Сезон мошкары - Блант Джайлс. Страница 34

— Не волнуйся, Кев. Ты привыкнешь. Только слушайся Рыжего Медведя, и все. Рыжий Медведь знает, что делает. А ты привыкнешь. Все в порядке. Ты делаешь то, что должен делать. А Клык знал условия игры, но решил сыграть по-своему. Кинул карту и проиграл.

— Проиграл крупно.

— Это только справедливо, — сказал Леон. — Болтливый язык мог всех нас погубить.

Он свернул на Одиннадцатое шоссе. Мотор взревел, мощный двойной выхлоп, и «транс-эм» ринулся в направлении к югу.

— Это справедливо, — опять повторил Леон. — Все, как и должно быть.

Наркоманы быстро учатся примечать, где им может обломиться. Потому Кевин знал, что свой личный запас Леон хранит в хижине под половицей. По этой же причине однажды, когда Леон зачем-то на секунду отлучился из хижины, Кевин сдвинул изнутри шпингалет на нужном ему окне. Спать с открытыми окнами было еще рано, так как ночи на озере стояли холодные. К тому же сеток не было, а в открытое окно летела бы мошкара, сейчас кружившая вокруг Кевина.

Отпертое окно находилось с задней стороны хижины, и от дома Рыжего Медведя его видно не было. Кевин приподнял фрамугу дюймов на восемь или десять. Подтянулся, пролез в щель и опустился на руки на пол.

В хижине он прямиком направился к тайнику под кроватью Леона и вскрыл половицу. Спрятанных там бумажных пакетиков с товаром хватило бы, чтобы уложить стадо слонов, но Кевин взял лишь один пакетик и заменил его таким же с сахарным песком, заготовленным заранее. То-то расстроится какой-нибудь бедолага.

Лицо Клыка. Изумленные вытаращенные глаза. Звук, с каким ломается кость о дерево. Кевин никогда не забудет этот звук. При воспоминании об этом ноги начали дрожать так сильно, что он едва не упал, вылезая из окна. Спрыгнул так неуклюже, что чуть не сломал ногу в щиколотке.

Он продирался сквозь заросли обратно к своей хижине. Не хватало еще столкнуться с Леоном! Новым Леоном. Нет, он знал о его жестокости. Были разок-другой случаи, по которым можно было это понять. А как он исколошматил того парня в пабе, Кевин сам видел. Но теперь ему казалось, что Медведь разбудил истинного зверя, дремавшего у Леона в груди. Некое кошмарное существо.

Кевин мчался назад, опережая вившуюся за ним мошкару. Добежал до хижины, запер дверь. Надо отсюда удирать. Это точно. Но сначала необходимо хоть немного успокоиться, обрести ясность мысли.

Он вытащил ложку, которую прятал в стенной обшивке, приготовил зелье, подогрев его на ронсоновской зажигалке. Набрал молочно-белый раствор в шприц. На этот раз сомнения, куда колоть, у него не возникло. Перевязав руку брючным ремнем и крепко стянув, он накачал себе вену и воткнул в нее иглу. Когда он ослабил ремень, в мозг ударила волна почище всякого оргазма. Спустя несколько минут он спрятал свой инструментарий и забрался в постель. Свернулся калачиком, зажав руки между колен. По нервам разливалось блаженство. Живот омывала волна опиума пополам с расплавленным шоколадом.

— Так ты поедешь со мной, Кевин? — настойчиво лез в ухо голос Терри. И в сотый раз Кевин пожалел, что сестра не замужем и никак не оставит его в покое.

— Ты поедешь, ты вернешься со мной, Кевин? — Зеленые глава молили, так молили его. Кевина захлестывали ее любовь и забота.

— О Терри, — попросил он, — оставь меня, будь добра, а? — Наркотик заставлял его при этом глупо хихикать.

Волны наслаждения превратились в медленные валы, а мозг стал прозрачным и сияющим, как море на Багамах. Раскаянию и страху не место в этом небесном блаженстве.

И маленькая черная фигурка на фоне этой синевы почти теряется, поглощаемая ею, — так еле заметная мушка ползет по экрану телевизора. Но это не мушка, это человечек, маленький, словно увиденный с неправильного конца бинокля, и человечек машет Кевину.

Кевин улыбнулся: человечек сообщал ему хорошую новость. Хотя он и не совсем разбирал слова, он знал — новость эта хорошая.

