Доза красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси. Страница 32

Тренер стоит на одном конце льда с секундомером в руке, засекая каждую из наших скоростей. Он записывал их, чтобы сравнить, где мы были, когда начинали, с тем, какие мы сейчас, и я не думаю, что есть хоть один из нас, кто не улучшился.

Ну, за исключением, может быть, Эйдена, но он в любом случае парень, который чаще всего просто подает нам воду. По-прежнему ценный член команды, просто не тот, кого мы поставили бы в последний тайм игры. Или даже в последний тайм игры, в которой мы выигрываем с перевесом в три очка.

— Хорошо, — говорит тренер. — Я определенно доволен этими результатами. Кэм, ты увеличил скорость до той, что была у Хейса изначально.

Кэм поджимает губы и кивает. Достижение моей скорости всегда было одной из его целей. Он просто никогда не понимал, как это сделать — до Лейкин.

— Эйч! — рявкает тренер. — Ты опережаешь свое время на целых три секунды. Если бы ты сейчас соревновался с Лейкин, я думаю, ты бы поборолся с ней за победу.

Да, невелик шанс, что она когда-нибудь снова добровольно подойдет ко мне.

Он просматривает результаты по каждому из парней. У некоторых дела идут отлично; другим не помешало бы еще кое-что улучшить. Они, вероятно, провели время во время урока Лейкин, следуя ее указаниям, но полагая, что на самом деле им ничего из этого знать не нужно.

Чертовы идиоты.

— Лукас. — Тренер останавливается и качает головой. — Каким-то образом тебе удалось стать медленнее. Как, черт возьми, это произошло?

Остальные из нас хихикают, пока он потирает затылок. — Я не знаю, тренер. Может быть, мне нужно несколько индивидуальных уроков от Малышки Бланшар. Я уверен, что это мне поможет.

Все мое тело напрягается при мысли о том, на что он намекает. В том, что Лукас приударяет за Лейкин, нет ничего нового. Он делал это годами. Но сейчас я ничего так не хочу, как впечатать его в доски с такой силой, чтобы вызвать перелом.

Кэм закатывает глаза. — На днях я собираюсь убедить ее добиться судебного запрета в отношении тебя.

Вот с этой идеей я мог бы согласиться.

— О, да ладно, — возражает Эйден. — Ты хочешь сказать, что не хочешь, чтобы я однажды стал твоим шурином?

Этот ублюдок собирается отправить меня на испытательный срок за нападение при отягчающих обстоятельствах, если будет продолжать в том же духе. С другой стороны, мне, вероятно, не повезло бы так, как Кэму. Я бы закончил жизнь в тюрьме, проводя ночи в мечтах о супружеских свиданиях с девушкой, которую я не могу заполучить.

Изо рта Кэма вырывается лающий смех. — Чувак, я бы даже не позволил тебе жениться на моей четвероюродной сестре.

Лукас выглядит оскорбленным. — Вот это уже просто подло. Ты вмешиваешься в мою судьбу.

— Не держи на него зла, — вмешивается Оуэн. — Кэм не хочет, чтобы ты был в его семье, но это не имеет никакого отношения к тому, почему ты не женишься на Лейкин.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает он.

Тренер щиплет себя за переносицу. — Это значит, что Лейкин не согласилась бы выйти за тебя, особенно если ты продолжишь называть ее Малышкой Бланшар, как какой-нибудь педофил. Теперь мы можем вернуться к делу?

Выражение лица Лукаса бесценно — как будто все его надежды и мечты только что растоптали. Оуэн кладет руку ему на плечо и улыбается.

— Все в порядке, чувак, — говорит он. — Она просто не в твоей лиге.

Кэм фыркает. — Она вне всех ваших гребаных лиг. Ни у кого из вас нет с ней ни единого шанса, и даже если бы он у вас был, я бы никогда этого не допустил. Моя сестра под запретом для каждого из вас, придурков.

Если это не знак от чертовой Вселенной, то я не знаю, что это такое. С годами Кэма все больше раздражало, что парни пристают к ней. Однажды, когда о ней заговорили в раздевалке, он, черт возьми, чуть не пробил Оуэна сквозь стену. Похоже, Лукас может быть следующим — если только Кэм не узнает, что я натворил.

