное в тело… Но профессор, наученный горьким опытом, теперь не спешил, обстоятельно и без суеты давая команды сложной системе.