Академия Небытия. Том 2 (СИ) - Дубинина Мария Александровна. Страница 41

– Ты что, дура, устроила? – завизжала ректорша, отбросив все правила приличия. – Мы могли бы договориться! Нельзя было немного потерпеть?

– Вы тут мавзолей собрали, а я дура? – Вину свою я, конечно, признавала, но кто ж думал-то, что поисковое заклинание оживит всю эту толпень? – Лучше найдите этого вашего скульптора, какого фига он такую нечисть наваял?

– Да это и были НЕ скульптуры! Это натуральные неестественные существа, погруженные в вечный стазис! – Колонна рядом с ректоршей затряслась, в нее врезался отряд матдрагор, оседлавший волколаков. Ректорша выставила руку, и колонна покрылась толстой коркой льда.

– Не такой он уж и вечный, – фыркнула я, и это стало последней каплей ее терпения. Невыносимо яркий свет окутал ее гордо выпрямившуюся фигуру, заставляя съежиться и прикрыть глаза.

– Я же просила прекратить! – зарычало нечто белоснежное, обдавая меня ледяным паром от дыхания.

– Ой, – только и смогла выдавить я, разглядев, во что Бламс превратилась. Нет, Миллхаус был большим драконом, но вот эта драконюка прямо передо мной была еще больше! Да она огромная! Белоснежная чешуя блестела на солнце так, что просто резало глаза, изящное вытянутое туловище обвилось вокруг площади, сжимая кольцо, и распространявшийся от него холод сковывал не только тело. Я почувствовала, как у меня буквально стынут мысли.

Взмах крылом, и посреди площади замерцал портал, второй взмах – и вся толпа нечисти вперемешку с охранниками и матдрагорами улетела в портал, который сыто хлюпнул и потом выплюнул охранников обратно.

– Эту в карцер! – Драконша даже не посмотрела на меня и, выгнувшись дугой, стрелой рванула в небо, оставив меня один на один с толпой разозленных, общипанных, наливающихся синяками разной степени фиолетовости светлых.

– Живой не дамся! – пробормотала я и попыталась отползти назад.

Мои слова проигнорировали, навалившись всей толпой, замотали в некое подобие ловчей сети и потащили в метеобашню. Прям как принцессу…

Я бы сказала, что это уже традиция, но отбитые об ступеньки ребра возражали против такого способа передвижения. Меня втащили в камеру на самом верхнем уровне, на несколько ярусов выше кабинета дежурных, оперативно натянули кандалы на руки и ноги и оставили одну.

Сначала я пыталась кричать, но после второго часа у меня окончательно сел голос, а за окном начали спускаться сумерки.

Неужели никто из моих не догадался проследить, куда меня тащят? Уверена, что видела Мориса, точнее, его часть, перед началом самой мясорубки. Браслеты не отвечали, наверное, злобная белоснежная рептилия поставила меня в какой-нибудь магический бан.

Ситуация, конечно, не позавидуешь. Хотя с другой стороны я освободила кучу пленных, дала бой на вражеской территории и заручилась поддержкой местных аборигенов, если считать матдрагор за местных. Но моя блестящая подрывная деятельность полностью отличалась от заявленной. Строго говоря, я умудрилась сделать все строго наоборот тому, что завещал нам дорогой ректор. Интересно, сколько лет мне придется отрабатывать эту компенсацию? И мне вдруг представилось, что в глубокой старости за меня долг отрабатывают внуки или правнуки. А сколько я вообще живу как горгона? И как размножаюсь? Надо по возвращении расспросить доктора Зусмана, в учебниках мифологии такого не было. А вдруг я яйца откладываю, как настоящая змея? Наверное, это тоже больно.

Эти мысли были странными, но более приятными для унылого времяпровождения, чем гнев ректора. Не до тебя, ящерица золоторогая, ой не до тебя…

Глава 20

От безделья и не до конца реализованной жажды деятельности я вся извелась в четырех стенах башни и готова была понять принцесс, вешающихся на любого принца, пришедшего их вызволить. Я бы сейчас согласилась даже на самого завалящего. Но принцы не приходили.

