Сказки Бернамского леса (СИ) - Ершова Алёна. Страница 41

Мидир огляделся. Кругом, сколько хватало взгляда, росли деревья. Среди шапок зелени стыдливо выглядывали белые цветы, но плодов не было. Время, которое так в любом Сиде, текло крайне медленно, здесь и вовсе остановилось. Вечная весна Яблоневого острова навевала жуть. Что могло послужить причиной разлада, оставалось только гадать.

Дану тем временем взяла себя в руки. Смятение на лице Мидира придало ей сил. За спиной возник хрустальный трон, на который она с достоинством воссела.

— Увы, сын мой. Мне жаль, но я такой же заложник правил мироздания, как и все тут, — голос ее сочился ядом, и Мидиру подумалось, что зрей тут яблоки, все они были бы отравлены. Дану тем временем продолжила: — Ты в гневе своем не пожелал услышать и принять главного. Век туатов подходит к концу. Ваши души больше не питают этот остров, а он в свою очередь не дает жизнь новым искрам. Вы умираете. Пройдет еще какая-то жалкая тысяча лет, и на земле останутся только те дивные, коих питает людская вера. Мне жаль. Я хотела спасти вас двоих, но вы променяли свое бессмертие на… на что кстати?

— Видимо на любовь. Помнишь загадку мирозданья? Что прекрасней смерти и желанней жизни? Может, эти двое разгадали ее? — раздался насмешливый голос. Поодаль от трех туатов, на черном поваленном дереве сидел бард и подтягивал колки на удивительной арфе, сделанной из человечьих костей.

Зрачки Дану сузились, а сама она стала белее яблочных цветов.

— Глупости!

— Глупости, конечно, — согласился бард и огладил струны. Музыка разлилась по саду, внося свою лепту абсурда в и без того нереальную картину. — Именно поэтому ты сокрыла от меня короля Николаса и держишь его тут пятую сотню лет. Кстати, зря лишаешь детей надежды. У Кернунна есть то, что поможет яблоне дать плоды. Молодая душа туата. Не так ли, мальчик мой?

— Да… — потрясенный Мидир переводил взгляд от Дану к барду, и от понимания того, кто сопровождал его все это время, волосы вставали дыбом. Лорд Смерть, почтил вниманием, скромного слугу своего. И не просто почтил, а год, целый год сопровождал его. «Мне любопытно, чем закончится вся эта история», — вспомнились слова барда, сказанные в день их первой встречи. Мидир застонал. Когда двум древним, как сама вселенная, существам становится интересна твоя жизнь, не жди хорошего финала. Счастливый конец слишком скучен и предсказуем, для них.

— Нет! — вывел Мидира из раздумий возглас Этэйн, мысли которой были гораздо приземлений его собственных. И туат не сразу понял, о чем тот крик. Когда же туат сообразил, из легких выбило весь воздух.

Молодая, нерожденная душа туата или его Этэйн. Да лучше он сам станет удобрением для этого проклятого яблоневого сада, чем позволит склониться одной из чаш.

— Нет! Не смей!

Этэйн приняла раздумья Мидира за колебания. С силой оттолкнула его.

— Уходи! Ступай с ней домой!

Сид отступил на шаг и обнаружил себя у озера Перерождений. Он бросился обратно, но тропа вернула его. Вновь и вновь он пытался выбраться, и снова и снова возвращался к озеру. Он притягивал тропы, пытался открыть их собственной кровью, но все напрасно. Обессиленный он упал перед озером на колени.

— И вновь ты не позволила мне сделать выбор, вновь все решила сама. За нас троих решила…

— Просто у некоторых задач отсутствует правильный ответ. А неправильный всегда лучше доверить другому.

Этэйн, его Этэйн сидела на большом, мшистом камне. Босая, простоволосая, в зеленой тунике, украшенной по краям вышитыми журавлями. Она положила подбородок на колени и смотрела на него спокойно, внимательно, неотрывно.

— Отлично, — прорычал Мидир, — И ты туата нечестивого двора, взяла на себя обязанности моей тени?

— Конечно, иначе ты спалишь тут все сиянием своим, — она невесело усмехнулась. — Хотя… ты же желал сам сделать свой выбор… Тот, кого ты знал под именем Эхтирн, сказал, что ты повеселил его и он дает нам шанс. Взгляни, что блестит в траве подле тебя.

Мидир опустил глаза и внутри оборвалось, заледенело все. На земле лежал нож. Тот самый, холодного железа, что некогда пронзил его сердце.

— И что я должен с ним делать? — слова, лишенные эмоций, заморозили горло.

— Не знаю, — Этэйн пожала плечами и принялась расчесывать волосы костяным гребнем. Мидир невольно отметил, что теперь они явственно отливают бронзой.

Действительно. Хотел выбор — получай. Можешь в свое сердце загнать, можешь в ее.

