Плач богов (СИ) - Владон Евгения. Страница 36

Но всё тщетно. Или слишком размыто, даже хуже, чем в чёрно-белых снах с калейдоскопическими картинками.

А потом пришла Гвен с парочкой служанок в серых платьях и белых косынках вместо накрахмаленных чепчиков, возможно из кухонной прислуги. Каждая несла по ведру с горячей водой. Как выяснилось позже, холодная подавалась по скрытым трубам через ту же кухню, с помощью механического наноса в подвальном колодце, наполняя впоследствии начищенный до блеска резервуар ванной через латунный кран. Технический прогресс успел добраться даже до такого края света, как Гранд-Льюис на удивление быстро. И, надо сказать, это оказалось самым приятным плюсом к завершению данного дня, закончившегося восхитительным погружением истомившегося тела в чистую воду.

Правда, когда Эва предавалась физическому и эмоциональному расслаблению в убаюкивающих объятиях водной стихии, а Гвен отвлекалась в другой комнате подготовкой постели и выбором подходящей одежды для юной госпожи к отходу ко сну, в память почему-то нежданно ворвались образы иного шокирующего содержания. Точнее, воспоминания, ещё слишком свежие и настолько сильные, что даже ощущались запахи с вибрацией звуков и голосов. Протяни руку либо задержи дыхание, и они сами до тебя дотронутся, заскользят по коже невидимым касанием чужих пальцев и взгляда, процарапав по нервным окончаниям морозным холодком и млеющими мурашками. И обязательно достанут до сердца невесомым дуновением или мягчайшим пухом перьевых ворсинок.

И, что самое изумляющее, ей нисколько не хотелось прогонять данного наваждения. А ещё глубже в нём тонуть, как в околдовывающем взгляде цыганских глаз и в звучном баритоне мужского голоса, атакующих её полуспящее сознание вполне осязаемым образом одного конкретного человека. Ведь никто не мог в эти минуты забраться в её голову и увидеть то, что видела она. И не просто видела, а именно хотела видеть – разглядывать, перебирать в памяти мельчайшие детали или же дорисовывать их самой. Может даже касаться их собственными пальчиками, желая прочувствовать млеющими подушечками неведомые ранее ощущения. Узнать, каково это – прикасаться к чужому телу и к чужой коже, к самому запретному и самому манящему.

И почему-то от подобных мыслей становилось так неописуемо легко, а внутри, под сердцем и в низу живота разливалось сладчайшей негой искрящегося тепла. И не останавливалось. Распускалось и пульсировало накатывающими приливами под кожей и меж сжатыми бёдрами, которые хотелось стиснуть чуть плотнее, словно в попытке поймать эту налитую греховным сладострастием точку и зафиксировать в тисках физической стимуляции на долгие минуты.

Хорошо, что рядом была Гвен и не давала ей своим присутствием провалиться окончательно в это безумное забвение, так сказать, оставить наедине с воображаемым образом… обнажённого Киллиана Хейуорда.

Киллиан Хейуорд. Как быстро она запомнила его имя. Неужели специально его повторяла про себя, когда пряталась ещё там, в конюшне Лейнхолла?

- Ох, мисс Эвелин, вы так раскраснелись, будто в кипятке сидите. – но служанке всё-таки удалось привести её в чувства своим навязчивым голоском и неизбежным появлением, ворвавшись в её мнимую обитель из хрупких видений и таких реалистичных воспоминаний. Какое счастье, что их не мог увидеть никто из посторонних, хотя страх о такой возможности почему-то холодил сердце и резко отрезвлял парящее за пределами данной комнаты сознание.

Она даже следила за выражением лица горничной, будто той и вправду удалось подглядеть, а то и уловить во второй половине комнаты нечто необычное. И кого же? Скользящих по воздуху призраков? Может кого-то конкретного?

Но Гвен, как ни в чём ни бывало просто подходит к дивану и начинает собирать снятые с молодой госпожи вещи, чтобы потом унести в подвальный этаж в прачечную. И по-деловому так, мол, вполне обыденный для неё ритуал. Правда до поры до времени, пока на дубовый паркет к её ногам не упал с вызывающим звоном какой-то уж больно шумный предмет. Даже Эва от испуга едва не подскочила в ванной, мгновенно вспоминая о браслете и о том, что забыла спрятать его хотя бы в ящике стола, а не в складках снятого платья.

