Судьбы местного значения (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович. Страница 42
Пока фельджандарм показывал на карте маршрут, к ним подошел фельдфебель и гефрайтер, которых обер-лейтенант подозвал знаком. Оба тоже следили за пояснениями.
—… впрочем, можете рискнуть напрямую тут, — закончил Шталекер, кивая на правый поворот.
— Нет, благодарю. Мы рисковать любим, но прежде нам нужно побывать в Klimichy.
— Вам придется подождать, господин обер-лейтенант. В Klimichy пока еще русские.
— Но карта… — удивился офицер, осмотрелся, и незаметно подмигнул гефрайтеру и фельдфебелю.
— Наши штабные поспешили с картой, а русские были очень упрямы.
— О, да, мы очень упрямая нация! — улыбнулся обер-лейтенант.
— Что⁈ — удивился Шталекер и брызнул кровью.
Чичерин одернул клинок и, шагнув, выбросил его вперед.
— Майн гот! — прохрипел последнее слово пулеметчик…
Степаненко с Голубевым расправились со вторым экипажем быстро. Те немцы и звука не издали. С ганомага соскользнули бойцы.
— Быстрее, — выдохнул Чичерин, забирая у немцев планшеты, и блокнот у фельджандарма. — Тела на мотоциклы и вон к тем кустам откатить. Канистру снимите, бензин в бак перелейте.
— Ты чего вдруг резать их начал? — спросил Лукин.
— А блокнотик у немца интересный, товарищ капитан. Номер жетона немчик срисовал и проверил в блокнотике. Видать есть кое-какой учет. Оп-па, кровь пылью затрите!
Через минуту на перекрестке стоял только ганомаг. И вовремя — справа кто-то ехал — танк или бронетранспортер. Ждать не стали, поехали прямо.
Лукин с Чичериным сразу стали просматривать блокнот фельджандарма.
— Твою ж мать! — выдохнул капитан. — Это ж клад!
— Только тут одни сокращения.
— Понять можно, ну-ка карту разверни.
Чичерин вынул карту из планшета Шталекера. Развернули и стали сравнивать обозначения с записями. Затем удовлетворенно переглянулись, пролистнули пару листов, нашли запись, по которой фельдфебель сверял номера жетонов «EG „A“ SK 1B EK2–3 — ****; EG „B“ SK 7B, EK 8 — ****»
— Как я понял, EG — группа, а SK — это зондеркоманда? — спросил Чичерин.
— Именно! — кивнул Лукин. — И номера жетонов всех групп, что работают в зоне ответственности жандармерии. Смотри, тут и «Sipo» есть, то есть полиция безопасности, и номера жетонов службы безопасности «SD», даже номера других групп жандармерии «FG». Просто номера жетонов, но это нам многое даёт. И это не всё! Фактически в блокноте отражены все эволюции подразделений вермахта на этом участке!
— Тетрадь! — шепотом воскликнул лейтенант.
— Именно! — так же шепотом ответил Лукин. — Ты молодец, с блокнотом сообразил. Надо его вместе с картами в общую сумочку сунуть.
Так и поступили — аккуратно сняв проволочку с чеки и расстегнув горловину ранца, вложили блокнот с картами внутрь и вновь заминировали. Ранец сунули под ноги водителю.
— Голубев, если вдруг… ты знаешь, что делать.
Тот кивнул. Лица бойцов стали хмурыми. Все понимали, что будет, если вдруг случится это самое. Больше всего Лукина угнетало, что в группе мальчишка и девушка. И никуда их не деть. Только…
Лукин сместился вправо, наклонился к уху Абадиева и кое-что тихо прошептал, чтобы только боец слышал. В ответ на лице Умара отразилось — обижаешь, командир, так в джигите сомневаться!
— Внимание! — перебил Степаненко. — Подъезжаем.
Расположение пехотных батальонов началось ближе, чем через километр. Если бы кто-то из немцев смотрел в сторону тыла, то мог заметить, как вырезали пост фельджандармерии, но пронесло. В роще меж деревьев стояли палатки, ходили, лежали, солдаты. Много солдат. Располагались они в основном по правой стороне. Слева начиналась низина, и судя по мховым кочкам — болото. На карте тоже оно было отражено. Заметили лишь посты охранения. Зато справа — куда не плюнь, в солдата попадешь. Полураздетые, курят, веселятся. Ганомаг едет медленно и звук мотора ничего не глушит. Слышен смех. Губная гармошка играет. И вдруг эта толпа солдат, что полулежа отдыхала почти у обочины, дружно заорала:
— Труля-труля, труляля, если будешь дураком. Утру слезы наждаком!