Человечек звал его. Махал руками и звал, звал из синего простора. Как машет потерпевший аварию летящему над ним самолету. Кевин и был этим самолетом. Лица потерпевшего он не мог разглядеть, но знал, что это Клык.

Клык взывал к нему из безбрежной синевы. И просил не волноваться. Смерть — это не так уж плохо, это даже хорошо — смерть. Не надо бояться, Кевин. И беспокоиться не надо. Старина Клык в порядке, дружок. Все просто замечательно.

23

— Ты уверен, что он мертв? — спросил Рыжий Медведь. — Не хотелось бы в этом смысле каких-нибудь сюрпризов.

— Мертвее не бывает. — Леон включил стерео погромче. Новейшая модель «Маранца». И вдобавок «R.E.M.». Все-таки великая штука опыт! Старые проверенные группы не переиграешь! — Правда, пришлось приканчивать его бейсбольной битой.

— Ну и как ты, справился?

— Да, вполне. — Леон передернул плечами. — Вот с девочкой мне труднее было. А сейчас приспособился, знаешь ли…

— Надеюсь, что на этот раз ты выбрал другое место. Не потащился снова к водопаду.

— Ясное дело. Мы подальше отъехали, к самому Вест-Рок.

Они одетые лежали вдвоем на огромной кровати, которую Рыжий Медведь привез из Торонто. Кровать была шикарная, не то красного, не то еще какого-то ценного дерева, с пологом, на четырех столбиках и богатой резьбой. Рыжий Медведь знал толк в обстановке. Лампы под красными шелковыми абажурами освещали комнату мягким красноватым светом, окутывая ее атмосферой таинственности и превращая в подобие какой-то декорации.

У окна стоял массивный дубовый комод с хрустальными подсвечниками и щетками для волос с серебряными рукоятками — щетками Рыжий Медведь любил расчесывать волосы так, чтобы они блестели.

Они выкурили по одной-две дозы. Против марихуаны Рыжий Медведь вообще-то ничего не имел, запрещая им только алкоголь. Ну и, конечно, обкуриваться до бесчувствия. Музыка плыла, тянулась, нарастала и таяла в воздухе, как сладкая вата.

Рыжий Медведь повернулся на бок и ухватил Леона за руку:

— Спасибо за твою преданность, Леон. Наверно, ты понимаешь, как дорого я ценю преданность.

— Ага. Я тоже ее ценю.

Рыжий Медведь глядел ему прямо в глаза. Долго выносить этот взгляд Леон не мог, и он отвел глаза.

— Я хочу задать тебе один вопрос, — сказал Леон. — По поводу девушки, а теперь и Клыка.

— Задавай вопрос.

Никогда раньше Леон не позволял мужчинам до себя дотрагиваться. Но в прикосновениях Рыжего Медведя не было ничего женственного, педерастического.

— Почему ты не сделал с ними того, что сделал с Вомбатом? Не мучил, не расчленял?

— Ты, кажется, разочарован?

— Может быть.

Рыжий Медведь поднял палец вверх:

— Луна. Сейчас она не растет. Она на убыли. Жертву надо приносить, когда луна растет.

— Как это?

— Если убийство происходит в то время, когда луна убывает, дух жертвы получает над тобой власть. А это нежелательно.

— Ничего себе! Значит, теперь духи его и ее получили надо мной власть? И будут меня преследовать?

— Вовсе нет. В жертву ты их не приносил и духов не вызывал. А то, что ты сделал, ты сделал с моего благословения. И под моей защитой. А теперь я хочу эту защиту усилить в сотню раз. Сними-ка рубашку.

Леон сел на кровати и стянул рубашку через голову. Рыжий Медведь подошел к комоду, а потом вернулся к кровати, неся в руках деревянную шкатулку с причудливой резьбой. Открыв ее, он вынул оттуда цепочку с висящим на ней золотым амулетом.

— Класс! — сказал Леон. — И что обозначает этот символ?

— Я призвал сюда силу Оггуна. [4]

И Рыжий Медведь повесил цепочку Леону на шею. Амулет холодил грудь.

— Оггун, кажется, с железом что-то делает?

Рыжий Медведь улыбнулся.

— Не только с железом. Со всеми металлами. Например, со свинцом. А этот амулет наделит тебя силой золота. Его чистотой, его мощью, его упругостью. Носи его, и ни одна пуля не сможет ранить тебя. Они будут прошивать тебя насквозь, не оставляя следа.