Штабс-ротмистр (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич. Страница 40

— Всем сидеть и держаться! Сейчас будет удар!

Пантелеев и Львова были невредимы.

Понимая, что если княжну сорвёт с кресла и ударит о что-либо, а защита не выдержит… Он не стал проверять это предположение и просто перехватил её правой рукой вокруг талии, пальцами вцепившись в край сиденья под иллюминатором.

Последние секунды…

Дирижабль рухнул на деревья хвостовой частью и, поскольку всё ещё двигался вперёд, потащил гондолу вперёд. Были слышны удары винтов, вращающихся на холостых, о верхушки сосен, потом стихли — двигатели заглохли. Со стороны хвоста потянуло гарью.

— Надо выбираться, ваше благородие. Выпустите меня!

Львова была бледна и сосредоточена. Не сказать, что испугана.

А вот голос её прозвучал с непривычным оттенком. И было странное ощущение, что не хватает кислорода, хоть оба дышали полной грудью. Несложно догадаться, каркас дирижабля, повреждённый от удара, начал складываться и сжиматься, гелий под давлением принялся заполнять гондолу. Скоро здесь будет душегубка!

Подхватив свой саквояж, а также чемодан Львовой, Тышкевич метнулся к входному люку и вышиб его.

— Владеете, граф, левитацией? Нет? Я тоже, — высунув голову из люка, она осмотрелась. — Будьте любезны сбросить мой багаж. Там ничего ценного-бьющегося.

И прыгнула.

Широкая юбка дорожного костюма раскрылась как зонтик. Стоявший внизу запечатлел бы в памяти изумительной пикатности картину. Но таких счастливцев не оказалось.

Княжна уцепилась за ветку, к которой прицелилась из люка. Быстро спустилась к самой земле.

Лиственные деревья были невелики. Гондола висела не больше, чем на высоте в три человеческих роста.

Спустились мужчины. Все собрали вещи. Драгоценную папку штабс-ротмистр пристроил за пазуху впереди, отчего его грудь и живот могли не бояться револьверной пули — не пробьёт стопку бумаги в три или четыре пальца.

— Что-нибудь чувствуете?

Львова замерла с полуприкрытыми глазами. Её отрешённое выражение лица было хорошо знакомо. Погружение в тонкий мир, но не глубокое. Не транс, требующий долгого выхода и выматывающий.

— Да! — она открыла глаза. — Простите за самодеятельность, я послала сигнал тревоги в казачий полк Ново-Йорка и в резиденцию губернатора. Потому что со стороны дороги к нам идут.

— Кто?

— Двое, Виктор Сергеевич. Один частично закрыт, но не полностью, использует плетения поиска. У нас трое Одарённых, у Сэвиджа амулеты. Мы светимся в тонком мире словно луна на ясном ночном небе. Можем пробовать отойти от дирижабля, вдруг ориентируются именно на него.

— Второй?

— У того одни амулеты. Ординар.

Офицер принял решение мгновенно.

— Вещи оставить, уходим налегке. Не известно, сколько с ними ординаров с оружием, но без амулетов. Ищем место, где принять бой.

Естественно, бесконечно бегать вчетвером от пары преследователей Тышкевич не намеревался. Но, не зная силу боевых плетений Одарённого и его уровень, решил подстраховаться. У прогалины, например, удобно укрыться за стволами деревьев и высматривать приближающегося противника.

— Сучьи дети! — ругался Сэвидж. — Пассажирский дирижабль сбить… Никогда такого не было. Мерзавцы!

Что-то похожее на поляну попалось где-то через четверть часа.

— Мы с княжной держим фронт, — распорядился граф. — Пантелеев! Сэвидж! Дуйте левее. Вам поручается не допустить прорыв ординаров во фланг, справа всё равно — болото. Анастасия, сколько до них?

— Триста шагов… Не больше.

Барышня предельно сосредоточилась, протянув вперёд обе руки.

Магические поединки принято начинать с обмена любезностями, что самой собой разумеется. Воюющие стороны в той или иной степени способны предположить исход. Стихийник шестого уровня — гарантированный труп, если кинется на восьмой уровень, не обвешавшись амулетами, компенсирующими разницу. Но и фаворит не поспешит начать, если противник что-то предлагает — проще забрать отдаваемое добром, чем тратить массу Энергии, а она не бесплатная.

