(не)Однофамильцы, или кофе с бывшим (СИ) - Осокина Лиза. Страница 40

Когда он здесь, сидит совсем рядом, я понимаю насколько я его безумно люблю. Вот этого наглого, хитрого, самоуверенного балбеса. И ничего я с этим поделать не могу. Даже если мы не будем вместе, даже если у меня потом будет тысяча мужчин, любить я буду только его. Вот только мое чувство стало взрослее. Теперь я могу любить, и при этом встать и уйти, не оборачиваясь. И продолжать любить его всю жизнь. Меня будет делать счастливой одна мысль, что он где-то живет на свете. И я всеми силами души буду продолжать желать ему счастья.

Моя самооценка сейчас пела и танцевала. Когда мужчина не сдается при первой же неудаче, ищет, мчится за сотни километров, это что-то да значит. Когда он при этом смотрит так влюбленно, нежно и страстно одновременно, то отрастают крылья. Чувствовать себя богиней на пьедестале, которой поклоняются и приносят дары, бесценно. Ах да, я впервые в жизни не стеснялась этого чувства, а наслаждалась им.

Но я все больше и больше злилась. Гнев нарастал во мне как цунами. После всех наших разговоров, обсуждений и обещаний, он надеялся все тайком провернуть. За моей спиной. Ради моего спокойствия!

Если бы у него не промелькнуло, что он понял, что совершил ту же ошибку, что и пять лет назад, я уверена, ничем хорошим наш разговор бы не закончился. Но сейчас у меня была надежда, что он действительно осознал и может быть изменился.

С раздражением я спросила:

— И что ты думаешь делать дальше?

Глава 79

— Я тебя больше никогда не отпущу, — Дима стал целовать мои пальчики, а потом прижал мои ладони к своему лицу и посмотрел мне в глаза, — Я не смогу пройти это еще раз. Не хочу снова искать тебя в каждой женщине. Мне все время казалось, что я слышу твой смех. Но это всегда был кто-то другой, а не ты.

— Как внимателен ты к своим чувствам. А мне-то это зачем? Чтобы каждую минуту гадать, что в этот раз ты скрываешь от меня?

Дима несколько секунд смотрел мне в глаза. А потом жестко произнес:

— Этого больше не повторится! Никогда!

— Оу, клянешься говорить правду, только правду и ничего кроме правды?

Не смотря на злость и гнев, мне было чуть-чуть смешно, легко и радостно. Я знала, по глазам видела, что он сейчас чувствует тоже самое. Конечно, неизвестно до чего мы договоримся, но то, что он сейчас здесь, то, что мы мы разговариваем, то, что какими бы кругами мы по жизни не ходили, все равно встретились, это для нас значило очень много. Как будто вопреки всем законам, пересеклись две параллельные прямые. Сбылось то, что было самой заветной мечтой, спрятанной в самом дальнем уголке души. Потому что мы не верили, что она может осуществиться. У нас появился шанс. А иногда это уже очень много.

А потом он очень серьезно сказал:

— Клянусь! — но он не был бы моим Шумским, если бы не добавил, — Скрепим поцелуем?

— Полегче приятель, — в меня словно вселилось тысяча чертей, Правда очень веселых чертей. Я поняла, что мне надо делать, и предвкушение играло во мне, как тысяча пузырьков шампанского, — ты меня еще ни в чем не убедил. Ты же не думал, что все будет легко? Что ты приедешь, и только за это я упаду тебе в объятья?

— Конечно, не думал, — после секундной паузы ответил Дмитрий. А вот его голос намекнул, что именно на это он и надеялся, — Что ты предлагаешь?

— Я тут подумала, мы же сейчас почти друг друга не знаем. Прошло пять лет. У нас был разный круг знакомых, разная работа, разные интересы. Прежде чем снова быть вместе, нам надо узнать друг друга по лучше. А то может быть ты стал другим человеком, с которым я больше не хочу прожить всю свою жизнь. Думаю, всего этого… — я махнула рукой, намекая на ситуацию с Аней, — не случилось бы, если бы мы побольше пообщались.

— Иииии? — Дима ощутимо напрягся, подозревая, впрочем обосновано, грандиозную подставу.

