Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира - Маринина Александра Борисовна. Страница 9

Входит Кетсби.

Если просто читать текст пьесы, то может сложиться впечатление, что входит слуга или лакей. Но ничего подобного! Сэр Уильям Кетсби (он же Кэтсби, он же Кейтсби) – рыцарь, приближенный Ричарда, а в годы правления Ричарда Третьего – спикер Палаты общин, один из самых богатых рыцарей Англии. То есть не кот начхал.

Кетсби приглашает всех присутствующих пройти к королю. Первой идет, само собой, Елизавета, все-таки она жена и королева, остальные тянутся за ней, но Глостер, как и в более ранней сцене, задерживается. У него тут осталось еще два дела. Первое – произнести свой знаменитый монолог «Творю я зло», чтобы те, кто еще не понял, догнали, наконец, какой он злодейский злодей и как ловко плетет интриги, делает пакости и сваливает их на других, натравливая группировки придворных друг на друга, а простаки вроде Бекингема и Стенли ему верят и сочувствуют, когда он делает вид, что переживает за брата, которого сам же и упек за решетку.

Достаточно искренне и весьма цинично. Когда этот монолог в спектакле Театра им. Вахтангова произносил гениальный Михаил Ульянов, у меня, помнится, волосы на голове шевелились.

Появляются двое убийц, и мы узнаем, какое же второе дело осталось у Ричарда и почему он не покинул сцену вместе со всеми и не поспешил к королю.

– А вот и мои парни! – радуется их приходу герцог Глостер. – Ну как, готовы дело сделать?

– Готовы, – рапортует Первый убийца. – Нам бы пропуск, а то в Тауэр не пустят.

– Пропуск есть, – отвечает Ричард. – Вот, держи. Значит, слушайте сюда: действовать надо быстро, четко, решительно. Главное – не давайте Кларенсу втянуть вас в разговор, он мастер убалтывать, разжалобит вас, и вы потом с ним не справитесь.

– Не боись, хозяин, мы не из болтливых, мы ж руками работаем, а не языком.

Глостер благословляет наемников на подвиг и отправляет убивать Джорджа Кларенса, своего родного брата.

Сцена 4

Входят Кларенс и Брекенбери.

Ну, насчет того, что «входят» – это просто фигура речи, так у Шекспира написано. На самом деле ниоткуда они не входят, потому что место действия – комната, в которой заточен Джордж, герцог Кларенс, время действия – ночь, узник спал, теперь проснулся от кошмара. Но комендант Тауэра по имени Брекенбери (между прочим, тоже реальная историческая фигура) почему-то находится там же. По идее, в помещении не должно быть никого, кроме самого заключенного, за дверью – тюремщики, а комендант – высокое начальство, у него собственные апартаменты. Да, он может посетить любого заключенного, но почему это нужно делать посреди ночи? Если только из уважения к принцу королевской крови Брекенбери решил посидеть рядом со спящим, покараулить его тревожный сон…

Кларенс рассказывает коменданту, что провел горестную ночь, потому что ему приснился страшный сон. Будто бы он бежал из Тауэра и плывет на корабле в Бургундию. Почему именно в Бургундию? Предполагается, что зрители – современники автора сами все понимают, мне же придется пояснить: у Ричарда Йоркского, графа Марча, были не только четверо сыновей (Эдмунд погиб, трое остались), но и дочери, и одна из них вышла замуж за Карла Смелого, герцога Бургундского. Так что в своем сне Джордж плывет не абы куда, а в гости к родной сестрице. С ним вместе плывет Ричард Глостер. Ричард все время старается выманить Джорджа из каюты на палубу. Братья стоят на палубе и вспоминают битвы Йорков с Ланкастерами, все беды и тяготы войны, и вдруг Глостер сталкивает Джорджа за борт. Джордж захлебывается, тонет, умирает, и дальше в этом кошмарном сне он уже мертвый и встречается в загробном мире с покойниками: со своим тестем, графом Уориком (вы ведь не забыли, что Кларенс женился на старшей дочери Уорика), и с Эдуардом Вестминстерским, сыном Генриха Шестого и Маргариты Анжуйской. При этом Уорик называет его клятвопреступником и обещает всяческие кары, а Эдуард называет его лживым и вероломным и обвиняет в собственном убийстве. Да еще легион чертей вокруг него кружится и в уши завывает… В общем, ужасно.

