#ЛюбовьНенависть - Джейн Анна. Страница 16

Однако вся эта ночная идиллия разрушилась через жалкие десять минут. Откуда-то появилась полицейская машина, озарившая мигалкой всю улицу. Мы с Ленкой тут же спрятались в кустах сирени, зная, что если полиция увидит нас ночью, то по голове не погладит. А в лучшем виде доставит родителям. Ленкины родители тоже на даче, а вот мои думают, что я у Ленки. И давно уже сплю.

Из машины выбежали несколько крепких молодых мужчин и скрылись в Танькином подъезде.

– Что случилось? – круглыми глазами уставилась я на подругу. – А если мальчишки что-то друг другу сделали? Нам тоже надо туда!

Но Лена удержала меня на месте.

– Успокойся! Это, наверное, соседи ментов вызвали из-за музыки, – сказала она.

И оказалась права. Кто-то из соседей все-таки не выдержал и вызвал наряд. Подъехала еще одна полицейская машина, и всех, кто был на вписке, торжественно погрузили в авто. И куда-то повезли. А мы с Ленкой, чудом избежавшие этой участи, пошли к ней домой. И этой ночью не спали.

Ребят отвезли в полицейский участок. Естественно, тут же были вызваны их родители. И с каждым из них проводилась беседа. По-моему, предки Тани Морозовой даже какой-то штраф заплатили. В общем, вписка закончилась грандиозно. По рассказам девчонок, больше всех из родителей отличилась мать Каролины – красивая холеная женщина, которая устроила скандал, заявив, что никто не имел права утаскивать ее дочку в отделение полиции и теперь она будет подавать в суд. Потому что у ее девочки психологическая травма. И вообще, она не виновата. Ее притащили туда новые друзья, значит, и вина лежит на них. Она же умудрилась поругаться с Даниным папой. Он хоть и был весьма недоволен тем, что его разбудили посреди ночи и велели ехать за сыночком в участок, однако не собирался выслушивать слова Серебряковой-старшей, что его сын, видите ли, развращает ее прекрасную дочь.

Потом дядя Дима рассказывал моему папе:

– Серега, эта стерва вывела меня из себя! Нет, ты подумай, она же ненормальная! Невменяемая! Говорит: «Ваш сын-дебил мою доченьку ставит на темный путь!» Так и сказала, Серега, прикинь? На какой такой темный путь?! Ну нравится она Даньке, и дальше что? Девочка, видать, тоже на него запала. Обычное дело. Подростки, мать их, всякое бывает! Встречаются, дерутся, от родителей убегают. Сам таким был. А эта дура напомаженная мне заявляет, что, мол, не позволю вашему сыну встречаться с моей дочерью. Бедная девчонка! Она ее за руку дергает и говорит: «Мама, перестань, мама, пожалуйста, успокойся!» Но нет, та на Даньку наезжает, что, мол, не допустит мезальянса. И снова ментам начинает судом грозить.

– Суд головного мозга у тетки, – ответил тогда мой папа. – Даньку-то наказал?

– Сначала хотел наказать, – отозвался дядя Дима. – Но после этой мадам рукой махнул. Поговорил с ним, так сказать, по-мужски, попросил вести себя по-взрослому, раз он себя взрослым почувствовал, с девчонками дружить начал да пиво пробовать. Кстати, Каролина эта сильно Даньке в душу запала. Он ей даже стихи писал…

Я навострила уши, однако в это время меня заметил папа и покачал головой. Пришлось ретироваться.

Глава 9

Ты меня видишь?..

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ я встретилась с Серебряковой – прямо у нас в подъезде. Я выносила мусор, надев огромные папины шлепанцы, потому что лень было искать свои, а она, судя по всему, выходила из квартиры Матвеевых. И в своем очередном воздушном платье – на этот раз нежно-кофейном – снова напоминала принцессу. А я в папиных тапках да с мусором в руках почувствовала себя бомжом.

– Привет, – сказала она мне. Глаза у нее были грустные.

– Привет, – замерла я со своим огромным мусорным пакетом. Тотчас вспомнилось, как Данька ее целовал.

– Мама-то не заругает, что пришла сюда? – спросила я.

– Она не знает, – ответила Каролина и отвела взгляд в сторону.

Кажется, за маму ей было действительно неловко. И я смягчилась. Разве мы отвечаем за своих родителей?

– Извини еще раз за платье. Я тебя не видела, – сказала я.

