Судьбы местного значения (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович. Страница 33

- Вполне возможно. Смотря что там… — согласился капитан. — А он не рассказывал?

- Нет, не рассказывал, — ответил Семен, и улыбнулся. — Говорил, что заветное слово знает.

- Заветное слово? Интересно. Ковалев! — крикнул Горянников, — Второго задержанного веди.

Затем капитан взглянул на Семена.

- Ты вот что, Сема, погуляй пока мы с Гороховым беседуем, но недалеко, — сказал он Бесхребетному, выделив последнее слово.

Когда Семен вышел, Сумароков произнес задумчиво:

- Что-то не вяжется история у бойца, как думаете, товарищ капитан?

- Да, странно выглядит. Но… — Горянников запнулся на мгновение, — как я говорил — Семена я знаю больше десяти лет. И только с положительной стороны. Не мог он предать. И ты сам слышал — он от «Феникса», а это пока все перевешивает. И с этим придется разбираться подробнее, но потом…

Семен вышел из дома, посмотрел на небо, глубоко вдохнул-выдохнул. С облегчением. Все-таки сработало слово-то! А то мало верилось. И хорошо, что кратко историю рассказывал, а то самому не верится — уж больно невероятно все.

Глянул на охранение — одни сержанты. Смотрят настороженно, ну так понятно — бдят. И тут видит Горохов, в сопровождении сержанта Ковалева подходит. Михаил смотрит вопросительно, и Семен в ответ весело подмигнул. Савельич улыбнулся и вошел в дом.

Куда пока податься — вопроса не стояло. Где сутки сидел, там и перекантоваться можно. Двинулся в сторону сруба, но местечко оказалось занято. У припертой доской двери стоял охранник в виде целого сержанта.

- Куда? — строго спросил Семена сержант.

- Да я тут сутки просидел, — ответил Бесхребетный. — Думал еще отдохну чуток.

- Теперь тут другие отдыхают, — буркнул охранник. — Найди себе другое место.

Семен хмыкнул, прекрасно поняв — кто тут «отдыхает», и пошел обратно к дому, где имелась лавка под окнами. Вроде с обратной стороны от светлицы, иначе — подозрительно на лавке отдыхать. Он сел устало, откинулся на стену сруба и пробормотал:

- Пропал Максим и хер с ним…

Глава 9

Лукин много раз бывал в переделках. Ходил на задержания, часто под бандитскими пулями бывал. Многое повидал. Взять хотя бы рейд под Зельвой…

И припоминая все сложные и опасные ситуации, вытанцовываются интересные выводы — успешность действий складывается из тщательной подготовки и небольшой доли везения. Как говорится — удача любит подготовленных, использующих во благо любой фактор, даже отрицательный, умеющих импровизировать на пороге смерти. Но в любом случае доля везения остается.

Пока группе везет, даже если считать потери. Основная задача выполнена — Маевский с Павловым из госпиталя эвакуированы. Успели в последний момент, и ничего, что, прикрывая отход, группа оказалась в окружении. И вдруг объявляется новый фигурант.

Когда девочка упомянула Феникса, то Лукин, решил, что ослышался. Искать по всем фронтам сведения по Фениксу и вдруг, словно из стога сена с первой попытки иголку найти. Подобные сюрпризы всегда настораживают.

Стало известно, что сама Кузнецова является простой санитаркой. Она рассказала, что раненый боец прибыл два дня назад в госпиталь без сознания. Документы обгорели, имя и фамилия не известны. Несколько раз приходил в себя. Попытка узнать имя ни к чему не привели — не помнил. Оно и ясно — ранение, контузия, обширные ожоги. И вдруг последний раз очнулся, узнал, что немцы рядом, потребовал найти командира из НКВД и передать слова — Феникс возродится. Значит, память вернулась? Хм, потребовал… но сам факт упоминания кодового слова не оставлял выбора.

