Судьбы местного значения (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович. Страница 15

— Ты чего тут, Машутка? — выдохнул он, приблизившись. — Все уж убежали. Немцы рядом.

— Дядя Ваня, помоги! — сквозь слёзы попросила Маша. — Он последний остался.

— Как же так? Забыли что ль? — пробормотал старик, помогая уложить парня ровнее. — А сдюжишь!

Не отвечая Маша укрыла парня одеялом с головой и схватила ручки.

— Взяли!

Подняли носилки и засеменили к выходу. Руки почти сразу пронзило болью, но Маша закусила губу. Терпеть, надо терпеть! Вот уж выход, спуститься по ступеням, осторожно, чтобы раненого не уронить. Взрыв, осколками обстригло кусты около крыльца. Маша вздрогнула, но носилки удержала. Послышался лязг гусениц — что-то большое ехало по улице. Длинными очередями стрелял пулемет. На той стороне промелькнули серые фигуры.

— Немцы! — выдохнул дядя Ваня. — Налево, Маша, налево!

Протащили носилки вдоль корпуса, прячась за кустами акации. Не доходя до угла, дядя Ваня остановился. Носилки положили на землю. Старик пристально посмотрел сквозь кусты.

— Немцы. Спрятаться надо.

Он повернулся и шагнул к деревянному щиту, прикрывавшему проход в цоколь. Откинул незатейливые крючки, служащие запорами, и отодвинул щит.

— Спрячемся тут пока.

Они затащили носилки в подвал. Старик придвинул щит, закрывая проход, и прильнул к щели.

— Только бы немцы сюда не сунулись.

Бой в городе не стихал, и стреляли совсем недалеко.

— Наши где-то рядом, — прошептал дядя Ваня. — Немцев пытаются задержать.

— Так может за помощью сбегать? — спросила Маша.

— Надо бы… — согласился старик. — Тихо!

В щель обзор не ахти, но разглядеть, что происходит можно. Во двор вкатился бронетранспортер. Из него выскочило пять солдат, а пулеметчик нацелил пулемет на корпус. Одновременно послышались шаги по коридорам. Очевидно, немцы проникли в госпиталь через разбитые окна и теперь проверяют пустующие палаты и кабинеты.

— Чисто! — крикнули где-то. — Все русские сбежали!

Солдаты, стоящие у корпуса опустили оружие. А Маша и старик переглянулись. Что-то упало над ними, и кто-то выругался по-немецки. Послышались голоса. Маша прислушалась. Немецкий она изучала, но с языком были проблемы, давался трудно, однако часть сказанного была вполне понятна.

— Эй, Карл, это больница, а не туалет! — крикнул крупный немец с автоматом. Он стоял напротив корпуса и смотрел на окно.

— А тебе-то что? — послышалось сверху.

— Тут возможно наш госпиталь будет, а ты гадишь.

— Пригоним русских — уберут. Эй, Михель, смотри!

Пулеметчик посмотрел направо, и резко развернул пулемет. Прогрохотала короткая очередь. Полетели сбитые ветки и листья, кто-то вскрикнул, и наружу вывалилось тело. Дядя Ваня скрипнул зубами, Маша чтоб не вскрикнуть зажала ладонью рот. В убитой они узнали Евдокию Михайловну. Наверное, она не успела уйти и спряталась в кустах…

— Швайне! — выругался солдат и подошел к телу, пнул. — Это просто старуха.

— Что тут происходит? — властно спросил кто-то, спускаясь с крыльца.

— Михель, русскую ведьму пристрелил, господин фельдфебель.

— И все? Больше никого? Здание проверили?

— Яволь, все русские сбежали.

Интенсивность стрельбы неожиданно возросла. Бахнули несколько разрывов совсем недалеко. Фельдфебель скомандовал «Вперед» — часть солдат скользнула на улицу, часть запрыгнула в бронетранспортер, и машина двинулась следом. Через минуту двор опустел.

— Пора, дядя Ваня, — прошептала со всхлипами Маша. — Я задками пройду, найду наших. Должны помочь, ведь нельзя парня бросать.

— Нельзя… — вздохнул старик. — Ты халат-то скинь, белое далеко видать…

Он осторожно сдвинул щит, высунулся, осматриваясь.

— Никого. Иди, дочка, дай бог тебе наших найти…

Крапива оказалась необычайно жгуча. Нырнуть в крапивные заросли пришлось — кто-то вышел из-за дома. И разрыв, что бабахнул громко, заставил присесть. Отчаянно затирая ладошкой ожоги, Маша свернула к оврагу. Тут хоть лопух растет, и никто не ходит. Стрельба то стихала, то возобновлялась, и надо было обойти этот бой. Так дядя Ваня посоветовал. Наши должны быть по ту сторону.