– Я знаю, – кивнула Серебрякова. – И тебе не надо извиняться, Даша. Это я хотела извиниться.

– За что? – удивилась я.

– Из-за меня Даня на тебя накричал вчера. Извини. Просто… То платье, оно мне очень дорого, и я… Вот заплакала. Прости, – повторила она. Голос у Серебряковой был несчастный. И в глазах снова появились отблески слез.

В это время совершенно не вовремя из-за двери выглянула мама и, увидев меня с Каролиной, сказала:

– Даша, к тебе подруга пришла? Нечего в подъезде стоять. Заходите в квартиру.

И она пригласила Серебрякову к нам. Я спешно выкинула мусор и прибежала в свою комнату, где Каролина уже ждала меня, сидя на краешке дивана. Руки у нее были сложены на коленях, и глаза покраснели еще больше. Я почувствовала себя странно. Вроде бы я должна ее ненавидеть за поцелуй с Даней, но почему-то Серебрякову было жаль.

– Понимаешь, это платье… последний подарок моей бабушки, – призналась она. – Поэтому я так и отреагировала. А Даня подумал, что это ты меня облила. Я приходила к нему сказать, что это не так. А потом встретила тебя.

– Ох, понятно, – вздохнула я, вертя в руках телефон. – А бабушка – она…

– Да, ее не стало, – опустила глаза Каролина.

– Соболезную, – искренне сказала я.

Мы немного помолчали. Я не знала, что говорить, да и она тоже. Паузы в разговорах я ненавидела – всегда чувствовала себя ужасно неловко. Поэтому, чтобы скрасить молчание, я решила принести что-нибудь попить. Бросила телефон на диван и ушла.

Когда я вернулась, Каролина все так же сидела на краешке дивана и взгляд у нее был отсутствующим. Она поблагодарила меня и сделала несколько глотков холодного персикового сока. А потом вдруг спросила:

– Даша, скажи, тебе нравится Даня?

Я едва не закашлялась от неожиданности.

– Нет, конечно, – заявила я. – С чего это он должен мне нравиться? Идиот обыкновенный.

Всю ночь Ленка убеждала меня, что Матвеев мне нравится, и я сама стала склоняться к этому и даже призналась себе, что, кажется, ревную. Но признаваться в своих чувствах какой-то там Серебряковой я не собиралась! Какая ей вообще разница? Положила на Матвеева свой наглый, хитрый глаз?

– А он относится к тебе как к младшей сестренке, – улыбнулась Серебрякова.

Я дернула плечом.

– Думаю, он относится ко мне не как к младшей сестренке, а как к домашнему животному, с которым заставляют гулять родители, – фыркнула я.

– Даниил тепло говорит о тебе. Не сердись на него.

Даниил! Его так только наша классная называет на торжественных мероприятиях да мама, когда злится. Вот умора!

– А тебе он нравится? – прямо спросила я.

Серебрякова опустила ресницы.

– Да, – тихо сказала она. – Ты не будешь против, если мы начнем встречаться?

Я со стуком поставила свой стакан на стол. Этот вопрос рассердил меня. Я столько злилась последнее время, что сама себе напоминала ведьмочку.

– Чтобы встречаться, вам не нужно мое разрешение. Хотите – встречайтесь. Я-то здесь при чем?

– Я спросила на всякий случай… Не злись, пожалуйста, – явно уловила мое настроение Каролина.

– Я не злюсь. Просто не понимаю, зачем тебе мое разрешение.

– Даша, я действительно воспринимаю тебя как его сестренку. Как и сам Даниил. И хочу с тобой подружиться, – дотронулась до моего предплечья Серебрякова.

Я выдавила из себя улыбку.

Она ушла, оставив недопитый стакан сока на столе и раздрай в моей душе. Не знаю, что на меня нашло, но я так разозлилась, что схватила подушку и стала колотить по ней кулаками, выплескивая все свои темные чувства, дерущие душу. Сестренка?! Всего лишь младшая сестренка?! Да пошел ты, Матвеев, в клоунскую нору!

Оставив подушку в покое, я полезла в телефон и написала Дане сообщение. Стерла. Потом написала еще одно. И тоже стерла. Сначала я хотела сказать ему, как мне безумно обидно, что он стал встречаться с Серебряковой, что целовал ее на виду у всех, что наорал на меня. И даже что я хочу гулять с ним. Но я не смогла. «Какой ты идиот. Бесишь. Иди к своей Каролиночке!» – вот на что хватило у меня смелости. И в конце я поставила его любимый блюющий смайл.