Самое сложное, что фигурант на грани жизни и смерти, то есть нетранспортабелен, и находится с территории занятой противником. Но Лукин решился. Это стоило жизни его бойцам. Группа уходила, оставляя позади яростный бой. Сержанты осознавали, что они смертники, прикрывая отход группы. У каждого была припасена граната. А бой стих с последним разрывом. Это означало — все погибли…

Но на излучине ждали. До рассвета. И эти часы были самыми тяжелыми. Стоило ли так рисковать? Стоило! Как показали дальнейшие события. После трудного пути вдоль русла группа вдруг натолкнулась на немцев до взвода, расположившихся на противоположном берегу. Они весело барахтались в воде, и что-то происходило около дома. И тут противника атаковали пятеро красноармейцев. Их огнем поддержало еще несколько бойцов, но отчаянная атака была бы обречена, если б не его сержанты. В два ствола они сняли пулеметчиков на бронетранспортере и у мотоцикла, двоих в лодке, затем отстреливали немцев в воде, стараясь не задеть своих.

Как впоследствии выяснилось — это была группа окруженцев, под командованием лейтенанта госбезопасности, что уже несколько дней по лесам идет. Кроме нынешнего боя имели еще два столкновения с противником. Но без подробностей. Будет время — поговорим.

Все-таки отчаянные ребята — неполным отделением атаковать почти взвод противника! И причина этой атаки — распятый на косом кресте пожилой егерь. Смальчишничал лейтенант, хотя… припоминая собственный срыв под Зельвой, осуждать Чичерина не стоило.

Встреча этой группы тоже можно считать удачей. Как в последствии оказалось более невероятной, когда лейтенант вынул заветную тетрадь. Из жизненного опыта капитан знал — любая удача конечна. А в их ситуации вообще перебор. И теперь встал вопрос — как быть дальше. Двое раненых, девушка, и ребенок. По немецком тылу, в стороне от основных дорог, с таким составом еще ничего, можно двигаться. А если бой? Допустим, столкновения до фронта можно избежать, но как сам передок перейти? И не просто перейти, а вытащить живым фигуранта. Кроме того — сохранить тетрадь…

Тетрадку Лукин просмотрел быстро, но внимательно, припоминая и сравнивая с уже тремя известными. Почерк отличается кардинально. Судя по наклону — писали быстро, но аккуратно. Ошибок в грамматике и орфографии на первый взгляд не замечено. Редкость в нынешние времена, ибо многие командиры в рапортах пишут коряво и неграмотно. Стиль изложения очень похож на стиль в других тетрадях, но это пусть эксперты выясняют. По изложенной в тексте информации тоже есть совпадения. Особенности пока не выявлены — надо изучить подробнее.

Лукин вдруг обнаружил, что поглядывая в тетрадь, сломил веточку, заострил её ножом, и в зубах ковыряется. Надо же — сутки бешенного темпа, редкие перекусы черствыми сухарями и простой водичкой, голодное ёканье в животе, и вдруг — почти что пир…

Погибших красноармейцев похоронили на маленькой полянке у лесного ручья, где капитан решил сделать остановку. Могилу копали общую. И первым за лопату взялся Чичерин. Он же произнес последние слова. Правильные слова — за каждую жизнь, за каждую каплю крови… умеет лейтенант правильные слова находить. А потом его сержант помянуть предложил… и начал выкладывать — вареное мясо, сало, хлеб, и выпить имелось. Причем продуктов оказалось достаточно, чтобы сильно не экономить. Стало интересно — откуда такое изобилие, и лейтенант подробно поведал о деревне, расстрелянных красноармейцах и о сельчанах в овраге. Сержанты с девушкой даже жевать перестали. И теперь атака не казалась мальчишеством…

Выковыривая застрявшие меж зубов мясные волокна, капитан повторно просматривал страницу за страницей. Времени осталось немного, скоро надо дальше двигаться, но читать было интересно. Тут Лукина отвлекло позвякивание. Он посмотрел на Чичерина. Тот, убирая карту в планшет, выронил несколько немецких жетонов. Один кардинально отличался от остальных.

— Что это у тебя?

— Да вот, что-то вроде медальона, что у немца я забрал. Только необычный, не смертник. Не видел еще таких.

Взяв в руки медальон, Лукин сразу понял — что это, хотя только описание читал. Так, вот надпись «Sicherheitsdienst» и номер четырехзначный.

— Это Юрий Яковлевич не смертник, — пояснил Лукин, рассматривая жетон. — Это Erkennungsmarke, что в переводе означает — опознавательная марка. Или другими словами — номерное удостоверение. Непростое. Можно предъявить любому военнослужащему, любого звания и никто не вправе препятствовать действиям сотрудника. Понимаешь, что это значит?