Пророк тёмной жрицы (СИ) - Кениг Алексей Л.. Страница 102

Однако каким бы могущественным не казался Баламар жителям Мьяны в тот день, лишь искушённые в магии люди могли осознать, насколько невероятны способности Повелителя душ. Полчища призраков, барьер, что поражает всех бездушных существ, молнии и големы. Четыре заклинания, одновременно используемые, три разных типа магии, и Баламар, пусть и не без труда, контролировал всё это, каждая крупица энергии была подвластна его воле.

Но не всё шло так, как планировал старый маг. Несмотря на его старания удержать всю эту свору сумеречных зверей на площади, кое-то из тварей всё-таки смог проскользнуть мимо духов и големов и ворваться в полуразрушенный дом старосты.

Как только Эдвард покончил с последним чернокнижником и уже собирался бежать в соседнюю комнату, из которой доносилась аура чёрного камня, что был у старосты, в дом ворвались три сумеречных зверя. Первая бестия, что ринулась вперёд, тут же получила серебряную пулю в лоб и упала замертво. Две твари в это время обошли сбоку, пытаясь окружить свою жертву, и набросились, вытянув свои острые когти вперёд, но пророк отпрыгнул назад и выстрелил из пальцев, как из пистолетов, «серебряной кровью». Ещё два трупа, только на этот раз они уже не встанут.

Покончив с нежитью, пророк помчался за старостой в ту комнату, где был чёрный камень, но стоило возрождённому открыть дверь, как по его груди полоснули острые когти сумеречного зверя. Эдвард отшатнулся, прижав руку к ране, из которой потекла кровь. Только собрался испепелить живого мертвеца, как сзади другая тварь клыками вцепилась в плечо пророка, разгрызая плоть до кости. Всего мгновенье промедления, и та нежить, что стояла впереди уже обгладывала ногу. Эдвард вопил от боли, но изо всех сил старался привести в действие магическую силу, однако разум был настолько затуманен телесными муками, что всё было напрасно.

— Презренная нежить! — Зазвучал эхом голос Эдварда. — От вас огонь мой не оставит и следа, пылает яростно моя душа!

В тот же миг всё тело пророка окутал необычайно жаркий огонь, который перенёсся на сумеречных зверей и в считанные секунды превратил их в пепел. Не обращая внимания на раны, Эдвард бросился в комнату, где должен был быть староста, но там никого не было, только чёрный камень лежал на столе, испуская слабую ауру Богини.

Зубы пророка заскрежетали от злобы, обуреваемый яростью он начал громить всё в этой комнате, пытаясь найти подземный лаз или потайной ход, что вёл наружу. Хоть что-нибудь должно было отыскаться, ведь староста как-то смог убежать из комнаты, в которой даже окна не было. От огня кровь запеклась, но сами раны не зажили, и Эдвард не стремился использовать «регенерацию», а лишь продолжал крушить.

За спиной послышался вой, ещё несколько сумеречных зверей забежали в дом, думая, что пришли за жертвой, но явились на встречу со смертью. Пламя заполнило всю комнату. Живые мертвецы, охваченные, огнём визжали и бились в агонии, сжигаемые их естественным врагом, а когда они, наконец, свалились на пол, полыхал уже весь дом. Магическое пламя, глубоко въевшееся в древесину, стало природным.

На площадь Мьяны, где шла ожесточённая битва с «Чёрным Солнцем» подоспели трое перерождённых. Юные маги ещё не успели восстановиться после боя с гиперией, но поспешили откликнуться на зов пророка, коль их деревне угрожает опасность. Однако явившись на поле боя, они не решились присоединиться к сражению, лишь в оцепенении созерцали буйство Баламара, с которым они когда-то хотели сразиться на дуэли.

На фоне всего этого хаоса стоял горящий дом, из которого доносились злобные вопли, и раздавался грохот, а пламя то и дело вырывалось наружу, словно там отворились врата в ад, и лишь Создателю известно, что за демон там беснуется. Стены и крыша превратились в решето, но каким-то чудом жилище всё ещё не развалилось.

— Отец! — Закричал Стэн. Осознание того, что горит его дом, привело юношу в чувство.

