#ЛюбовьНенависть - Джейн Анна. Страница 11

– Слушай, у Серебряковой друзей нет, что ли? – удивленно спросила меня Ленка.

– Почему ты так думаешь? – удивилась я, жуя вкуснейший шоколадный брауни.

– На дне рождения только наш класс, – отозвалась подруга.

– Может, со своими друзьями она будет днюху справлять отдельно, – пожала я плечами.

– У нее друзья богатые, не может же Серебрякова звать и их, и нас, – хихикнула одна из подружек.

– Точно! – поддержала ее вторая. – Типа кто мы и кто они!

Я снова пожала плечами – брауни интересовал меня больше, чем друзья Каролины. А еще меня интересовал затылок впереди сидевшего Дани, таращившегося на сцену. Я пыталась кинуть в него скомканную в шарик бумажку, которую спешно нашла в рюкзаке, висевшем на спинке стула. В его затылок я, естественно, не попала. Зато бумажный шарик приземлился прямо в пустую тарелку рядом с Матвеевым. Тарелку Каролины.

«Вот задница», – в отчаянии подумала я, видя, что Каролина заканчивает свои вокальные излияния. Все начали ей аплодировать – подозреваю, не из-за того, что ее песни понравились, а потому что она наконец замолчала.

Пока остальные хлопали Каролине, Даня повернулся ко мне и покрутил пальцем у виска. Я только пожала плечами, глядя на то, как Серебрякова изящно спускается по ступенькам вниз и направляется к своему столику. Даня убрал шарик из ее тарелки. Я облегченно выдохнула. И долго наблюдала за тем, как Каролина воркует с мальчишками, сидящими рядом. Все они были от нее в восторге, а вот девчонки поглядывали на нее косо. Мой взгляд прямым тоже назвать было нельзя. Каролина липла к Матвееву, как муха к навозу. И это почему-то раздражало.

К караоке выстроилась делая очередь – покрасоваться на сцене хотелось всем. А вот Матвеев сидел рядом с Каролиной и слушал ее, как будто она открывала ему истины этого мира. Я написала ему сообщение, что он дурак, но Клоун никак не отреагировал. Тогда я дернула плечом и тоже пошла на сцену. Буду я еще на этого утырка свое драгоценное внимание тратить! Выбор мой пал на песню заводной женской поп-панк-команды «Я влюбилась в идиота». Мы с Ленкой громко и не особо музыкально пели ее вместе, на несколько минут возомнив себя рок-звездами. И я старалась не смотреть на Матвеева. Вскоре к нам присоединились несколько мальчишек, и мы все вместе скакали по сцене, играя на невидимых гитарах.

Вдоволь напевшись, вернее, наоравшись в микрофоны и напрыгавшись под музыку, я в какой-то момент отлучилась в туалет. А когда вышла оттуда, то увидела в холле Серебрякову и Матвеева. Она сидела на подоконнике, и ветер из открытого окна играл с ее длинными волнистыми волосами. А Даня стоял рядом, подпирая спиной стену, и слушал ее, пялясь в телефон. Меня они не замечали.

– Ты необычный, – услышала я голос Каролины, хрустальный и тихий.

– Тебе кажется, – ответил ей Клоун.

Вообще-то, он был не прав – таких чудил, как он, я еще не встречала и, честно говоря, встречать не хотела.

– Не кажется, – возразила Каролина и сказала вдруг: – Давай дружить.

– В смысле? – не понял Клоун.

«В смысле?» – не поняла и я, только вслух не сказала.

– Будь моим парнем, – улыбнулась Серебрякова.

В это время я как раз поравнялась с ними – в общий зал можно было попасть, только пройдя мимо этой парочки. И не смогла сдержать злобного смеха. Чего? Парнем? Она обкурилась, что ли?

Они тут же повернулись в мою сторону. При этом у Каролины было такое лицо, словно я вывалила ей на голову содержимое помойного ведра.

– Извините, – заявила я, – я просто анекдот смешной вспомнила.

– Иди куда шла, Пипетина, – недобро шикнул на меня Даня.

– Пойду-ка спою «Колыбельную» [1], – во все зубы улыбнулась я. – Гимн сладкой любви. А вы воркуйте дальше, пока розовые слонята в глазах светиться не начнут. – И унеслась.