Мидир покачал головой, взял в руки нож. Железо тотчас опалило кожу. Размахнулся и выкинул его на середину озера. Бульк, и жалящий клинок снова лежит в руке.

«Ну да, это было бы слишком просто и совершенно не весело», — угрюмо подумал он, и все так же, держа в одной руке ребенка, а в другой нож, вошел в озеро. Плевать, что ни одно живое существо не должно касаться этих вод. Он слишком устал от игр богов.

«Интересно, люди в сетях нашего внимания ощущают себя так же?»

Этэйн неотрывно следила за плавными движениями Мидира. Ледяная вода прильнула к нему, как ненасытная девица. Сида ощутила укол ревности и спрыгнула с камня, подняв фонтан брызг. Нет, она не будет сидеть и покорно ждать судьбы. Она пойдет к ней. Ибо ничего так не травит душу, как праздное ожидание. Холодная вода обожгла. Этэйн вспомнила горячие объятия Мидира и сделала еще один шаг навстречу. «Да в кольце его рук и нож не страшен. Хотя страшен конечно, это я с Эохайдом испугаться не успела, а здесь чувствую себя жертвенной кобылой».

Лесной Царь не позволил сомнениям Этэйн перерасти в нечто большее. Передал ей дитя и притянул к себе. В следующий момент сжал между пальцами клинок, так что кровь разлетелась рябиновыми ягодами. Холодный металл зазвенел, так что уши заложило и разломался на двое, а Мидир, не выпуская Этэйн нырнул на дно озера. Толща воды сомкнулась над их головами, отрезая от бессолнечного неба Потаенного царства. Легкие зажгло. Этэйн знала, что вдох убьет ее, знала и боролась.

— Дыши, — услышала она знакомый голос. — Ну же, не сопротивляйся.

Обида обожгла слезами. Он не простил, утянул на дно озера Перерождений, а теперь глумится. Пусть так, она не желает больше сражаться против. Видимо, не судьба.

Этэйн расслабилась и вдохнула. Но вместо ледяной воды, легкие наполнились воздухом. От неожиданности она закашлялась и открыла глаза. Первое, что она увидела было белое как полотно лицо Мидира.

— Убью, если еще раз вздумаешь умирать! — прорычал Лесной Царь и притянул ее к себе.

Этэйн всхлипнула и осмотрелась. Они сидели посреди зала Эмайн Маха, в липкой луже крови. Лиф платья, руки и все кругом было перепачкано, но раны в груди не было. Король и все придворные замерли восковыми куклами. Даже фигурка от игры в хидфелл, упавшая с доски, застыла в воздухе.

— Но как?

— А вот так, — на королевском троне, закинув ногу на ногу сидел бард Эхтирн и крутил на пальце кованый ключ. — Я победил в споре, малышка Дани проиграла.

Этэйн нахмурила лоб, вспоминая разговор на Яблоневом острове.

— Это вы про ту загадку, где верным ответом является любовь?

— Пффф, — тот, кто принял облик барда, небрежно махнул рукой, ловко поймал ключ и соизволил продолжить мысль. — Нет, загадка, это наша старая шутка с Дани. Она каждый раз так мило заводится и злиться. Любо-дорого смотреть. А спор. Спор был прост, как космическая пыль. Что сильнее порядок или хаос? К чему стремиться мир и все живое в нем. Я говорил, что высшая форма всего сущего порядок, и нет ничего более упорядоченного, чем смерть. В конечном итоге все живое стремиться к ней, предварительно обзаведясь потомством, дабы и оно могло пройти свой путь, а Дани несла какую-то чушь про энтропию, крылья бабочки, вызывающие ураган и прочее. Ругались мы долго, а потом еще столько же искали на ком проверить свои доводы. Решили взять двух обычных туатов с разных концов земли. Сделать их непримиримыми врагами и страстными любовниками. Дабы посмотреть, какая из сил победит: созидания или разрушения. Но Дани схитрила, и вместо обычной сиды подсунула свое земное воплощение. Впрочем… я сделал так же. Но потом меня заняли совсем иные вещи, и я отвлекся ненадолго. Дани же… — он сокрушенно покачал головой. — Не знаю, увлеклась и забыла о том, что на катящемся камне не растет мох. Впрочем, она всегда была азартной… Так или иначе, но те силы, что ей были даны на создание туатов, она растратила на их изменение. Вот и доигралась… Ладно, пусть теперь сама думает, как заставить яблони плодоносить. У меня же новая забава. Король Эохайд и заковыристое проклятье с призванием Лорда Смерти в судьи. Что ж, Кернунн. Ты был в своем праве и в отличие от Эохайда трижды, где мог лишить жизни — попытался спасти. Поэтому я принимаю твое проклятье. Эмайн Маха отныне и до исполнения завета будет темницей короля Ирина. Сам он с сего дня пусть умирает каждую ночь и возрождается с первыми лучами солнца. И будет так, пока не спасет три жизни.