Последний из Братства. Изгнанники (СИ) - Кондратюк Глеб. Страница 51

Тот день он назвал Днём Исхода. Во время часов сна из крепости правителя и домов знати вышли тысячи вооруженных до зубов гномов, устроивших в городе резню. Вёл их сам Солдрин, до этого не появлявшийся на публике несколько месяцев. Те немногие, кто сумел увидеть его и выжить рассказали Кили, что от гнома в правителе осталось мало. Лицо его исказилось, рот расширился, а сам он стал почти на голову выше и вдвое толще. Но куда более ужасные метаморфозы произошли у него внутри. Солдрин был в числе первых «потерянных», кто принялся пожирать убитых им гномов.

Все вопросы о том, куда медленно утекало население города и чем занимались на своих пирах Солдрин с приближенными отпали одновременно. Резня была такой, что уже через считанные минуты никто в городе не спал. Одни пытались сражаться, но из-за отсутствия какой-либо организации, разницы в уровне экипировки, и приобретенной безумцами силе исход таких стычек был ясен ещё до начала.

Многие побежали в храмы, надеясь спрятаться от напасти под взором богов. Среди тех, кто направился в храмы выжили только те, кто не успел туда добраться прежде «потерянных». Жречество само отворило двери храмов для безумцев и присоединилось к ним в предстоящем кровавом пиру.

Большинство выходов из города оказались заблокированы, большая часть стражи была либо убита в самом начале, либо сама являлась частью обезумевшей орды, захватившей город. Лишь в паре мест стража города оказалась тем, чем являлась. Одно из таких мест — путь на большой тракт, куда и подался Кили. Стражи направили орудия на город и приготовилась прикрывать бегущих из города жителей. Впоследствии Кили ещё не единожды вспомнит этих смельчаков, называя их сначала героями, затем мучениками, когда представил какая участь их ждет, а в самом конце — счастливчиками, умершими в числе первых.

Поток беженцев, в который влился Кили бежал по тракту пока сзади не послышалась поступь наездников на бронто. Бежать смысла больше не было — всадники нагонят и просто зарубят тебя. Гномы стали укрываться в ответвлениях. Группа, в которой он оказался насчитывала почти две сотни. Они заняли покинутую незадолго до Дня Исхода резиденцию клана, которому хватило средств и связей переместиться в другой город.

Дальнейшие события Кили описывает не иначе, как агония. У них не было ни припасов, ни оружия, ни плана. Только стены и возможность наблюдать за тем, что происходит снаружи. А снаружи был ад. Гномы, которые ещё несколько лет назад были образцом для подражания, великими воинами и защитниками, превратились в ужасных созданий не знавших ничего ни о чести, ни даже о морали. Тех, кого им удавалось ловить, они убивали прямо у стен, так чтобы укрывшиеся внутри могли слышать, как одного из жителей их города буквально пожирают заживо. Всё это чередовалось со штурмами резиденции, во время которых они с трудом и потерями добывали себе оружие с тел убитых «потерянных». Но, как и битвы в черте города, исход их обороны был предрешен заранее.

Кили часто перечитывал свой дневник в последние дни и в конце концов ему удалось связать, предсказание жреца, что впоследствии резко возвысился и стал близок с Солдрином по чьему приказу и был вырезан Карак-Удан. Жаль он понял это слишком поздно и всё, что он мог сделать с этим знанием — с большей точностью проклинать тех, кто разрушил его город и обрек всех его жителей на страшную смерть.

Прочитав последнюю запись Бибитаг, закрыл ветхий дневник и остался молча стоять. Остальные гномы, собранные Торбаром, с мрачными лицами обдумывали услышанное.

— Получается, те неизвестные, которых вы встретили во время экспедиции и есть «потерянные» о которых упоминается в дневнике Кили? — спросил один из пришедших.

— Их потомки, — поправил его Торбар, — исходя из записей Кили трансформация предателей была сильной, но это по-прежнему были гномы. Те же кого встретили во время экспедиции на гномов почти не походили, поэтому я бы предположил, что это их потомки, изуродованные… дорогой, которую выбрали их предки.

