Берег тысячи зеркал (СИ) - Ли Кристина. Страница 6

— У меня есть для тебя еще мно-о-го сюрпризов, — подмигиваю, а Ханна расплывается в нетерпеливой улыбке.

— Мы поедем в Пусан? Да? В ту бургерную?

— Нэ, — киваю.

— И ты мне купишь самый огромный стейк? — Ханна прищуривается, а я снова киваю.

— А что скажем хальмони*(бабушке)? До Пусана ехать далеко, а сейчас обед.

— Мы едем сперва к маме, Ханна. Хальмони знает, что мы задержимся, и вернемся поздно, — отвечаю, замечая, как взгляд малышки наполняется грустью.

Потому решаюсь, и, не теряя времени, достаю подарок. Ханна замечает это, а осмотрев футляр небесного голубого цвета, немедленно вскидывает взгляд.

— У мамы был такой же, — открываю футляр, и показываю Ханне кулон, чувствуя, что боюсь.

Я ужасно боюсь ее реакции на подобную вещь, а слезы своего ребенка не выносил никогда. Как только Ханна начинала плакать, казалось, что я опускаюсь в кипяток. Все естество кричало о том, что я обязан остановить этот плач любым способом. Дать ей все, лишь бы она больше никогда не проронила ни одной слезинки.

— Это… Он, правда, такой же, как носила омма*(мама)? — ее голос дрожит, а по щеке быстро стекает первая слеза.

Киваю опять, пересиливая боль от такой картины. Не могу смотреть, как она расстраивается, как грустит, как с крохотного личика исчезает улыбка. Только хочу обнять ее, как Ханна сама бросается ко мне в руки, крепко обнимает, и шепчет:

— Камсамнида, абуджи… *(Спасибо, отец…)

С этими словами, я забываю о реальности вокруг, напрочь. Я знаю, что мне снова придется ее бросить. Не привык лгать самому себе, и называю вещи своими именами. Каждый раз уходя, я бросаю дочь. Каждый раз, получая приказ, я расплачиваюсь за ее одиночество, своей кровью. Каждый раз, возвращаясь обратно, я совершаю грех, когда ухожу опять. Но иначе не могу. Я хочу дать ей будущее достойное моей малышки. А став рыбаком, или обычным рабочим, не смогу этого никогда. Потому я буду совершать этот грех снова и снова. Не жалея ни себя, ни свои силы, я не брошу небо никогда. Только чтобы дать Ханне не просто будущее, а позволить ей выбирать, из тысяч его дорог, ту, которую она захочет сама.

Я знал, на что шел, когда смотря на нее в колыбели, дал Ханне клятву, а через двадцать четыре часа произнес присягу на плацу. У меня не было больше жизни. Она умерла с Бон Ра, а искать другую женщину, чтобы заменить дочери ее мать, я считал глупостью. Не хотел больше ни отношений, ни семьи. Как не хочу и сейчас. Имо и Бон Ра стали единственной семьей, которую я считал своей. Лишь одна мысль грызет все больше. Она снедает сердце, а иногда я чувствую себя потерянным, думая над ней.

Я превращаюсь в камень. Я одинок уже не просто снаружи. Я стал холоден даже внутри. Отчасти я понимаю почему. Каждый раз, бросая своего ребенка, я раскалываю себя на части. Каждый раз, тихо поднимаясь еще до рассвета, и приоткрывая дверь в ее комнату, от меня откалывается новый кусок. Он рассыпается, как каменная крошка, а уходить становится все привычнее и легче. Раньше это пугало, сейчас уже нет. Можно ли бояться отсутствия страха? Вероятно, да. Ведь именно собственная черствость приводит в ужас, а следом окунает в спокойный холод принятия.

Оставив записку на столе дочери в это утро, я продолжаю нашу игру. Взгляд касается спящего личика, а потом снова обращается к белому листу.

"В этот раз тебя ждет сюрприз. Я долго не разрешал играть со стеклами, боялся, что ты поранишься. Но ты стала совсем взрослой, Ханна, и все равно меня не слушаешь, выкладывая новую мозаику осколками зеркал. Я видел их позади дома. Хальмони, конечно, упорно пыталась отвлечь, но я все равно спустился на причал к лодке. Ограда нашего дома сверкает, как маяк, а я не доволен. Но рад, что ты проявила упорство, и должен признать, что мозаика очень красива. Ты умница, но, больше не смей сама разбивать стекла и зеркала. Это опасно, а ты девочка. Могут остаться шрамы, если ты поранишься. Дядя Ки Шин передаст тебе еще один мой подарок. Это поможет сложить новую мозаику. Настоящую, из качественных материалов. Безопасную, и не одну.