Львова готовилась к «переговорам», запустив в пространство десятки шаровых молний. Небольших, с два кулака. Они срывались с её пальцев и отлетали на десятки саженей, но не рассасывались и не взрывались, а шипели в траве, откуда курился пар и дым. В предрассветном сумраке огненные мины смотрелись даже живописно.

Схватка получилась быстрой и совершенно не зрелищной. Стоило Одарённому возникнуть между деревьями, княжна атаковала.

Кокон защиты, обнявший его, доходил до верхушек деревьев, слишком расточительно сжигавший Энергию, и дёргался от перераспределения плотности — шаровые молнии взмывали из травы, влетая в него одновременно с нескольких направлений. Свои аргументы в переговорах запустил и граф, непрерывно обстреливая гада воздушными стрелами, чередуя их с фаерболами.

Меньше чем через минуту защитная сфера исчезла.

— Спёкся?

— Сейчас проверю… Нет, отступает. А второй, что был с амулетами — нет. Не двигается. Рядом с ним Одарённый… Похоже, наш Пантелеев.

Вернувшись минут через пять, монах отрапортовал, что неизвестный мёртв.

— Вдруг это был всего-навсего лесничий, решившийся проверить — кто переломал его растительность дирижаблем, — попытался разрядить обстановку Виктор Сергеевич. — Возвращаемся к обломкам корабля. Там наш багаж. Да и казакам проще нас найти.

Львову он вёл за руку. Та, наблюдая за тонким миром, в обычном «толстом» запросто напоролась бы глазом на сучок.

С расстояния в две сотни шагов дирижабль, частью скрытый листвой, выглядел странно. Некоторую форму сохранила нижняя часть из ферменных конструкций, частью погнутых и сложившихся. Мягкая оболочка выпустила газ и опала. Когда приблизились — увидели, что гондола опустилась почти до земли.

Что особенно неприятно, багаж валялся разбросанный, вещи устилали траву, по ним ползали насекомые.

— Знала бы — заготовила вдвое больше шаровых молний, — возмущённо заявила княжна, увидев рассыпанные интимные части её туалета, на одной из ночных сорочек отпечатался след мужского сапога.

— Предполагаю, Одарённый нас просто отвлёк ради этого обыска, — пожал плечами Тышкевич. Он впервые видел барышню столь рассерженной. — Помочь собрать ваши вещи?

— Лучше отвернитесь. Некоторые из них вам не престало видеть.

Пожитки трёх мужчин тоже подверглись бесцеремонному досмотру, их, правда, это не столь смутило. Главное, что драгоценная папка не досталась злоумышленникам.

Следы их пребывания нашлись и в гондоле. Тело шотландца исчезло. Видно, боялись его потрошения некромантией.

Наконец, Львова застегнула ремешки чемодана.

— Прошу простить великодушно, сударыня, что велел отступить, не взяв багаж.

Та не стала вспоминать и виниться, что именно от неё исходила идея удалиться от дирижабля. Мужчина принял на себя — и хорошо.

— Прощаю, граф. А час назад думала — заканчиваются наши с вами приключения. Не ожидала такого драматического раунда.

— Где мы вдвоём отразили атаку. Как в поезде. Романтично, не правда ли?

— Предпочла бы романтике кофий и душ.

За мало что значащей болтовнёй они дождались казаков. Вопреки мнению, что те передвигаются исключительно в седле, эти приехали на трёх бронированных машинах с большими колёсами.

— Есаул Виниченко! — отрекомендовался старший. — Вас мы должны доставить в Ново-Йорк?

— Так точно. Я — штабс-ротмистр К. Г. Б. Тышкевич, со мной дама и двое мужчин. Есаул! Вы же организуете охрану места крушения? В гондоле — трупы экипажа, им меньше нашего повезло.

Видимо, это не входило в приоритет. Есаул оставил на месте катастрофы всего лишь двоих, причём — ординаров.

Под бронёй командирского вездехода, где пахло бензином, смазкой, кожей и немного — выхлопом, находились и другие казаки. Пока ехали, те не проронили ни слова, внимательно разглядывая окружающие пейзажи через бойницы. Никакого пустопорожнего трёпа, дисциплина — не сравнить со штурмовиками.