Тарас слышал о дневнике Кили впервые. Последние дни он посвятил тренировкам, а Бибитаг, занимающийся изучением найденных книг, общался только с гномами: по реакции можно было понять, что участники экспедиции уже знали о чем будет рассказывать исследователь. Такой вариант не был первым в списке его собственных предположений: колебался между третьей и второй строчкой. Потерянные оказались очень сильными физически и весьма крепкими — это отличительные черты расы гномов. Они жили в городе гномов, обладали схожими чертами и, как бы уродливы не были, что-то от гномов в их внешности осталось.

Но его всё это время больше беспокоило другое — его левый глаз. Он зудел с самого прихода Торбара. У него была такое чувство, что кто-то наблюдает за ним, но как только он начинал прислушиваться к своим ощущениям, то тревога отступала. Все гномы, даже из отряда Торбара, внимательно слушали Бибитага. Женя тоже увлекся историей.

Пока гномы расспрашивали участников экспедиции об их находках, Тарас ещё раз оглядел комнату. Бролог, Кроран и пришедший Дондар сидели за столом с противоположной стороны. Рядом — рунный маг и ещё одна женщина гном, с татуировками, покрывшими почти всю кожу. Бибитаг и Торбар у горна, а остальные расположились кто-где. Единственный пятачок свободного места — рядом с положением бессмертных, к которым пришедшие испытывали смесь пренебрежения и недоверия.

Вольный сделал небольшой шаг вперед. Ощущения чьего-то взгляда на себе снова стрельнуло в сознании. Больше он не сомневался. Меч вылетел из ножен резким движением и рассек пространство вокруг, пока не напоролся на неожиданную преграду. Лезвие замерло прямо в воздухе, забурлившим рядом с лезвием. Вторая рука с раскрытой ладонью устремилась в ту сторону. Мана из ядра потекла самым большим потоком, на который были способны энергетические каналы, вошла в ладонь и… замерла. Вся мана в его теле остановилась. Тарас не мог ни использовать магию, ни пошевелиться, даже глазом моргнуть, пока перед ним из воздуха проявлялась фигура.

— Замерли! — рявкнул Торбар, когда гномы в комнате мгновенно вооружились и приготовились убить незваного гостя.

Лицо незнакомца скрывал капюшон плаща и шлем-маска в виде какого-то клыкастого демона. Одна рука держала лезвие клинка Вольного, а вторая поднята над головой с жетоном в ладони.

— Вижу командирские замашки в тебе не угасли, Торбар. — Голос был мужским и слишком спокойным, для того, кто окружен толпой гномов источающих явную готовность проломить ему череп. Рыжеволосая гномиха уже замерла напротив него с двуручным двулезвийным топором, готовая одним движением вспороть брюхо.

— Без моего приказа в бой не вступать. Это один из капитанов тайной службы императора.

— Правильно, — незнакомец медленно убрал жетон, внимательно наблюдая за толпой перед собой, — для всех здесь будет лучше, если обойдется без крови.

— Маграмин, — позвал Торбар.

Рунный маг поднялся со своего кресла. Перед его лицом зажглись несколько рун. Незнакомец резко повернул голову к Торбару.

— Не стоит этого делать, — предупредил агент тайной службы с едва заметным намеком на беспокойство в голосе.

— Ты сам сюда залез, Инти. И раз уж показался, можешь даже не рассчитывать, что сможешь уйти отсюда пока я тебя не отпущу. Теперь покажи лицо и говори зачем явился.

— Ты знаешь, что я не могу, — запротестовал незваный гость, — тот раз был исключением.

Торбар злобно оскалился.

— Правда хочешь узнать, насколько хорошо они меня слушаются?

Агент ещё раз пробежал взглядом по напряженным лицам собравшихся гномов. Многолетняя выучка сразу подметила отсутствие Дондара, что сидел рядом с Брологом. Легионер был спокойнее остальных и все ещё сидел, правда взяв в руку топор.

— Ладно, — сдался мужчина. Он отпустил направленный на него меч и принялся снимать с себя шлем. К Вольному вернулся контроль над телом и ему пришлось рассеять волну маны в руке, что вызвало сильное покалывание до самого плеча. Тарас по-прежнему держал в руке меч, хоть незнакомец и не проявлял никаких агрессивных намерений.