Папа."

Глава 1

Весна 2021 года

Спускаясь по трапу последним, осматриваюсь в поисках Джеха. Он покинул кабину первым, чтобы помочь бортпроводникам, но так и не вернулся обратно к борту. В глаза сразу бросается пустынность посадочной полосы. Это говорит о том, кого мы сопровождаем.

Я не люблю браться за подобные операции, но теперь придется. Ранение дает о себе знать все чаще, а головные боли пока не позволяют вернуться в небо полноценно. Однако, я и не надеялся на лучшее после произошедшего во Вьетнаме. Только безумец, смог бы выжить в тропической реке, полной всякой дряни. Вероятно, я безумец, ведь выжил.

— Кан Чжи Сан-ши? — за спиной внезапно звучит женский голос.

Прихватив удобнее папку с документами и легкий багаж, я поворачиваюсь, встретив взгляд кореянки. Подобное очевидно. Женщина обращается ко мне на чистом хангуго, в котором я улавливаю сеульский акцент.

— Здравствуйте. Чем могу помочь? — сухо ответив, киваю незнакомке в поклоне.

Женщина тем временем не спеша огибает пространство под трапом, а остановившись напротив, протягивает аккуратную ладонь, представляясь:

— Сара Ли Паркер. Я отвечаю за расселение корейской делегации во время конференции.

— Приятно, — произношу спокойно, игнорируя руку женщины.

Не даром я расслышал сеульский. Скорее всего, она училась в Корее, но родилась не в ней. Странное чувство касается груди, на короткий миг, сдавливая ее. Оно результат обиженного взгляда женщины. Сара красива и достаточно мила. Я бы не вел себя так, если бы сама женщина не стала кокетничать с первой минуты знакомства.

— А вы в точности такой, как мне говорили, майор.

— Надеюсь, вы не разочарованы, — тут же отвечаю. — Хотелось бы узнать все-таки, чем обязан?

— Ничем, — она спокойно парирует, скрывая явную досаду. Достав белый конверт из сумочки, Сара намеренно слишком медленно протягивает его, заглядывая мне в глаза. — Здесь ваши сопроводительные документы, карта с наличкой и вашим жалованием, а так же ключ-карта от номера в гостинице "Летуал". Он одноместный, полу-люкс, отличный вид на Монмартр. Прекрасное место, вам понравится. Я его… сама выбирала.

— Я не сомневаюсь. Это все? — беру конверт, а вложив его во внутренний карман пиджака, ожидаю ответа.

— Все…

— Благодарю, — кивнув в поклоне, огибаю женщину, но она внезапно хватает руку у локтя, а следом совсем тихо, почти у плеча шепчет:

— Вы же впервые в Париже, Кан Чжи Сан-ши?

— Так точно.

— Тогда я могу провести вам небольшую экскурсию. Вы должны знать город, в котором вам придется нести службу месяц.

Она соблазняет, я это вижу и чувствую. Намеренно демонстрирует интерес, который не нужен. Он вызывает раздражение, а отвращение приходит за понимаем, что подобным образом ведет себя кореянка. Возможно, она уже забыла, откуда родом, потому позволяет себе предлагать тело для разового развлечения. Я бы не отказался, конечно. Однако же… нет. Сара, увы, не побуждает желания даже банально использовать ее предложение.

— Не нуждаюсь, — одернув мягко руку, я высвобождаюсь из захвата.

Ухожу быстро, не позволяя женщине усомниться в том, что не заинтересован в нашем дальнейшем глупом флирте. Разочарование читается не просто в выражении лица, но и в походке. Я чеканю шаг, пытаясь понять, зачем вообще согласился вместо оставшегося месячного увольнения, полететь в Париж. Я мог остаться дома, и провести время с дочерью. Однако забыл, что предоставить выбор, не значит, не сделать так, чтобы его не было.

Джеха ожидаемо объявляется в тот момент, когда пора следовать в гостиницу. В составе делегации около десяти охранников частного подразделения, и всего двое военных. Обо мне и Джеха не знает даже сам объект. Господин Ким Дже Соп и его дочь, прилетели в Париж в составе корейской делегации ученых океанологов. На самом же деле, объект прибыл для проведения череды важных переговоров, но никак не для того, чтобы выслушивать лекции в Сорбонне. Они для молодой госпожи Ким, а никак не для ее отца.