Работа легкой не бывает - Цумура Кикуко. Страница 30

Вспомнив, как в детстве я коллекционировала карточки с репродукциями знаменитых гравюр укиё-э, которые вкладывали в пакетики шинкованных водорослей для отядзукэ, я внесла совершенно дилетантское предложение подготовить серию с известными картинами. Директор лишь улыбнулся, просто сказал: «Увы, мы вынуждены думать о затратах на печать», и этим все кончилось. Что ж, логично. Пакетики «Приморской сливы» были темно-зелеными, этот цвет выбрали специально, чтобы на нем отчетливее выделялся розовый оттенок кислой сливовой мякоти. Печать знаменитых картин потребовала бы множества других цветов, и я без труда представила, насколько от этого возрастут затраты на производство.

Мое предложение знаменитых картин директор отмел более-менее сразу, а вот следующее, по серии материалов о странных годовщинах «Что случилось сегодня?», побудило его обдумывать вердикт чуть дольше: «Неплохо, но не слишком ли сильная зависимость получается от времени, когда прочитан текст?» И он пояснил: когда читаешь в июне о каком-либо майском дне, ждать до наступления этой даты придется почти год, так что если годовщина не особо примечательная – сама по себе или для конкретного потребителя, – вряд ли она его всерьез зацепит. Даже если привести даты в соответствие со временем печати упаковки, наверняка обнаружатся значительные расхождения. И опять я усмотрела в его словах правоту. Мне показалось, что директор гораздо лучше меня способен выдавать идеи для текстов на упаковку, и я совершенно серьезно спросила, не мог бы он хотя бы в общих чертах обрисовать тему и предоставить мне доводить до ума детали. Но он скромно отказался: «Нет-нет, для этого я слишком стар».

Я так и не поняла, при чем тут возраст, но у меня сложилось впечатление, что директор весьма озабочен тем, чтобы упаковки оставались смелыми и оригинальными. Меня охватило желание объяснить ему, что это господин Киёта был смелым и оригинальным, а я – самый обычный человек, но я понимала, как жалко это прозвучит, особенно от человека, взятого на работу благодаря его заслугам в автобусной компании, и удержалась.

– Ладно, – сказала я, – если нам надо сделать тексты доступными для понимания каждого потребителя в возрасте от десяти до девяноста и вместе с тем позаботиться, чтобы они не были слишком пресными, может быть, нам обратиться к чему-нибудь узкоспециальному? Скажем… это только для примера, но как насчет известных психологических экспериментов, или вроде того?

– Да, вот это может подойти! – отозвался директор.

Еще не договорив, он уже начал подниматься, так что я поспешно замотала головой и добавила:

– В смысле, это же всего лишь один пример яркой крайности.

Словно опомнившись, директор кивнул, снова сел и сказал:

– Да, пожалуй, это немного чересчур, ведь правда же?

Вид у него был слегка разочарованный.

Наконец, сотрудникам для голосования предложили три варианта серий: «Самые маленькие страны мира», «Нобелевские лауреаты» и «Найди истоки слова!» об этимологии. Система голосования была проста: голосующие должны были написать название выбранной серии на листе бумаги и бросить его в урну, поставленную возле столовой. Голосовать было не обязательно, но я, понаблюдав украдкой за обедом, заметила, что довольно много народу пишет что-то в отрывном блокноте с логотипом компании, положенном возле урны, и бросает записки в нее. На голосование отводилось пять дней.

В конце каждого дня урну забирала к себе госпожа Отомо, которая присылала мне ежедневные результаты в виде текстового файла. В первый день было подано двенадцать голосов, из них «Маленькие страны» получили шесть, а этимология и нобелевские лауреаты – по два. На одном листке было написано: «Не цепляет», а на втором – «Как насчет ста знаменитых японских вершин?» Сто знаменитых японских вершин звучит неплохо, оценила я, а вот вторая записка меня обескуражила. Директор отреагировал на мои предложения с легким равнодушием, отчего у меня сложилось впечатление, что они и впрямь не фонтан, но когда мне заявили об этом совершенно открытым текстом, это все равно стало для меня ударом. Следующий день принес еще шесть голосов: два за «Маленькие страны», два за этимологию, ни одного за Нобеля, одну записку с вопросом: «Неужели нельзя придумать что-нибудь поинтереснее?» и еще один голос за сто знаменитых японских вершин. Получив по два голоса, японские горы и нобелевские лауреаты теперь сравняли счет. Возможно, завтра горы вырвутся вперед.