- Ой, это ваше? – служанка быстро присела и так же быстро подхватила с пола злосчастное украшение, подобно сороке, заприметившей какую-то яркую и возможно даже драгоценную вещичку.

- Д-да… - вот только отвечать неподготовленной к такому развороту событий ложью оказалось непривычно сложно. В тот момент Эвелин мнилось, что она не то что раскраснелась, а буквально скоро вспыхнет алым пламенем от пылающей в коже лица крови. Хотя признаться, что это не её браслет и уж тем более рассказать при каких обстоятельствах она его нашла, было куда тяжелее. – Думаю, что теперь уже моё… Случайно увидела в траве у дороги, когда шла из города в Ларго Сулей.

По крайней мере, хватило ума не выдумывать нечто уж совсем неправдоподобное.

- Видимо мужской, обхват очень широкий. – не смотря на простоватость и явную безграмотность из-за своего низкого классового происхождения, Гвен выявилась на редкость сообразительной девчушкой, способной подмечать вполне существенные детали. – Да и по материалу сразу видно, что это какой-то индейский браслет-амулет. Не удивлюсь, если из местного плени Бурых Оцелотов. Рычащая кошка – это их татем.

- Местного племени? – всего пару предложений о возможном происхождении обсуждаемой находки, и Эва практически забывает обо всём на свете. Даже облокачивается о бортик ванной обеими руками и упирается подбородком о запястье, впиваясь взглядом в украшение, у которого могла оказаться своя собственная история. Был бы это какой-нибудь другой браслет, зацепил бы он её внимание и интерес настолько глубоко, практически за живое?

- Ну да. Когда-то это были их земли, а потом с приходом европейских колонистов, им пришлось уйти далеко за границы Гранд-Льюиса и пригородные плантации, прямо в горы. Хотя многие остались и до сих пор здесь живут со своими семьями, вроде как продолжая придерживаться своих традиций, соблюдать свои языческие праздники и в то же время, дабы не смущать цивилизованных горожан, носят европейскую одежду и даже занимаются коммерцией, сотрудничая не только с местными белыми предпринимателями, но и с большим континентом. У нас даже живёт потомок древнейшего вождя Оцелотов – весьма уважаемый не только среди жителей Гранд-Льюиса, но и принимаемый домами местной аристократии. С нашим губернатором он вроде как на короткой ноге.

- Вроде местного «короля»?

- Можно сказать и так. – Гвен неспешно прошлась к столу, чтобы положить на лакированную столешницу из белой акации найденный браслет, при этом пользуясь возможностью задержаться как можно дольше в самой комнате. Видимо, ей не особо хотелось прерывать своё излюбленное занятие – говорить, не важно о чём и на какие темы. Главное, побольше и подлиннее. Ведь это позволяло ей отсрочить возвращение к своим прямым обязанностям. А какая юная особа променяет праздные минуты на скучную монотонную работу?

- Но он очень красивый мужчина, хоть и не молодой, и чрезмерной упитанный. А вообще, все представители и потомки маори – на удивление красивый народ, и праздники, проводимые ими в черте города с разрешения местных властей и Ватикана не передать словами, какие яркие и красочные. На них ходят все, даже рьяные католики и христианские фанатики. Наверное, в Гранд-Льюисе в два раза больше городских мероприятий с карнавалами, чем в любом другом городе Эспенрига, по крайней мере так утверждают все местные меценаты.

В принципе, Эвелин была не против послушать о таких занимательных вещах пусть и из уст обычной служанки. Ей не из чего было выбирать, тем более попав в абсолютно чуждый ей город, воспоминания о котором сводились лишь к размазанным фрагментам глубоко спящей памяти. Может что-то такое и пыталось сейчас оттуда прорваться – звёздным полотном угольно-чёрного неба над освещённой ночными фонарями вершиной Гранд-Пойнта, над которым взмывали и распускались разноцветными брызгами сверкающих искр праздничные фейерверки. При чём она понятия не имела, чего хотела в эти минуты больше всего – вернуться в прошлое или увидеть эти же размытые картины в куда чётком изображении уже совсем скоро, в ближайшем будущем.