Доза красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси. Страница 16

Лучше сразу сорвать пластырь.

— Вообще-то, мне нужно с тобой кое о чем поговорить, — говорю я ему, но прежде чем я успеваю сказать что-либо еще, Айзек выбегает из раздевалки.

— Уайлдер! — ревет он, выходя на лед. — Что, черт возьми, заставляет тебя думать, что у тебя есть право угрожать моему брату?

Кэм приподнимает брови. — Ты угрожал Крейгу?

Я расправляю плечи и обращаю свое внимание на Айзека. — Если бы он не был таким куском дерьма, мне бы не пришлось. Может быть, кому-то из вашей семьи следует научить его, как обращаться с девушкой.

— О, ты имеешь в виду, что ты знаешь, как? — Коварная ухмылка на его лице говорит мне, что я облажался. — Да, Крейг рассказал мне все об этом поцелуе. Кэм знает, что ты трахался с малышкой Бланшар?

— Э-э, что? — Челюсть Кэма сжимается, когда он переводит взгляд между нами, но мое внимание остается на Айзеке.

— Ты ни хрена не знаешь, о чем говоришь.

— Конечно, знаю, — отвечает он. — Скажи мне, насколько она хороша?

Голова Кэма поворачивается к Айзеку. — Ты закроешь свой рот прямо сейчас, если знаешь, что для тебя лучше.

Но его усилия тщетны, поскольку он ухмыляется. — Давай. Я видел ее ноги в этом купальнике. Держу пари, она знает, как правильно на нем ездить.

Я уверен, что добавлю это к списку плохих решений, которые я сделал за последние двадцать четыре часа, но ничто не может удержать меня, когда я бросаюсь к нему и бью кулаком ему в лицо.

На трибунах холодно, поэтому пакет со льдом, который приносит мне Кэм, выглядит почти комично. Почему тренер разослал нас по разные стороны баррикад после прекращения драки, выше моего понимания. Ему следовало просто уложить нас на лед, чтобы залечить наши раны.

— Тебе следует осмотреть этот порез на губе, — говорит мне Кэм, когда я шиплю.

Я уже чувствую, что губа начинает опухать, но, по крайней мере, я больше не думаю о поцелуе с Лейкин.

Черт возьми, вычеркни это.

— Я попрошу маму проверить это, когда вернусь домой, — отвечаю я.

Я почти надеюсь, что он уйдет, пойдет выпустить пар или что-то в этом роде после того, как узнал о прошлой ночи, но вместо этого он садится рядом со мной.

— Итак, ты поцеловал мою сестру?

Иду прямо на убийство, я, полагаю. — Это не то, что ты думаешь. Клянусь, я просто помогал ей. Крейг вел себя как придурок, и ей нужен был кто-то, кто пришел бы ей на помощь.

Он хихикает. — Очевидно, ты не сказал ей этого. Если бы ты это сделал, ты бы здесь не стоял.

Ладно, возможно, он прав. Лейкин никогда не была из тех, кому нужен рыцарь в сияющих доспехах. Но он не видел выражения ее лица прошлой ночью или того, как ее бывший способен за считанные секунды поднять ее настроение с небес до самого дна.

— Да, не говори ей, что я это сказал. Сегодня я уже получил один удар кулаком в лицо. Мне не нужен другой.

Он напевает. — Дерзко с твоей стороны предполагать, что я не собираюсь ударить тебя тоже.

— Я бы это заслужил, — честно отвечаю я. — Я перешел черту, но просто знай, что это был всего лишь поцелуй. Один поцелуй, чтобы Крейг оставил ее в покое, черт возьми.

— Так вот почему ты ударил Айзека?

То, как он смотрит на меня, говорит мне, что мой следующий ответ решит, куда каждый из нас пойдет отсюда. К счастью для меня, я привык к необходимости лгать на месте — результат травмы от ухода моего отца и необходимости годами убеждать всех, что со мной все в порядке.

— То, что он сказал, было полной чушью, — начинаю я. — Но, если бы я не ударил его, это сделал бы ты. Твой кулак уже был сжат. Я не могу допустить, чтобы ты нарушил испытательный срок из-за такого подонка, как он.

Он отводит взгляд от меня и переводит его на лед, и после самой длинной секунды в моей жизни медленно кивает. — Достаточно справедливо.

— Итак, у нас все хорошо?

