Штабс-ротмистр (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич. Страница 36

Хромированной решёткой радиатора авто ударило лошади под брюхо. Несчастное животное издало крик, похожий на человеческий. Водитель резко сдал назад, скрежетнув шестернями коробки передач. Затем двинул в объезд, невзирая на то, что «Континенталь» жутко бросало на ямах, где вывернуто дорожное покрытие, а днище лязгало о камни.

Львова выстрелила. В движущуюся мишень, пусть и не слишком быстро, шаровой молнией попасть трудно. Видно, опасаясь поразить пассажиров, она перестаралась с упреждением. Рвануло прямо на погнутой морде машины, где на торчащей вверх эмблеме «Континенталя» болтался клок, выдернутый из лошадиного брюха.

Лимузин выбрался, наконец, из ям и взревел мотором на полную. Но далеко не уехал, остановившись в полутора сотнях шагов.

Тышкевич недоумевал. Богатенький сынок не самого бедного папаши, де-факто — императора Питтсбурга, попытался удрать с места дорожного происшествия? Сказал водителю «гони» или сам надавил на педальку, если сидел за рулём? Странно… Обычно подобные баре отправляют холопа трясти жертву наезда — пошто поставил лошадь на господском пути, делая конюха виноватым.

Улица оставалась пустынной, не считая Пантелеева, выбравшегося из кустов. Скоро начнёт смеркаться. За забором во дворе заброшенного дома по-прежнему тарахтел «Форд» с Сэвиджем, чтоб отвести задержанного и русских в укромное место. Львова не показывалась.

— Пройдёмся до машины. Посмотрим. Помни, ты — наёмный кучер, чью лошадь сбили насмерть.

Пантелеев кивнул, не выходя из образа.

У «Континенталя» заламывал руки мужчина лет тридцати с самым несчастным выражением лица. Точно не Морган-младший. Капот был поднят, из пробитого радиатора валил пар, из двигателя — дым.

В салоне — никого.

— Надо же! Похоже — лимузин компании Морганов, — заметил Тышкевич просто ради того, чтобы что-то сказать.

— Да, сэр… Мистер Джон послал меня, чтобы отвезти миссис Морган по делам… Я пропал! Даже если проживу десять жизней, не расплачусь за ремонт этого авто…

— Сперва расплатись за лошадь, — сварливо вставил Пантелеев и умолк, повинуясь жесту штабс-ротмистра. Тот разыгрывал экспромт.

— С расчётом за машину не помогу. А вот сообщить мистеру Моргану, что его машина не приедет — вполне.

— Спасибо, сэр! — горе-водитель назвал адрес в районе Золотого треугольника.

— Одна из контор Морганов?

— Что вы, сэр! Конторы все уже закрыты. Там он у…

Он не договорил, но и так понятно — по делам конфиденциальным. Например — у женщины. У врача, пользующего пациентов с позорными болячками. У товарища по азартным играм. Нет, первое предположение самое вероятное.

— Адиос! — попрощался с водителем Тышкевич, хоть собирался сказать «до встречи» по-английски.

Глазами показал Пантелееву — уходим оба.

— Попрощаюсь со своей Джульеттой… Если бедняжка-кобылка ещё жива, — вздохнул тот и поплёлся следом.

Джульетта, только мужского рода — кастрированный жеребец, оказалась (или оказался) живее всех живых. Львова присела над раненым существом и протянула к нему руки. Даже не всматриваясь в тонкий мир, Тышкевич догадался — Энергия целительского плетения хлещет из неё как из фонтана.

Конь поднялся, звонко цокнув копытами о булыжник, и радостно заржал. Пантелеев подхватил его под уздцы, тут же ойкнув. Памятуя, кто его подвёл под автомобиль, жеребец больно цапнул зубами за руку.

— Привяжите его. И все в машину. Есть план! — распорядился граф.

Когда ехали через мост, он поделился соображениями.

— Сориентируюсь на месте. Если я прав, там отдельный дом или апартаменты в доме, где живёт любовница Моргана. Никакой дополнительной охраны быть не должно. Только те же два бугая, что ходили за мистером с утра. Здоровые, но не чета Девятому Отделению. Их беру на себя и сложности не предвижу.

— С женщиной поступите благородно? — озаботилась княжна.