На поваленном бревне сидел немец и наяривал на губной гармошке, а рядом другой горланил куплеты. Солдаты видели проезжающий мимо бронетранспортер с пулеметчиком и офицером. Но им на присутствие обер-лейтенанта было по-видимому наплевать. Певец с вызовом смотрел на проезжающий ганомаг и пел:
— Эй, смотри, какой суровый,
Чистый-бритый, в форме новой,
К нам приехал солдафон
Пахнет — прям одеколон!
Полураздетые солдаты весело скалились, глядя на офицера, курили, сплевывая в сторону дороги. Некоторые приплясывали. Вдруг один сорвался с места и побежал в кусты. Певец тут же отреагировал:
— Дисциплина, гигиена,
Все как надо, несомненно!
Что ж камрад-то прихворал?
Да понос его пробрал!
Часть солдат заржала, часть весело загорланила припев:
— Труля-труля, труляля, если будешь дураком, утру слезы наждаком!
Солдат бесстыдно «угнездился» не в самих кустах, а на самом виду спиной к дороге. Бойцы невольно поморщились, но больше никого это не смутило. Певец, же продолжал напевать:
— Ел он мало, что попало
Что бежало, что упало —
То не русский самолет,
То камрад струею бьет!
- Труля-труля, труляля, если будешь дураком, утру слезы наждаком! — звучал припев уже вслед.
— На частушки похоже, — сказал Степаненко. — О чем хоть пели?
Чичерин перевел только припев. Бойцы переглянулись.
— Наждаком утирать?
— Гранатами слезки получше утрутся.
— Кстати, — сказал Лукин. — Готовим гранаты. У нас их по три на нос. Скручиваем колпачки. И пусть под рукой будут. Проходить передок придется громко.
— Пройдем, чего уж! — весело сказал Тамарин. — Устроим немцам тарарам! Устроим кровавые слезки, йоп!
Березовая роща сменилась мелкой порослью, которая поредела, и ганомаг выкатился на обширную поляну. Впереди укрепления. По правую сторону дороги насыпи с брустверами из наполненных землей мешков, пулеметами и стрелковыми ячейками. По левой стороне на возвышенности окопы тоже мешками укреплены. Так же прикрыты мешками с землей позиции противотанкистов — две малых пушечки, 37-миллимитрового калибра. Где еще две, пока не ясно. Зато четыре пулемета на станке, прикрывали узкое дефиле и несколько ручных, позиции которых были видны.
Миновав позиции артиллеристов, проехали с десяток метров, и Лукин положил ладонь на голову водителя. Бронетранспортер остановился. Чичерин сделал вид, что осматривает в бинокль линию обороны противника, сам же украдкой примечал огневые точки немцев. Из-за борта выглядывали бойцы. Лукин тоже осматривал позиции.
Картина выходила печальная — фактически все позиции построены на сосредоточении огня на дефиле. Триста метров грунтовки простреливались со всех сторон. Особенно в самой узости, где к дороге вплотную подступало болото. Если рвануть через нейтралку прямо сейчас, то четыре станковых и десяток ручных накидают полный бронетранспортер свинца в какие-то секунды. И это если противотанкистов не учитывать. Одного прямого попадания снаряда достаточно, а пушек четыре!
Бронетранспортер выдвинувшийся почти к передней линии обороны не мог не привлечь внимание командования. К ганомагу подбежал унтерофицер.
— Фельдфебель Штайер, господин обер-лейтенант, — представился немец. — Гауптман Корф ждет вас в своем блиндаже.
Чичерин оторвался от осмотра позиций и посмотрел на фельдфебеля.
— Обер-лейтенант Эрих Шумберг, командир зондеркоманды айнзатцгруппы «б», — представился он в ответ. — Передайте гауптману Корфу, что уполномочен действовать в зоне ответственности второго пехотного батальона. Осмотрю тут все и явлюсь.
Немец, козырнув, убежал, а Чичерин вернулся к наблюдению. Теперь он сконцентрировал внимание на позициях РККА. Никаких намеков на укрепления не обнаружил, лишь в одном месте было что-то похожее на стрелковую ячейку. Отдаленно. Но это ничего не значит. Если подойти к маскировке не спустя рукава, то ни пулемет, ни противотанковое орудие до первого выстрела не обнаружить, а окопавшегося бойца там более. Самое хреновое, что при рывке можно и от своих же огрести. Стрельнут на всякий случай — мало ли вражина чего задумал. И ведь попадут, мать его!..