— Ты можешь поухаживать за мной какое-то время. Знаешь все эти романтические встречи, ужины в ресторане при свечах, походы в театр, прогулки. А потом я приму решение, будем мы встречаться или нет, — я была воплощеннием открытости, доброжелательности и коварства.

— А какое-то время, это конкретно какое? — бывший муж просто ерзал от нехороших предчувствий.

— Месяца три-четыре, может быть полгода, — я продолжала нежно улыбаться.

— Полгода? — завопил Шумский, — Лена, ты издеваешься?

— Если тебе не подходит, я пойму. Останемся друзьями, — невозмутимо парировала я. Даже не знаю, откуда во мне было столько спокойствия и уверенности. Но я почему-то знала, что он согласится.

Я искренне хотела узнать Дмитрия лучше после разлуки, я действительно не очень доверяла ему после того, что он натворил, но было еще кое-что. Он никогда меня не добивался. Мы просто начали встречаться, потому что нас тянуло друг к другу. В наше время это необязательный этап отношений, но я же книжный ребенок, который спал в обнимку с «Гордостью и предубеждением» и прочими романами того же толка. Моя мечта о красивых ухаживаниях давно пылилась на дальней полке. Но почему бы не совместить приятное с полезным?

— Лена, а в эти месяцы мы… — протянул Дима.

— Будем разговаривать. Беседовать. Делиться мыслями, чувствами, новостями, в конце концов.

— И что, даже без поцелуев? — не отставал он.

Я неопределенно пожала плечами. Не буду загонять сама себя в ловушку. Дам пространство для маневра.

В глазах Димы загорелся огонек азарта. Он всегда любил сложные задачи.

— Вызов принят, — ухмыльнулся он, А затем перегнулся через стол и снова серьезно сказал, — Но! Ты тоже поклянешься, что всегда выслушаешь меня, прежде чем принять решение. Выслушаешь до конца. А только потом можешь гоняться с топором, сколько тебе угодно.

— Ой, не надо драматизировать. Никто не гонялся за тобой с топором, — сказала я, подумав, что он намекает как я лупила его шампурами на вечере встреч. Не так уж это было больно, чтобы так накручивать. Но у него стало такое ехидно-скептическое выражение лица, что я уточнила, — Никто ведь не гонялся за тобой с топором?

Дима побарабанил пальцами по столу, выдержав драматическую паузу, а потом небрежно ответил:

— Если не считать твою подругу…

Я подпрыгнула на стуле, быстро проведя ревизию подруг, которые на это способны. Выбор был небольшим.

— Лерчик? Серьезно?

— У вас общая привычка, не дать слова сказать, сразу рубить с плеча.

— Ты же в переносном смысле?

— Про тебя, Лена, в переносном, а вот про нее… — он тяжело вздохнул.

Моя подруга всегда меня яростно защищала. Представив картинку в голове, я хихикнула:

— Хотела бы я на это посмотреть.

— Муженька подружки попроси, — обиженно буркнул Шумский, — он же все это на телефон снимал.

Тут я уже не выдержала и расхохоталась. Дима осуждающе глядел на меня.

— Он что? Ее не останавливал? — я пыталась быть взрослый.

— Лера, не держи так топор. Тебе же неудобно. Возьми за конец рукоятки, — передразнил его Шумский, — Это считается, что он ее останавливал?

Было нехорошо смеяться. Это было злорадство в чистом виде. Но у меня никогда не получилось толком отомстить. Хорошо, что у меня есть Лерчик, и одному наглому врунишке пришлось побегать и понервничать.

— Так что? Клянешься?

А его не так легко увести с мысли. Но он был прав. И для нормальных отношений надо всегда делать шаги обоим.

— Клянусь, — ответила я.

— Скрепим поцелуем?

— Рукопожатием, — я кремень. Даже если больше всего на свете мне сейчас хочется забраться к нему на колени и срывать рубашку, страстно впиваясь в губы.

Мы пожали руки друг другу. А затем, удерживая мою руку, чтобы я не могла отпрянуть, он наклонился ко мне через стол и коснулся легким мимолетным поцелуем.

А потом, как ни в чем не бывало, направился к плите.

— Я сделаю нам еще кофе. Тут Лерка пирогов оставила. Ты, наверное, проголодалась после дороги. Буду за тобой ухаживать, — заливался этот наглец.

Что ж, нас ждут трудные, но интересные месяцы.