Я никогда не предполагал, что настанет время, когда я буду чувствовать себя немного неуютно в доме Кэма. Не после тех лет, что я провел здесь. Последнее, что я хочу сделать, это проявить неуважение к Лейкин, и находиться здесь, когда я знаю, что я в ее списке дерьма, кажется неуважением. Но когда Кэм спросил, пойду ли я к нему домой поиграть в видеоигры, как мы обычно делаем, я не смог достаточно быстро придумать оправдание.

Поэтому сейчас я сижу на диване и играю в видеоигры.

Их родители уехали вскоре после того, как мы приехали сюда, чтобы поужинать с парой друзей. Они бросили Кэму немного денег на пиццу и велели ему сказать Лейкин, когда он закажет ее, и вышли за дверь. Это и тот факт, что ее машина стоит на подъездной дорожке, — единственная причина, по которой я знаю, что она в доме.

Может быть, она спустилась вниз и, когда поняла, что я здесь, убежала обратно наверх. Я имею в виду, если она возненавидит меня до такой степени, что больше никогда не захочет находиться рядом со мной, я не могу сказать, что стал бы ее винить. Но, черт возьми, это было бы отстойно.

— Я собираюсь взять еще пива, — говорю я Кэму. — Хочешь еще одно?

Он берет свою банку с кофейного столика и встряхивает ее. — Да, моя почти пустая. Спасибо, чувак.

— Без проблем.

Я иду на кухню и открываю холодильник, ища, куда Кэм положил пиво. Как только я замечаю его, спрятанное у задней стенки второй полки, я слышу кашель и сопение, доносящиеся с лестницы. Моя голова резко поворачивается, и когда глаза Лейкин встречаются с моими, она замирает.

Ее нос красный и раздраженный, а одеяло, в которое она завернута, является явным признаком того, что она больна. Похоже, вчера она завязала волосы в пучок и так и не поправила его после того, как проснулась, судя по тому, как пучок свисает набок у нее на голове. И больше всего бесит то, насколько чертовски великолепно она все еще умудряется выглядеть.

Больной человек никогда не должен выглядеть так чертовски хорошо.

— Можно, э-э… — Она делает паузу, чтобы откашляться. — Не мог бы ты передать мне бутылку воды?

Я киваю и беру одну, затем ставлю ее на остров, чтобы она могла взять.

— Спасибо.

Это первый раз, когда мы разговариваем за три дня, и у меня такое чувство, будто я делаю быстрый вдох после того, как чуть не утонул. Но знать, что это продлится недолго, — все равно что снова погрузиться под воду.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

Она отмахивается от этого, делая глоток воды. — Я в порядке. Это просто простуда.

Мои брови приподнимаются. — Но сейчас почти июнь.

— Это, наверное, из-за перемены погоды. — Она замолкает, а затем напевает что-то себе под нос. — Ты должен знать об этом все, будучи экспертом по переходу от горячего к холодному.

Ее слова попадают точно в цель, и я вздрагиваю от того, как больно они звучат. В мои намерения никогда не входило причинять ей боль или играть с ее чувствами, но это не меняет того факта, что это произошло. И все, что я хочу сделать, это загладить свою вину.

— Лей, — выдыхаю я, но все, что я собирался сказать, отпадает, когда в комнату входит Кэм.

— Ты голоден? Я, пожалуй, закажу пиццу. — Он останавливается и смотрит на Лейкин как раз в тот момент, когда она отводит от меня взгляд. — О, привет, холерик.

— Осторожно, — насмехается она над ним. — Я прямо сейчас пойду наверх и покашляю тебе в подушку.

Он достает меню из ящика и кладет его на стойку. — Знает ли мама, что она родила демона?

Лейкин ухмыляется. — Да. Она все время говорит о твоих родах.

Я никак не мог подавить появившуюся улыбку. Даже когда она чувствует себя дерьмово, она настоящая задира — заставляет тебя сожалеть о каждом слове, слетающем с твоих губ.

Просто было бы приятнее, если бы я тоже не был в этом замешан.

Каток битком набит болельщиками. Обычно тут всегда аншлаг, но это уже следующий уровень. Здесь не хватает мест, чтобы все могли сесть. После интервью Бофорта весь город хочет увидеть, как мы покажем им, кто здесь главный.