Во мне кипело возмущение. Каким еще парнем?! Сколько Серебряковой лет? Вчера она на весь класс рассказывала, как ходила на новый мультик Миядзаки в кинотеатр, а сегодня ей уже парня подавай? И ни много ни мало Клоуна?

– Ты стал парнем Серебряковой? – пристала я к нему как-то во время перемены между сдвоенными уроками алгебры.

Я бесцеремонно сидела на его парте, а Даня, откинувшись на спинку стула, взирал на меня снизу вверх. Каролины рядом не наблюдалось.

– Твоим стану, Пипа, – хмыкнул он, а я ответила, что еще, кажется, в своем уме.

На душе было радостно.

– А почему не стал? Она бы тебя за нос твой красный клоунский дергала!

Проходящий мимо дурак Петров заржал:

– Не только за нос, Пипетка!

Вместе с ним засмеялись еще несколько мальчишек. Даня хмыкнул. Я почему-то залилась краской.

– Какая ты милая, когда смущаешься, – сказал Матвеев и вдруг коснулся моего бедра – я вздрогнула от неожиданности и хотела было возмутиться, но оказалось, что он поправил мне чуть задравшуюся юбку.

Кажется, я стала красной, как свекла, от смущения ударила Матвеева по предплечью и хотела быстренько сделать ноги. Но он решил меня поймать. Между нами, как и всегда, завязалась шуточная борьба, которая закончилась тем, что Данька взвалил меня к себе на плечо, как куль с картошкой. Я громко верещала, но он меня не отпускал. И поставил на пол только тогда, когда в классе появилась математичка, одарившая нас весьма нелестным взглядом. Впрочем, взгляд вернувшейся из столовой Каролины был куда более недобрым. Серебрякова, в руках которой было несколько шоколадных булочек и два сока, опустилась на свое место рядом с Даней – сок и булочки предназначались ему. И весь урок косилась на меня. А я сидела довольная-предовольная – ровно до того момента, как математичка вызвала меня к доске. Уравнение я решила быстро и, пока учительница что-то объясняла классу, написала мелом: «Даня лох». Это увидел не только Матвеев, но и весь класс, а потому грохнул от смеха. Но прежде чем математичка успела повернуться к доске, я уже все стерла и стояла по стойке смирно.

…А что я могла поделать, если Даня и правда лох?

Глава 7

Тайный поклонник

В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЧЕТВЕРТИ произошло кое-что странное, определившее наше общение на несколько лет вперед. Это был наш последний совместный дружески-ненавистнический поход.

Я и Даня возвращались домой. Рюкзаки за нашими спинами казались непривычно легкими – в них лежали только ручки да дневники, в которых мы выставили годовые оценки. Настроение наше было отличным, мы бойко препирались и по дороге забежали в «Макдоналдс», решив, что неплохо было бы отпраздновать окончание учебного года. Даня, профессиональный проглот, заказал себе кучу всего: картошку фри, гамбургер, наггетсы, молочный коктейль, что-то еще, а я – газировку и мороженое.

– Вот смотрю я на тебя, и сердце радуется, – сказала я с улыбочкой Дане, подложив под щеку ладонь.

– В смысле? – прошамкал он.

– Ты так кушаешь хорошо, что моя личная внутренняя бабушка умиляется. Такой молодец.

– Так-так-так, надо же, – ухмыльнулся Клоун. – А кто еще живет в тебе, кроме бабушки?

– Внутренняя маленькая девочка, – попыталась я своровать ломтик картошки, но мне не дали этого сделать – легонько шлепнули по руке.

– Угощать кого-то – это как инвестиция в будущее, – заметила я невзначай.

– А не трогать чужое – это инвестиция в безопасное будущее, – отмахнулся Клоун. – Так кто-нибудь твоего возраста в твоей голове проживает, Пипетка? Или ты окончательно двинулась и тебя можно вести к доктору?

– А кто проживает в тебе? Внутренний клоун с красным носом? Кстати, не пищит?

Я попробовала схватить Даню за нос. Он отмахнулся, а я опять не к месту вспомнила шуточку Петрова. И смутилась, хоть и виду не показала.

– Пищишь здесь только ты. У меня нет раздвоения личности. Я серьезно, Сергеева. Ты можешь вести себя как девушка своего возраста? – спросил Даня и даже есть перестал – сидел и сверлил меня взглядом.

– А почему ты спрашиваешь? – удивилась я, думая, что он готовит какую-то подлянку.