— Само собой. Обычное заклятие недвижимости. И вас попрошу её постеречь, пока мы с Пантелеевым допросим Моргана. А что? Не надо никаких прогулок в лес, как в дешёвом детективном романе про русскую мафию. Пока обнаружат машину с недотёпой-водителем и кого-то пришлют по известному ему адресу… Уверен, в пределах часа временем располагаем. Выше голову, господа и госпожа! Тщательно продуманный план провалился, авось сработает импровизация.

Больше по движению губ Львовой, чем по её шёпоту, Тышкевич уловил: «надежда на авось — наше всё». Тем не менее, решения не переменил.

Это оказался отдельный дом, не особняк, но скорее коттедж, несуразный среди пятиэтажек из серого камня, но довольно милый, с белёными стенами и аккуратным палисадником у фасада. Табличка на двери гласила, что здесь ведёт приём стоматолог Линда Фрост.

— Знаем мы таких стоматологов, — хмыкнул Сэвидж. — Вам, наверно, невдомёк, но в большинстве американских губерний проституция запрещена, хоть и процветает. Объявление женщины-стоматолога как раз говорит, что ротик откроет она сама. Зубы лечат у врачей-мужчин.

— О’кей. Идём втроём. Сэвидж — снаружи.

Тышкевич взялся за дверной молоточек и постучал. Створка открылась, внутри нарисовался мордоворот из сопровождения Моргана.

Граф накинул на себя легчайший отвод глаз, когда собеседник прекрасно тебя видит, но почему-то не может сконцентрироваться на лице и точно не вспомнит его черты, даже во время допроса с мозгопотрошителем вроде профессора Линка. Пантелеев так и остался коноводом.

— Сегодня нет приёма! — телохранитель попытался захлопнуть дверь, но штабс-ротмистр всунул в проём башмак.

— Неотложное сообщение мистеру Моргану! У него случилась неприятность.

Детина миг или два раздумывал, согласиться ли, что его хозяин на сеансе у «стоматолога». Потом заявил:

— Ждите снаружи. Доложу.

Тышкевича это не устроило. Банальный хук, чуть усиленный порцией Энергии, отправил в забытьё, граф успел подхватить тело, чтоб, падая как шкаф с лестницы, тот не устроил грохот на весь дом.

— Пантелеев! Сэвидж! Верёвки, кляп. Я иду наверх.

Он усилил отвод глаз. Теперь второй охранник, спросивший, что стряслось на первом этаже, видел краем глаза поднимающуюся по ступенькам крупную мужскую фигуру, но отчего-то решил не присматриваться к ней.

Он получил обычную боксёрскую двойку — в печень и в челюсть, после чего граф распахнул дверь, из-за которой доносились звуки, что не спутать ни с чем.

Низко подглядывать за соитием… Поэтому он и не стал, прерывая сладкий апофеоз.

— Мистер Джон Морган! С санкции Третьего (охранного) Отделения КГБ объявляю вас арестованным по обвинению в государственной измене Российской Империи.

Надо было говорить по-русски, столь простой текст формулы ареста любой бы понял. Но чёртово плетение, не доведенное до ума, снова само переключилось на испанский. Его Морган-младший, видимо, знал не хуже английского. Во всяком случае, скатился со стоматологини и принялся одеваться. Видимо, решил, что демонстрацией покорности усыпил бдительность вошедшего. В руке Моргана появился револьвер.

Голая женщина, очевидно, та самая Линда Фрост, зажала уши ладонями, затем нырнула под одеяло.

Грохнули три выстрела. Любовничек изумлённо глянул на противника, не в силах разглядеть его лицо, но понимая: тот и не думает падать-умирать. Потом на револьвер, в который врезался огненный комочек, отчего ствол размяк и согнулся, а раскалившуюся рукоять пришлось выпустить из обожжённых пальцев.

Конечно, у семьи Морганов вдосталь денег, чтоб накупить любые амулеты, всех мало-мальски Одарённых обучить плетениям. Но, как убедились русские за время пребывания в Гаррисберге и в Питтсбурге, большинство обывателей в американской глубинке чуралось магии и прибегало к ней только в крайнем случае. Например, к целительской, если обычные пилюли не помогают. Оттого отвод глаз, щит от пуль и расплавивший оружие фаербол произвели должное впечатление.