Тотем (СИ) - Винд Шерил. Страница 32

— Росомахи всегда такие неповоротливые, когда дело касается боя?

Язвительное замечание Визэра не разозлило князя, и он не ответил ему ни угрозой, ни колкостью.

— Сэт! — закричал с другого края воевода.

Надо поторапливаться.

Росомаха оставил разговоры на потом.

«Если мы выживем», — подумал он, обходя медведя.

— Найди её! — крикнул ему вслед Визэр без шутовства и ехидства, так что росомаху в иное время кольнула бы ревность, и сцепил клинки со змеем.

Путь через пустырь, занятый воинами, показался ему бесконечным. Сэт преодолел его быстро, как мог, изредка отвлекаясь на противников, рубя головы и рассекая грудь, что так и рвалась на его клинок. Разинутая змеиная пасть становилась всё ближе и ближе. Не сбавляя входа, забыв о предосторожности, он побежал дальше, крепко перехватив рукоять меча. С лезвия стекала чужая крови. Сэт ощутил, как по его лбу бежит горячая влага — не то пот, не то кровь — своя или противника уже не разберёшь и не важно.

Князь ринулся в гущу пыли, не видя ничего в темноте. Сэт замедлил шаг, прислушиваясь и присматриваясь. Он ждал, что внутри его встретят стражники Полоза, охраняющие вход в змеиное царство, но не встретил ни часовых, ни воинов. Никто не вышел встретить его с мечом и угостить ядом. Земля от входа постепенно уходила глубже и вниз. Шум битвы стихал по мере спуска. Сэт оказался в абсолютной темноте и мертвенной тишине уходившего глубоко под землю тоннеля. Свод тоннеля был выскоблен руками мастеров и искусственно, так что и не отличишь на первый взгляд, не прикоснувшись, что это руки человека придали ему форму грота, что создаёт сама природа.

Он услышал шипение, эхом оглушившее его со всех сторон. Крутанулся, ударил мечом. Змеи зашипели злее, когда в воздухе запахло первой кровью.

Загорелся свет. Факела вспыхнули как по приказу владыки. Сэт оглянулся. Тронный зал самого Полоза ничем не отличался от пещеры. Под стать змеиному покровителю — жить под землёй в темноте. Здесь не было воинов, но Сэт видел, как змеи, извиваясь, медленно спускаются вниз по лозам и кореньям, растущим на своде пещеры и колонах, поддерживающих купол. Но росомаха не был здесь один на один с Полозом. Лишь обманчивое впечатление честного боя щекотал ему нервы.

— Я уже заждался и начал скучать, — Полоз самодовольно усмехнулся.

За время, что Сэт провёл в бое, змеиный князь успел сменить благородные одежды на крепкий доспех. Чешуя на нём была тонкой, но крепкой. Сэт не видел в ней слабых мест, куда удобно вонзить клинок, чтобы ранить. В свете факелов чешуя блестела. Пламя огненными всполохами танцевало на чёрной поверхности, позволяя угадывать стыки между плотно прилегающими друг к дружке пластинами.

В руках змеиного князя был меч. Тонкий, гибкий, словно тело змеи. Он и был им — вскоре понял Сэт, когда меч, поддавшись желанию хозяина, распался на стальные звенья и в его руках превратился в опасный хлыст. Первый удар змея был неожиданным и болезненным, содрав кусок плоти с незащищённой руки, но это лишь раззадорило росомаху.

«Второго шанса не дам», — с усмешкой пообещал он себе и змею.

Они сошлись в поединке без справедливого взора небесного судьи Солнца. Без воинов-росомах, которые бы следили за ними и не давали ни одной змее подобраться ближе к Сэту и воспользоваться его увлечённостью боем. Князю пришлось следить за каждый шагом Полоза, за каждым движением, чтобы его не догнал ни опасный взмах хлыста, сдирающего заживо кожу, ни острый и подлый удар клинка, когда оружие в руках Витара меняло форму быстро и легко, как его хозяин.

Они тоже меняли форму. В тронном зале Полоза сражались то люди, то звери. На стенах плясали две фигуры — огромной змеи и свирепой росомахи. Первая кровь и первые раны подстёгивали мужчин. Они желали большего. Пытались показать своё превосходство. Не замечали боли, которая стала верной спутницей. Сэт чувствовал горький привкус желчи и крови на языке, но сражался, потому что не имел права проиграть. В глазах Полоза он видел ненависть и презрение, которые сменили в них издёвку и превосходство, когда его меч нашёл слабое место в тонких, но прочных пластинах чешуи. Кровь полилась по клинку, закапала на песок.