Пока молодой кудесник пытался сдерживать пожар своим ветром, Анна поспешила на помощь, закружила потоки воздуха, создав вихрь, и направила вверх, чтобы огонь вышел наружу и рассеялся. Казалось, что это бушующее пламя вот-вот погаснет, и они смогут осмотреть дом, может быть, староста ещё жив, но в этот момент нечто со злобным рёвом изрыгнуло пламя, превратив стену в угли, после чего обрушилась крыша.

Из-под завалов что-то сверкнуло, а после обломки дома взорвались, разлетевшись в щепки, которые на лету превращались в пепел. Из догорающих развалин жилища главы деревни вышел Эдвард, представ перед всеми в своём истинном обличии. Не было больше одежды, которая скрывала его внешность, а то, что ещё оставалось на теле, обратилось пеплом, и рассыпалось при малейшем движении или дуновении ветра. В одной руке пророк держал свою деревянную маску, от которой остались лишь угли, а в другой — чёрный камень.

Селяне, вновь стали собираться на площади, и увидев Эдварда, они пришли в ужас, ведь они узнали в нём Брина, но сейчас человек перед ними не был похож на того мальчика с доброй улыбкой и ясным взглядом. То было разъярённое существо, лишь внешне выглядевшее как человек. От тела исходил страшный жар, испаряющий воду в воздухе, земля под ногами мгновенно высыхала, а глаза горели пламенем гнева. Красные шрамы в виде трещин светились на серой коже, а серебристые волосы, отросшие до плеч ещё во время медитации, развевались на ветру.

Толпа селян тут же ощетинилась вилами, никто не знал, чего ожидать от этого существа. Некоторые из них были очевидцами возгорания Брина, они видели, что стало с телом бедного мальчика, а теперь он стоит перед ними. Нежить? Новый вид сумеречного зверя? Их предводитель? Такие мысли посещали жителей Мьяны, и в этом не было ничего удивительного, если посмотреть на разгрызанное до костей плечо и ногу. С такими ранами живые люди не ходят так просто.

— Погаси своё пламя! — раздался голос Баламара. — И раны залечи. Людей пугаешь, дурень!

Эдвард посмотрел на своё плечо и руку, что беспомощно висела, едва подёргиваясь. Мышцы и сухожилия были выедены, а ключица вырвана, подмышечная впадина пробита когтем, а лопатка сломана. Нога выглядела чуть более оптимистично, просто местами были глубокие укусы, из-под которых проглядывала кость.

Стоило пророку опомниться, как его ярость угасала, а боль усилилась. Эдвард погасил своё пламя и использовал «регенерацию», после чего его раны стали затягиваться, раздался хруст, и рядом с плечом на месте вырванной ключицы начала расти новая кость. Селяне в этот момент вовсе лишились дара речи, не понимая, что происходит, является ли врагом то, что стоит перед ними, или же нет, ведь это серое существо прислушалось к словам Повелителя душ.

— Принесите одежду, кто-нибудь, — обратился Баламар к жителям Мьяны. — Дайте моему бестолковому ученику прикрыть срам. А то вышел, в чём мать родила.

Пара селян, что жили поблизости, поспешили домой за вещами, которые остались от их выросших детей, остальные стояли на площади. Некоторые с облегчением выдохнули, услышав, что серый человек перед ними — ученик Баламара, а другие продолжали с настороженностью смотреть на того, кто раньше был мальчиком по имени Брин, крепко сжимая вилы в руках. Третьи же с любопытством наблюдали за тем, как быстро заживают раны этого странного человека.

— Что произошло? — С дрожью в голосе спросила Анна, обращаясь к Эдварду. — Не только здесь и сейчас, но и вообще. Почему ты так выглядишь?

— Моё тело было слишком слабым, чтобы выдержать пробуждение магической силы, и моя внешность — последствия самовозгорания. Если бы не она, — Эдвард показал Анне гримуар Арсхель. — Я был бы мёртв.

— Но… мы ведь тебя похоронили, — донёсся неуверенный голос из толпы.

— Да, точно, похоронили. Однако Орт и Хван решили, что мой гримуар слишком ценный, и неразумно оставлять его в моей могиле, поэтому ночью пришли за ним. Однако всё закончилось тем, что они оба заняли моё место.

— Да плевать на это! — Взревел Стэн. — Что с моим домом? Что с моим отцом?

— Староста — предатель, — последовал незамедлительный ответ пророка.