Ваше Сиятельство 3 (СИ) - Моури Эрли. Страница 18

«Да» и добавил: «Спасибо, Еграм. Очень неожиданно и очень кстати!».

Не успел я вернуть эйхос на ремень, как он снова пискнул новым сообщением. Опять от Сухрова:

«А ты знаешь, что за тобой порывалась заехать Ленская?»

И следом: «Она спрашивала у Адашева, как найти твой дом, говорила будто ей по пути и у нее какое-то дело к тебе. И тут влез я, сказав, что сам собираюсь за тобой. Если честно, я приревновал. Хотя не должен был, ведь у меня есть теперь Артис. Извини, что влез. Вышло на эмоциях».

«И хорошо, что так», — ответил я. — «Если бы я приехал к Садам с Ленской, Ольга могла бы увидеть, что мы выходим из одного эрмика. Было бы много домыслов и обид. Я и так виноват перед ней долгим невниманием. Так что, считай ты меня спас от гнева княгини».

Говоря это в эйхос, я подумал о Талии и том каким бы мог оказаться гнев госпожи Ковалевской, если бы на похороны я заявился с Евстафьевой, и та повела себя не совсем прилично. Конечно, я друг Талии с детских лет и с моей стороны очень нехорошо не исполнить ее просьбу. Да, я не связался с Евклидом Ивановичем и пальцем не шевельнул, чтобы вызволить ее из домашнего заточения, но я не могу так часто потакать капризам баронессы. Ведь у меня имеются свои интересы. В них не входит появление Талии на похоронах и очень вероятный скандал там. Шевелилось во меня недоброе предчувствие: если Талия появится в Южных Садах Персефоны, то случится что-то этакое, способное потрепать нервы собравшимся там людям. Да, моя интуиция не на самом высоком уровне, но она часто работает.

Едва я это подумал и расположился за терминалом коммуникатора, как пришло сообщение от Талии Евклидовны. Верно говорят в одном из миров: «Вспомни черта, он тут же появится». Сейчас, прежде чем нажать боковую пластину на эйхосе, я попытался определить: баронесса будет возмущаться, что я до сих пор не связался с ее отцом или огорошит меня очередной безумной идеей? Интуиция подсказывала, что случится нечто третье. Оно звучало так:

«Бля*ь!» — радостно начала свою речь Талия Евклидовна. — «Я смогла сбежать из дома, представляешь! Вылезла в окно в сортире на первом этаже! Жирная я стала, еле пролезла. Надо худеть. Чуть новое траурное платье не порвала нах*й! Но все хорошо, не волнуйся! Сейчас добегу до Костромской и вызову эрмик. Да, кстати, Родерик ко мне приходил, прозрачный такой и смешной. Мы с ним подружились и подурачились немного. Сказал, еще ночью навестит. Так что, придется сегодня дома ночевать. Боюсь, не потрахаемся».

Я поспешил ответить, пока не стряслось непоправимого:

«Дорогая, ты за мной не заезжай. За мной уже выехал одноклассник. Извини, спешу».

На самом деле я «спешил», сидя перед включенным терминалом коммуникатора и думал, чем полезным занять себя до приезда Еграма. Прошить еще несколько эрминговых преобразователей? Коробка с ними стояла возле стола. Нет, вернусь к школьным дисциплинам: во вторник я все же собирался посетить школу, сдать два зачета и написать контрольную по математике. Я обязан завершить обучение в школе второго круга если не отлично, то очень хорошо, потому что я — Астерий.

Когда я открыл одну из последних лекций курса снова пискнул эйхос. Радостный голос Талии сообщил:

«Я немного задержусь, но обязательно буду. У меня есть сюрприз».

Сюрприз от Талии — это именно то, чего бы я не хотел сегодня получить. Я не стал ей отвечать, и вернул внимание к школьному курсу математики.

Еграм приехал минут на пять раньше. Я узнал его эрмик по характерному свисту электрогенератора на паровой турбине, донесшемуся в раскрытое окно. На минуту задержавшись перед зеркалом, я поправил ворот рубашки и лацканы на сюртуке, взял коробку с погребальной статуэткой и поспешил вниз.

