Птичка над моим окошком - Яковлева Анна. Страница 8

… Из сна Мотю вырвала все та же неуверенная рука, терзающая клавиатуру, и все тот же гнусный, рвущий душу голос павлина. Голос отсчитывал музыкальный ритм, выделяя сильную долю.

На часах еще не было восьми.

Чертыхаясь, Матвей потащился на кухню, хлопнул таблетку бромида, вернулся в постель и стал вынашивать планы мести.

Задавить фортепьяно легко можно хард-роком или металлом, но подскакивать в восемь утра с постели, находясь в отпуске, – этого они не дождутся, и Матвей дал себе слово не вставать.

Слово Матвей сдержал: время от времени накрывая голову подушкой, прослушал почти весь репертуар первой части «Школы игры на фортепьяно».

Под занавес соседи исполнили (довольно чисто, не вызвав внутреннего содрогания) «А кто у нас ум-ный, кто у нас разум-ный? Ваня у нас умный, он у нас разумный…». Видимо, любимое произведение.

Когда же за стеной установилась тишина, незамысловатый стишок засел в черепной коробке и крутился еще несколько минут: «А кто у нас ум-ный, кто у нас разум-ный…» – верный признак идиотизма. Чтоб тебя!

Затем мысль стала отклоняться от гениальных строчек, вилять, и Матвей снова заснул. И проспал бы весь день, если бы не нагрянула мать, вернувшаяся из Турции.

… Лидия Родионовна расцеловала чадо, пустила слезу радости и скрылась на кухне, откуда почти сразу понеслись звон посуды и головокружительные мясные запахи.

Матвей любил матушку, единственное, что не выносил, – ее навязчивое желание женить сына на очередном синем чулке.

Желание завладело матерью, еще когда Матюша поступил на первый курс университета. Мотивация у желания была странной.

– Женишься – станешь серьезным человеком, – с фанатичной верой в глазах твердила мать.

Матвей знал с десяток женатых ровесников, у которых в голове гулял ветер и которых жены – такие же безголовые, как и их мужья, – пытались воспитывать на свой лад. К концу второго семестра процент разводов в таких семьях приблизился к ста. Сын пытался возражать и приводил статистику, но мать в цифры не верила, она верила в исключительность сына и еще в мудрость соседа по даче Григория Ивановича Саморукова – ветеринара на пенсии.

Озабоченная холостяцкой жизнью сына, Лидия Родионовна советовалась с соседом, как с самым близким человеком. Кровная родственница – сестра – была далеко и не отличалась умом. А Григорий Иванович всегда так мог объяснить и посоветовать, что Лидия Родионовна сразу понимала: все будет хорошо, главное – не сдаваться.

Уже одно то, что Григорий Иванович принял горячее участие в судьбе единственного сына, говорило в пользу соседа. Волею случая Григорий Иванович поставлял Матюше невест. Внучатая племянница Люся и дочь покойной супруги от первого брака Азалия – это были протеже Григория Ивановича.

Поводом к этому стала измена Жучки (вечной спутницы Григория Ивановича, пегой кривоногой и злобной псины, отдаленно смахивающей на таксу) лысоватому кобельку по кличке Зяма с залетным кобелем.

Залетный был другой весовой категории, на корпус выше, и в процессе все время ронял Жучку, а она валялась между лапами у избранника и не выказывала неудовольствия – совсем наоборот, была на все согласная.

Стоя в сторонке, Зяма заходился беспомощным лаем.

Глядя на это безобразие, Лидия Родионовна в сердцах обозвала Жучку проституткой и плюнула, на что Григорий Иванович мудро заметил:

– Жучка только выбирает сильные гены – таким образом она участвует в эволюции. Точно так же ведут себя женщины и мужчины. Инстинкт.

Под впечатлением от этих слов Лидия Родионовна доверилась старичку полностью.

В своих рекомендациях Григорий Иванович опирался на науку об инстинктах – этологию:

– У мужчины при виде красивой женщины в три раза увеличивается этот… – старичок с задумчивым видом поскреб бровь, – зрачок. Если при виде девушки расширяется зрачок – ее нельзя брать в жены, потому что это будет один геморрой: такая девушка привлечет и других самцов. На какую девушку зрачок не реагирует – ту смело можно брать в жены. Вот так мы и вычислим будущую жену вашему Матвейке.