За обедом я призналась всем, кто сидел за тем же столом, что я, работая над серией международных фактов, не перестаю думать о записке «не цепляет» и предложении по ста вершинам, в итоге работа продвигается небыстро. Меня принялись дружно подбадривать, уверять, что все в порядке и что господин Киёта порой тоже падал духом, и что такая работа просто не может с самого начала идти как по маслу, но меня точила мысль, что никто из них так и не сказал, что в предложенных мною сериях нет ничего плохого. Из пятерых человек проголосовала только одна госпожа Уракава, самая младшая, мать двоих мальчишек шестнадцати и тринадцати лет: она сказала, что голосовала за «Найди истоки слова!», потому что подумала, что эта тема поможет ее сыновьям в учебе. Остальные отделались отговорками вроде: «Это важное решение, так что мне надо немного подумать, прежде чем голосовать» или «я всегда голосую в последний день». Выслушивать все это мне было тяжело: получить результаты как можно раньше оказалось бы легче в психологическом плане. Лучше бы они поговорили со мной прямо, а не осыпали бессмысленной лестью, старалась думать я, однако их слова по-прежнему крутились у меня в голове.

– Когда я в шутку предложила серию известных психологических экспериментов, директор, кажется, проникся.

– О-о, вот это неплохо! – воскликнула госпожа Тамада, откладывая палочки для еды и задумчиво прищурившись. Это она несколько раз повторила, что работа не может идти как по маслу с самого начала.

Я поспешила оправдаться:

– Беда в том, что я могу предложить таких экспериментов самое большее пять или шесть.

– Вот как? – Госпожа Тамада с разочарованным видом откусила черешок брокколи.

– Послушайте, главное, чтобы они были хоть немного своеобразными и не такими, как у других марок, – заговорила госпожа Тэраи, явно пытаясь подбодрить меня и выбрав для этого способ, который сразу же вменил мне чувство вины за несостоятельность.

Может, и вправду эта работа просто не могла сразу пойти гладко, и значение имело лишь некоторое своеобразие выбранной тематики, однако мне было ясно, что придерживаться наплевательского отношения с самого начала не выйдет. Даже если я умудрюсь более-менее справиться с текстами для «Приморской сливы», в следующий раз мне придется приложить гораздо больше усилий.

Закончив дневную норму «Интересных фактов о международных новостях», я приступила к изучению предыдущих работ господина Киёта. Все написанные им тексты хранились в офисном компьютере, но я подумала, что полезнее было бы увидеть их в деле, и отправилась в «Музей рисового крекера». Выходя из своего кабинета в туалет, я порой замечала в музее людей, явно отлынивающих от работы, потому и вошла туда с осторожностью, но, к счастью, сегодня в музее прогульщиков не обнаружилось.

«Музей рисового крекера» имел размеры среднего конференц-зала. Вдоль всех четырех стен располагались экспонаты, относящиеся к этапам развития компании, образцы продукции в витринах были выложены в хронологическом порядке. Как и следовало ожидать, более давняя продукция в витринах представляла собой муляжи, но экспозицию, относящуюся к последнему десятилетию, составляли настоящие образцы. Ассортимент крекеров за последние три года был представлен упакованными образцами в глубине витрины и их содержимым на первом плане, разложенным на круглом плетеном подносе. В центре помещения музея стоял пьедестал – настолько низкий, чтобы на него мог взглянуть сверху младший школьник, а на пьедестале был показан процесс производства основного рисового крекера со вкусом соевого соуса. В качестве продукции использовались пластиковые муляжи вроде тех, какие можно видеть в витринах ресторанов. Довольно искусно сделанный и сложный экспонат меня впечатлил. В одну из суббот месяца компания устраивала экскурсию по фабрике, и я предположила, что в ходе этой экскурсии участники посещают и музей.