К тому же продолжает висеть вопрос: кто же все-таки (по Шекспиру) убил несчастного принца Эдуарда Вестминстерского? Король Эдуард Четвертый, Ричард Глостер или Джордж Кларенс? То один брат признает за собой вину, то другой, то валят друг на друга…

Брекенбери от души сочувствует Кларенсу:

– Не удивительно, что вы испугались, мне от одного только вашего рассказа жутко стало.

– Ох, сторож, сторож, – причитает Джордж, – ведь я все это делал для Эдуарда! И где его благодарность? Пусть Господь меня покарает, если мои молитвы его не смягчат, но пусть пощадит мою жену, которая ни в чем не виновата, и детей!

Тут у нас тоже некоторая неувязочка. Жена Джорджа, Изабелла, старшая дочь графа Уорика, к моменту его смерти уже давно скончалась, не оправившись после очередных родов. Ну да ладно, таких неувязочек в исторических пьесах Шекспира полным-полно, это все-таки художественный вымысел, а не хроника. Но в целом слова Кларенса вызывают массу вопросов. Про непонятки с убийством Эдуарда Вестминстерского мы уже сказали. Теперь выясняется, что он предал своего тестя и сподвижника графа Уорика, чем заслуживает страшную месть. «Все, что сделал я и что теперь меня же уличает, – все было для Эдварда. Как он платит!» Все бы ничего, но почему уличает-то? Кто обвиняет Кларенса в убийстве и предательстве? Никто. Если следовать тексту пьесы, это действительно было сделано в интересах брата-короля. На самом деле все было, конечно, не так, и никого Кларенс не убивал, Уорика не предавал, поскольку приполз с повинной уже после поражения и гибели графа, а предавал как раз своего брата, когда переметнулся к Уорику в надежде получить корону. И за это предательство Эдуард Четвертый имел полное право выкатить Джорджу претензии. Но Шекспир-то уверяет нас, что Джордж – хороший парень, осознал ошибку, вернулся, покаялся, получил прощение и помог королю одолеть коварного Уорика.

Кларенс просит коменданта посидеть с ним, чтобы не так страшно было спать.

– Конечно, я посижу, спите, милорд, – с готовностью отзывается Брекенбери и размышляет вслух:

– Властителям многое дается: слава, титулы, внешний блеск, но за это они и расплачиваются многим. На них постоянно давит внутренняя тяжесть, огромная ответственность, бесчисленные горестные заботы.

И делает неутешительный вывод:

Входят двое убийц.

Они показывают Брекенбери бумагу, полученную от Ричарда, тот соглашается передать им узника, поскольку так написано в документе, но предупреждает:

– Конечно, не мое дело рассуждать, что означает этот приказ, как написано – так я и сделаю, но королю немедленно доложу.

И уходит. Хорош комендант, да?

Кларенс мирно спит в кресле, меж тем душегубы прямо у него над ухом держат совет: как лучше убить принца? Прямо во время сна грохнуть или все-таки сначала разбудить? Кроме того, Второй убийца принимается рассуждать насчет совести, но Первый убийца быстро ставит ему мозги на место, напомнив об обещанном гонораре за ликвидацию объекта. Вспомнив о деньгах, Второй убийца тут же находит кучу аргументов в пользу того, что иметь совесть вообще вредно, потому что если есть совесть, то никогда не будет ни денег, ни достатка и благополучия. «Совесть – опасная штука, – говорит он. – Она превращает человека в труса. Человек хочет украсть – совесть его осуждает… <…>