Пройдя вдоль оврага, Маша выбралась на околицу. Осторожно выглянула из кустов — на улице никого. Где-то впереди стреляют, значит надо туда. Побежала вдоль, прижимаясь к жердяной ограде. Дома на улице как вымерли — жители, что не ушли, попрятались в подвалах и погребах. Добравшись до первого перекрестка, осмотрелась.

Пулеметная очередь и частые выстрелы вдруг загрохотали позади. От неожиданности Маша бросилась на землю. Бахнул взрыв, заложило уши. Взвизгнуло, и от жердины полетели щепки. Девушка вскрикнула и собралась перебежать на другую сторону улицы. Только поднялась, как что-то с треском воткнулось во второй от перекрестка дом, и тот вспух…

Маша потрясенно смотрела на разлетающиеся бревна. Сруб дома сдуло словно тот был из легковесных спичек сложен. И одна из этих спичек вращаясь, словно городошная бита, влетела в крайний сад и легко смахнула разлапистую яблоню. Бревна все еще летели. И одно такое аккурат к девушке. Это зрелище завораживало, и пугало до дрожи. Грохот заложил уши, но сквозь него пробивался чей-то пронзительный крик…

Вдруг Машу подкинуло вверх. Она обнаружила, что кто-то схватил её в охапку. Затем бросок, короткий полет, почему-то через ограду, и прямо в крапиву. Не успела она опомниться от падения, и даже вскрикнуть от жжения, как чья-то рука вдавила её в землю.

- Лежи! — рявкнули властно.

Бах! Бах! Бах!

Выстрелы над головой заставили сжаться от страха.

- Вставай!

Машу подхватили под поясницу, поставили на ноги и толкнули в сторону оврага.

- Бегом!

И Маша побежала. Позади громко бабахнуло и вокруг засвистели пули. Кто-то бежал следом и матерился, затем болезненно вскрикнул. Маша обернулась. Боец, зажимая рану на ноге, хромал следом. Девушка подскочила.

- Перевязать?

- На…! — рявкнул боец, — Бегом!

Тогда Маша подхватила его под руку и помогла бежать. А позади частили выстрелы и непрерывно бил пулемет. Пули стригли заросли и кусты, но выше их голов.

- А-а-а, суки! — гаркнул боец. — Хрена вам, а не Дюжий!

В овраг за малым не свалились, слишком быстро с уклона бежали. И ранение помешало остановиться. Боец чтобы не ухнуть с обрыва, упал, и аккурат на раненую ногу.

Так много плохих слов Маша еще не слышала. В основном боец костерил немцев, заодно какую-то дуру, что аккурат в центр боя умудрилась влезть. И что стоит столбом, когда снаряд взрывается. Если не осколком, то бревном прихлопнуло бы точно. Повезло, что он ее заметил и, буквально, из под падающего бревна выдернул.

Маша покраснела. Только теперь поняв, что пока она кувырком летела через ограду, все ее прелести были всем напоказ.

Близкие выстрелы заставили поторопиться. Девушка помогла подняться бойцу, и они начали спускаться в овраг.

- Товарищ боец, — обратилась к парню Маша, — нужна ваша помощь. Из госпиталя ранбольного не успели эвакуировать, мы его в подвале спрятали…

Боец недоуменно посмотрел на девушку.

- Я-то не против помочь, даже за… — сказал и поморщился — неудачно ногой двинул, — но патронов нет, и не ходок сейчас.

- Как же тогда… — глаза тут же намокли, — пропадет ведь…

- Не реви, — буркнул боец, — счас доковыляем до точки, расскажешь командиру, он решит.

Но прежде им пришлось остановиться и перевязать рану, потому что штанина намокла, и уже хлюпало в сапоге.

- А ты молодец, — похвалил боец Машу, — толково перевязала.

- Я в госпитале санитаркой неделю… — засмущалась она, — меня Машей зовут. Кузнецова… я.

- А я сержант Николай Дюжий, — представился боец. — Это фамилия такая. Пошли, Маша Кузнецова, нам еще немного осталось.

Они прошли еще немного, продираясь сквозь густые заросли крапивы и лопухов. Затем лезли через ежевику. Та цеплялась за одежду как бешенная, особенно за бинт на ноге. Сержант шипел от боли — ногу и так при ходьбе дергало, а тут еще эта зараза.