Вспомнив, как делают в кино, я когтем оставила на обоях пару неприличных посланий. Герои в заточении, как правило, делали зарубки, чтобы не потеряться во времени, а мне это было ни к чему пока, так что я просто предалась разнузданному вандализму. Места, где разойтись, еще было полно, но на середине фразы “темные рулят” за дверью послышался звук приближающихся шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Я инстинктивно попыталась прибегнуть к магии – и когда только это успело войти в привычку? – и натолкнулась на преграду. Прежде чем бросить меня наедине с собой, мне на руки надели серебристые браслеты, соединенные тонкой цепочкой. Если не рыпаться, то единственный весомый дискомфорт, который это украшение причиняло, был холодок, покалывающий кожу в тех местах, где она соприкасалась с металлом. Если честно, то он больше был похож на лед, чем на серебро.

– Прости, я вхожу! – тактично предупредили с той стороны, и я порывисто вскочила. Зазвенела какие-то цепи, загрохотала задвижка – заперли меня капитально. И вот петли тихо скрипнули, и я застыла как памятник немому удивлению.

На пороге нерешительно замерла Светка.

То есть не то чтобы я совсем не ждала ее, правильнее сказать, я ждала ее не в таких обстоятельствах, поэтому не поняла, радоваться мне или злиться. Выбрала пока придерживаться загадочного молчания, но, похоже, в этом деле у меня появился достойный соперник.

Светка молча смотрела на меня и как будто даже не мигала. И все же это несомненно была она. Стройная невысокая блондинка с маленьким, немного детским без косметики, личиком и белесыми ресницами. Любимица бабушек и бездомных животных. Аскетичный наряд Светлого факультета сидел на ней как мамино платье на дошкольнице. Я невольно усмехнулась.

И вдруг поняла, насколько в душе боялась, что забуду ее. Мы дружили, как говорится, от случая к случаю. После выпуска у всех началась другая, реально взрослая жизнь, и времени ни на что не хватало. Мы переписывались и изредка звонили друг другу выпустить пар – я злилась на глупых менеджеров по кадрам, не способных разглядеть во мне бриллиант, она жаловалась, что парни совсем измельчали. Только умерев, я с неуместным весельем подумала, как ловко у нас получалось говорить друг с другом только о том, что интересовало нас самих. Но Светка была, есть и останется моей подругой, я не готова ее отпускать. А она? О чем же она сейчас думала?

– Привет! – первой нарушила я тягостную паузу. – Только не говори, что умерла прямо следом за мной. Это дурной пример для подражания.

Шутка повисла в воздухе, и мне самой расхотелось над ней смеяться. Тупо как-то вышло.

– Ваш ректор просто зверь, – продолжила я и сделала шаг вперед. Что-то было не так, как-то неправильно. – Жаль, что нам пришлось увидеться в тюрьме. Я рассчитывала поболтать с большим комфортом. Ты вообще… Ты как?

Все. Финиш. Я совсем растерялась и не могла собраться. Разве так должны встречаться подруги после смерти? Хотя вряд ли есть точные инструкции на сей счет.

Светка, наконец, моргнула, и то, что я не могла идентифицировать в ее застывшем взгляде, обрело название. Это была ярость.

– Как я? Есть варианты? – язвительно спросила она и тряхнула головой, как обычно делала, если ей мешали волосы, но сейчас они были туго собраны в тонкую короткую косу.

– Ну… Выглядишь слегка непривычно, но…

– Я мертва!

На секунду меня укололо чувство вины, совершенно абсурдное, если подумать.

– Я догадалась, – ответила ей спокойно. – И это меня удивляет. Как это случилось?

Светка скривилась, ногти впились в ладони, когда она нервно сжала кулачки.

– Ну ты и… Ну ты и стерва, Ритка! Как у тебя язык вообще поворачивается спрашивать? Это же ты во всем виновата! Это все твои дружки! Ты виновата!

Она резко смолкла и зло вытерла глаза тыльной стороной ладони. А я вот совсем не могла пошевелиться, будто меня парализовало ее словами.

– Я? Мои дружки? Ты о чем?

– Я постоянно терпела твое самолюбование. “Я то”. “Я это”. Я, я, я, я. Постоянно это твое “я”. Ты только и делала, что ставила себя выше остальных, будто все должны были проходить какой-то дурацкий экзамен, чтобы общаться с тобой. Знаешь, сколько парней знакомилось со мной, чтобы спросить про тебя? Но ты же не такая! Марго у нас себе цену знает.