Полоз не охнул от боли, а стиснул зубы, не подарив такого удовольствия противнику. Он взмахнул хлыстом, заставляя Сэта отойти. Между ними пролегло пространство, которое Витар не торопился сокращать. Вид крови на собственной ладони позабавил змея. Он рассмеялся, смотря на неё, усмехнулся, подняв взгляд на росомаху.

— Тебе всё равно не уйти отсюда живым. Твоя гордость станет для тебя погибелью.

Витар заливался смехом, обращаясь в змею.

— Прощай, князь Росомах.

Змеи, наблюдавшие за ходом сражения, полезли из всех щелей, спускаясь на пол и сползаясь к ногам Сэта.

Крупный полоз, отличавшийся от остальных двумя чёрными точками у головы, ловко протиснулся в щель в стене и скрылся, оставив след крови на песке.

— Трус! — крикнул ему вслед князь.

Сэт не ждал честного поединка от Витара. Полоз не смог победить его честно и своими руками, поэтому оставил всё на слуг, чтобы те взяли его числом. Воины всё прибывали, нападали на него группами, истощая и отвлекая. Каждый раз змея подбиралась ближе и пыталась прокусить толстый сапог или укусить открытое голенище, но промазывалась или оставляла в толстой коже обувки новые дырки, не царапнув князя. Свежих и опасных ран становилось всё больше. Сэт чувствовал, как тяжело держать меч в руке и отражать нападение. Змеи загоняли его в угол. Теснили к расщелинам в стене, а там — Сэт был уверен — его ждёт погибель от яда.

— Защитить князя!

Сэт узнал в приказе крепкую руку воеводы.

— Вовремя ты, воевода, — усмехнулся слабеющий князь, когда подле него, плечом к плечу, оказался старый боевой товарищ.

Вместе с ним в тронном зале оказалась пятёрка крепких мужей, и песня клинков и смерти снова запела. Так громко, что сотряслись стены змеиного гнезда.

***

— Кайра!

— Кайра!

— Кайра!

Они кричали. Звали её. Искали по всему подземелью. Обходили его вдоль и поперёк, пытаясь отыскать след лисьей княжны. Многие часы бесполезных поисков, которые не приносили ничего. В змеиной обители не осталось змей. Только холодные стены и лопнувшие скорлупки змеиных яиц. Они нашли трёх жён Полоза, которых князь не пожелал забрать из своих покоев, и каждую из них убили с большим уважением и милосердием, чем их подданные убивали росомах и медведей.

— Здесь оставаться нельзя, — воевода говорил с сожалением, но, тронув плечо Сэта по-отечески, надеялся, что князь не будет глух к его словам. — Ты сам видел, как гады ползут из расщелин. Солнце уже садится. Мы здесь слепы как кроты. Задержимся и все погибнем.

Сэт молчал. Он продолжал идти дальше по тоннелю, подсвечивая дорогу факелом.

— Сынок… — воевода позволил себе вольности, но даже на них Сэт не обернулся. — Мы можем разбить лагерь в степи, за пределами этого проклятого места. Там мы увидим, если на нас нападут. Выстоим, а утром вернёмся и продолжим поиски.

Сэт не слушал.

— Может, её вообще здесь нет. Увели ещё до того, как мы пришли, — он продолжал попытки вразумить князя, но все они были тщетными. Сэт превратился в безумца, ищущего в темноте. — Может, она вообще… — воевода не хотел этого говорить, зная, что ранит князя, но всё же набрался смелости и сказал, — мертва.

Сэт остановился, будто это слово значило для него слишком много.

Они устали после продолжительных и бесполезных поисков. Они не спали и не отдыхали после боя, кинувшись сразу звать её и искать, но каждый новый тоннель заводил их в тупик или открывался новой ветвью тоннелей, уходивших ещё глубже и глубже под землю. Некоторые воины не выдерживали находиться в темноте так долго, и уходили, поддавшись панике. Сэт тоже всё чаще останавливался и находил опору в стене, чтобы не свалиться без сил. Раны, полученные в бою, истощали его. Наспех наложенные повязки быстро пропитывались свежей кровью и вызывали тревогу у воеводы.