На заднем сидении его «Катрана» — приятная неожиданность — сидела Артемида. Нет, конечно, не моя любимая богиня, а та девушка, которую мы вместе с Еграмом спасли из горящего клуба «Кровь и Сталь». Чаще ее называли Артис и выглядела она шикарно. Не зря граф Сухров запал на нее с первых минут, хотя тогда она была грязня, оборванная с жутким страхом на лице. А сейчас прямо красавица: милое личико в обрамлении фиолетово-пепельных волос, падающих на плечи кудряшками, пленительные, темно-оливковые глаза. Жаль, нельзя любоваться чужими девочками долго — не поймут. Я поздоровался, улыбнулся ей и сел рядом с Еграмом.

— Ну, рассказывай, что было вчера в Шалашах? — неожиданно спросил Сухров и дал команду своему извозчику ехать.

— Ты об этом уже знаешь? — удивился я, устраиваясь удобнее на скрипящей коже сидения.

— Как же не знать, если сведущие люди говорят, от стаи Лешего почти ничего не осталось. Говорят, ты там самого Родерика уложил. Правда, что ли? — Еграм приоткрыл окно, впуская легкий ветерок.

— Прости, я в то время не знал, что он знатный маг. Так вышло, — улыбнулся я. — Это потом уже, когда все закончилось, баронесса Евстафьева меня просветила.

— Да, он очень знатный. Говорят, один из лучших в Москве. Хотя может ему такую величину придавал Леший за то, что он работал на него. Думаю, ты знаешь: Леший жив, и Варга жив, с ними еще несколько их ближайших друзей. Их осталось мало, но в них много злости. Теперь вся злость стаи собралась в них. Думаю, они залягут на несколько дней, а потом постараются достать тебя. И еще… — он оглянулся, на эрмик, едва не перерезавший нам путь на Старолужской, — еще у Лешего помимо стаи много всяких знакомых, есть связи с очень влиятельными людьми.

— Еще бы, связи аж до князя Козельского Григория Юрьевича, — усмехнулся я, вспоминая разговор с Голицыным и князем Ковалевским.

— Увы, говорят, что так, — Еграм кивнул и поправил волосы, развиваемые ветром. — Говорят, твоей подруге баронессе…

— Евстафьевой, — подсказал я.

— Да, досталось там, — он поморщился, не желая произносить то, что вертелось на языке.

— Досталось, — согласился я. — И если бы это была не Талия, то другая на ее месте могла бы не выжить или потом наложить на себя руки. А Талия — особая девочка. Наверное, будет на похоронах.

Мы немного помолчали. Я знал, что граф Сухров знаком с ней: виделись несколько раз благодаря Дарье Грушиной. И даже как-то спорили из-за меня. Тогда, на какой-то вечеринке Сухров со своими друзьями уверяли, что я — слабак, а Талия злилась и кричала на них, доказывая, что я сильнее их всех. И права оказалась моя подруга, твердо стоявшая за меня. Да, она бывает невыносима и треплет окружающим нервы, но при этом в ней много своих достоинств, которые есть далеко не у каждого из нас.

— Подонки они, — качнув головой, сказал Сухров, глядя на проплывающие мимо улицы Свято-Царского района.

Мы уже подъезжали, впереди показалась стела из черного мрамора, возведенная над Тринадцатым Камнем Перуна. Там располагался храм Громовержца и небольшой сквер, а дальше за аркой Вечного Пути начинались сами сады Персефоны, большая часть которых занимало кладбище. Кладбище не слишком старое, поэтому здесь было мало родовых захоронений первого дворянства, а среди купечества, интеллигенции и иных состоятельных семей оно считалось местом достаточно престижным для погребений.

«Катран» Сухрова остановился на площади справа от арки. Площадь больше чем наполовину была заполнена эрмимобилями и виманами. Удобное для парковки место оказалось не так просто. Поэтому извозчик сначала высадил нас ближе к арке, собираясь заняться вопросом парковки потом.

— Ты знаешь куда идти? — спросил я Еграма, когда мы остановились в тени высокой черной статуи, символизирующей Покой. Вторая, олицетворяющая Вечность, возвышалась по другую сторону прохода.

— Да, шестнадцатая западная аллея. Там дальше увидим, — сказал он, взяв за руку Артис проходя под аркой. — Будет почти весь наш класс. Не придет только Подамский и Романович.