– По вашим зрачкам? – неумело маскируя ревность под удивление, спросила Лидия.

Видимо, отставной ветеринар Саморуков особой чуткостью не отличался:

– Нет, зачем? По зрачкам Матвея. Вы будете наблюдать, как он реагирует на девушку, и увидите.

Результаты наблюдений ввергли Лидию Родионовну в крайнее сомнение: зрачки Матвея при виде Люси сузились, а при взгляде на Азалию вообще закатились. По теории, апологетом которой был Григорий Иванович, получалось, что из обеих девушек могли получиться отличные жены.

Вот только Матвей об этом слышать ничего не желал.

Стычки сына с матерью носили мирный характер, пока мать не притаскивала в дом очередную синечулковую девицу.

От девицы обычно за версту несло венцом безбрачия, на что указывал матери Матвей по окончании визита.

– А какая тебе нужна? – горячилась матушка. – Красавица? Так на красавицу все будут пялиться. Оторва и шалава? Чтоб задом крутила? Так она ж не только у тебя под носом задом крутить станет, сынок, а при любом удобном случае. А французы говорят: хочешь спокойной жизни – женись на некрасивой.

– Какая же это спокойная жизнь, если муж все время левачит? Так инфаркты мужчины и получают – от переживаний. Ну-ка, поживи с мыслью, как бы не засветиться, не погореть и не проколоться. Отсюда и ранняя смертность среди мужчин, – с серьезным видом стращал матушку Матюша, разбивая наголову Григория Ивановича с его стройной прикладной теорией.

– Свят-свят-свят, – пугалась Лидия Родионовна, но попытки подыскать себе невестку понеказистей не оставляла.

… С трудом разлепив глаза, Матвей принял душ и побрел на кухню. Внутренний голос шептал, что семь месяцев матушка провела в поисках невесты и сейчас начнется артобстрел.

Предчувствие его не обмануло.

Поставив под нос Матюше тарелку с двумя румяными толстобокими котлетами и пюре – желтым, как на картинке в поваренной книге, – мать налила сока в высокий прозрачный стакан для коктейлей, поставила локти на стол и с умильным выражением понаблюдала, как сын все это наворачивает.

– Господи, худющий-то какой, – вздохнула она и смахнула навернувшуюся литровую слезу.

– Нормальный, – прогудел Матвей. Рядом с матерью Мотя вопреки здравому смыслу всегда чувствовал себя ребенком.

Вопрос с невестой мать начала вентилировать после первой порции котлет, причем подобралась к запретной теме, используя обходной маневр:

– Сынок, до какого у тебя отпуск?

– Пять месяцев, – интенсивно работая челюстями, отозвался Матвей, – как обычно.

– Ты деньги-то не транжирь, а то не хватит на пять-то месяцев, – для порядка сварливо напомнила мать. Тема денег была тоже взята на контроль еще в студенчестве, когда Матвей стал бегать на подработки.

– Мам, я хочу купить кабриолет.

– Кабриолет? – Перед мысленным взором Лидии Родионовны возник двухколесный конный экипаж. – Это еще зачем?

– Круто же.

– Да уж. Круче некуда.

– Это машина такая, – поспешил успокоить матушку Мотя, – с откидным верхом. Ну, как в кино.

– Как в кино? – внезапно рассердилась матушка. – Это же какие деньги-то! Или ты собрался всю жизнь на заработки мотаться? Сейчас начнутся дружки-приятели, девки-прилипалы, не успеешь оглянуться, а денег-то и нет! Уже, поди, половина осталась?

– Да я всего несколько дней как дома, – возмутился сын, – ничего еще не потратил.

– Ешь, ешь, сынок. Вот и хорошо, и не трать. Может, на свадьбу понадобятся, – плавно съехала на излюбленную тему мать.

Котлеты, пюре, отвлекающий маневр – удар! – Матвей зазевался и пропустил первый бросок по воротам.

– На чью свадьбу? На твою? – не сразу нашелся он.

– Поговори у меня. – Мать притворно замахнулась полотенцем. Она любила, когда сын заговаривал о ней как о потенциальной невесте. – Мне уже пора внуков нянчить.