— Да, — подтверждает он. — У нас все хорошо, но ты должен знать, что тренер взбешен.

Это прекрасно. Я могу справиться с разъяренным тренером и несколькими тяжелыми тренировками. Кроме того, ударить Айзека стоило того. И если я отказываюсь прислушиваться к своей совести, когда она говорит мне, что все, что я только что рассказал Кэму, было ложью, это тоже того стоит.

Это был просто поцелуй мести.

Вот и все.

5

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он поцеловал тебя? — спрашивает Мали в пятый раз.

Я откидываю голову на спинку дивана. — Мы что, во втором классе? Ты хочешь, чтобы я нарисовала для тебя схему или что-то в этом роде? Он мужчина, я женщина, мы сжимаем губы и прижимаемся ими друг к другу.

Она усмехается в трубку. — Нет, я понимаю это, идиотка. Я просто имею в виду, что ты рассказываешь мне это, и тебя это не пугает. Над твоей головой не поют птицы и в небе не взрываются фейерверки. — Она делает паузу, чтобы вздохнуть. — Боже мой, Хейс плохо целуется?

— Нет, — отвечаю я немного слишком быстро. — Нет, это определенно не так.

И это не так. Ощущение его губ, прижатых к моим, не оставляло меня в покое весь чертов день. Честно говоря, я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Поцеловать Хейса — это то, о чем я мечтала годами, и это, наконец, произошло.

Я просто хотела бы, чтобы это было при других обстоятельствах.

— Это была услуга, — признаю я.

Она заикается, и я почти могу представить выражение ее лица. — … услуга?

— Мм-хм. Крейг был там, будучи типичным придурком, и Хейс поцеловал меня, чтобы заставить его оставить меня в покое.

На секунду воцаряется тишина, а затем она задает вопрос, о котором я должна была догадаться.

— Был ли там язык?

Я закатываю глаза, хотя она не может меня видеть. — Имеет ли это значение?

— Конечно, это важно, — говорит она, как будто это очевидно. — Потому что без языка означает, что это был поцелуй из жалости, но с языком означает, что часть его хотела этого.

Вот оно. Вот почему я вообще не хотела ей говорить. И почему я ждала почти до полудня, чтобы ответить на ее сообщения. Мне не нужно, чтобы она вселяла в меня надежды насчет того, что больше никогда не повторится. То, что произошло прошлой ночью, было единичным случаем, и я не наивна, чтобы думать иначе.

— Там был язык, не так ли? — Волнение в ее голосе очевидно.

Я вздыхаю. — Да, но мы этого не делаем. Это ничего не значило. Или, по крайней мере, ничего не значило для него.

Пытаться сказать ей, что для меня это ничего не значит, было бы бессмысленно. Он ни за что не смог бы поцеловать меня, и это ничего не значило бы. Но ей не обязательно знать, что упомянутый поцелуй заставил меня вернуться домой и увидеть удручающе реалистичный сон о том, что мы счастливы в браке, у нас двое детей и дом на Барбадосе.

— Лей, — говорит она, и в ее голосе слышится сочувствие. — Ты хочешь, чтобы я надрала ему задницу?

— Нет. — Хотя я уверена, что наблюдать за ее попытками могло бы быть интересно.

— Оставить царапину ключом на его грузовике?

Я фыркаю. — Он убьет тебя и оставит след из хлебных крошек с кусочками твоего тела.

На линии становится тихо, почти до того момента, когда я думаю, что она повесила трубку, но затем она прочищает горло. — Это одновременно тревожно и чрезвычайно точно. Молодец.

— Я старалась.

— Однако серьезно, — продолжает она. — Я знаю, что у него есть свои собственные стандарты того, что приемлемо в твоем представлении, но не думай, что только потому, что он не бросился к твоим ногам и не умолял тебя быть с ним, это значит, что ты не лучшая сука, которую я знаю. Хейсу Уайлдеру чертовски повезло бы, если бы ты была у него под рукой.

Ее слова вызывают у меня улыбку, потому что я знаю, что она честна. — Спасибо тебе.

Мали иногда действует мне на нервы и раздвигает границы, заставляя задуматься, стоит ли того от двадцати до пожизненного, но, когда это действительно важно, она всегда рядом. Всегда готова покорить мир, если это то, что мне нужно, но также всегда рядом, чтобы одернуть меня, если я собираюсь зайти слишком далеко.